Похищение на бис - Хмелевская Иоанна - Страница 22

— У тебя это записалось? — воскликнула потрясенная Малгося.

— Не у меня, а у Юльки. Она даже не знала, позже обнаружила. Я переписала и сейчас вам пускаю. Я умею.

— Значит, у Юльки это сохранилось? — спросила я поспешно.

— А ты бы что, выбросила? Конечно сохранилось.

Возбужденный Мартусин голос гремел в бойлерной, как из уличного репродуктора. Впрочем, наши голоса — тоже.

— Вы что там делаете? Все время эхо какое-то, где вы вообще находитесь?

— Не важно. В бойлерной. Когда это было?

— Почему в бойлерной?

— Потому что уверены, что здесь не поставили жучки и нас не подслушивают. Я спрашиваю, когда это было?

— По мне, так вас на улице слышно! В прошлом году. Скорее всего в мае. Май — месяц культуры.

— И Юлька тебе только сейчас рассказала?

— Ну да. Мы и виделись нечасто, и она все время дергалась, я думала, из-за своей экспозиции. Она всегда, когда готовит новую выставку, не в себе. Я даже и не спрашивала.

— А сейчас почему?

Мартуся так хмыкнула в трубку, что заглушило бойлер. Малгося схватилась за уши.

— Пусть она так не свистит, оглохнуть можно!

— Я не свищу! — оскорбилась Мартуся. — Это у вас там гремит!

— Хватит вам о звуках препираться, а ты давай по существу, — потребовал Витею — Мне тут стремя весь зад отдавило!

— Какое стремя?

— На каком сижу, то и отдавило!

— Ты же на ступеньке сидишь?

— Раз стремянка — значит, стремя!

— Да заткнитесь вы! Дайте ей говорить!

— Так я же и говорю! Ой, забыла, что хотела сказать.

— Хотела сказать, почему она сейчас призналась.

— А! От радости. Приобрела, наконец, в галерею какую-то коллекцию, не полностью, часть, охотилась за ней уже давно и собиралась купить еще в прошлом году, но не вышло, поэтому теперь прямо-таки порхала от счастья, пусть и не целиком получила. Ей обычно все удается, вот я и удивилась и спросила, почему в том году не срослось. Мы эту радость обмывали, Юлька в меня силком шампанское залила, но потом каждая из нас осталась при своем, я — при пиве, она — при вине. Вот подшофе у нее и вырвалось что лишилась денег. Дело это совсем немыслимое, вот я неделикатно и полюбопытствовала А потом и вовсе обнаглела.

Мы дружным хором одобрили ее наглость. Мартуся обрадовалась, и у нее явно отлегло от сердца Такой уж она человек: должен быть такт, хорошее воспитание, а она — нахалка такая…

— Да плюнь ты на воспитание, — решительно заявила я. — Дальше что?

— Ну, и рассказала об этом похищении. А еще говорит, что Альберт ни при чем, она уверена, что он не собирался ее доить таким образом. И после отпуска они поженятся. Я поклялась не быть свиньей и держать язык за зубами Кажется, у меня растут пятачок и хвостик.

— Не переживай, в наше время пластическая хирургия творит чудеса, — утешила ее Малгося. — А что ты ей рассказала? Наверняка что-то пришлось для затравки.

Мартуся начала мяться. Я заволновалась:

— Лучше сразу говори правду. Ежу понятно, что ты должна была поддержать тему…

— А как вы думаете? А то бы она сразу заткнулась, в смысле, замкнулась. Я только слегка намекнула, что, мол, не она первая, не она последняя, с другими тоже бывало. О Иоанне — я ни-ни! Так, вообще, без подробностей. Не убьют же меня за это?

Мы согласились, что нет. Большей части информации Мартуся не могла знать, так как уехала раньше всех. А значит, и проболтаться не могла даже при всем старания Я потребовала подробностей. Немедленно. Как этого Альберта похитили, где держали, на чем везли…

Тут, к сожалению, опять был полный облом. Юлька такими мелочами себе голову не забивала. У нее были дела поважнее: вернуть парня в комплекте с экспонатами, завершить обустройство выставки, пережить утрату коллекции, выяснить, не было ли со стороны Альберта какой подставы, отбить потери и так далее. Мелкие технические подробности, от которых не было никакой пользы, ее не интересовали, уж скорее — эмоции Альберта, который просто белел от ярости каждый раз, как вспоминал о своем приключении, и похоже было, что искренне.

Именно эти воспоминания занимали меня больше всего, но, к сожалению, ни Юлька, ни Мартуся не могли сказать ничего конкретного. Бойлерную мы, наконец, покинули.

И просто уму непостижимо, сколько сил и времени потратили, чтобы найти подходящее место расположения. В конце концов, остановились снова на террасе, в доме врубили на полную мощность телевизор с какой-то развлекательной программой, а сами общались шепотом, сжигая на гриле мокрые ветки с целью хоть чуточку отпугнуть оживившихся кровососов.

Витек наконец сдался:

— Ладно уж, раз так нужно, могу начать косить под общественность…

— Нет, — прервала его Малгося. — Сперва надо составить список похищенных. Я возьму бумагу.

Витек по привычке собрался было протестовать, но вдруг согласился с супругой:

— Точно. Всех жертв, по порядку, похищенных, оплаченных, рты на замке. Тех, что поубивали в несчастных случаях.

Чего-чего, а бумаги в моем доме было завались, особенно обороток, то есть чистых с одной стороны листов. С другой стороны листа находились куски разных моих романов, но это никому не мешало. Старательно поддерживая дымящий костерок, мы составили перечень имен, не слишком вдаваясь в хронологию по мере поступления, кому как вспомнилось. Список содержал как упомянутые выше случаи, так и те, что в текст не вошли. Список получился не очень длинный, но очень неприятный: часто встречались пометки «мертв», и без малого половина погибших были дети.

Из живых далеко не каждый находился в пределах досягаемости, имелось также несколько персонажей, на которых полиция, по мнению Гурского, не могла рассчитывать.

— Витек, твоя задача — найти в «Парнасе» некую пани Изу, — потребовала я. — Напряги своих корешей, пусть покажут пальцем. А еще запиши ее фамилию и телефон.

— Только разговаривать я с ней не буду!

— Ладно, я поговорю. У Каси надо забрать ложку и тряпку, может, смогут из них что выудить, это тоже — я… Нет, с пани Изой пусть Клара пообщается, в конце концов, они знакомы, так что нечего нос воротить.

— А с Олдяком разве не Клара? — напомнила Малгося.

— Из Олдяка ей ничего не выжать, во-первых, его вообще не достать, а кроме того, это она на него работала, а не наоборот. И вообще они друг друга ненавидят, так что, скорее, у пани Изы что нароет. Этот Юлькин Альберт.

— Мой жизненный опыт подсказывает, что на Юлькиного Альберта нельзя Мартусю натравлять, — предупредила Малгося. — Уж слишком к ней всякие-такие липнут. Юлька вмиг их на место поставит, и какой нам с этого навар? Похоже, она и так уже бдит, а то бы Мартуся давно до него добралась.

От всех этих общественных работ пока получались сплошные неприятности, вплоть до выселения из собственного дома Витек опять заныл, что из-за наших дурацких расспросов всех возьмут за жабры и мы же окажемся под подозрением, а он там оказываться не намерен. Хочешь не хочешь, пришлось мне опять поделиться секретной информацией.

— Сначала за жабры возьмут тех, что были здесь, у меня. Мы, конечно, ничего не знаем, но похоже, что они могут действовать по собственной инициативе. Так сказать, сами по себе… Весь этот элегантный киднеппинг теряется в общей массе, а процветает уже лет двенадцать, а то и пятнадцать, и каждая попытка докопаться до чего-то конкретного успешно гасится где-то наверху. Некая таинственная сила…

— Ты, часом, не путаешь, таинственная сила — это скорее о прежнем строе можно сказать!

— Рано радуешься, она произвела потомство…

— Так знают они об этих похищениях или нет? — потеряла терпение Малгося. — По мне выходит, что нет.

— Не зря они здесь у меня как черти из табакерки повыскакивали. Знают больше, чем говорят.

— Если мне придется, как бойскауту, вкалывать на ниве общественной инициативы, я тоже хочу знать больше! — решительно заявил Витек, и мы, наконец, принялись разрабатывать детальный план действий.

Сначала Кася!