Цеховики - Рясной Илья - Страница 55

— Хорош, — я щелкнул выключателем, и радио замолчало. — Наслушаешься, потом на митинги ходить будешь.

— «А может, вы, отец Федор, партейный? — спросил Ипполит Матвеевич», — хмыкнул Пашка.

— Пахать надо.

— Кто же тебе мешает? — зевнул Пашка.

— Представляешь, если Нуретдинов решит заплатить эти сорок тысяч, — сказал я, открывая сейф. — И что нам тогда делать?

— Поделим на троих, — ухмыльнулся Пашка. — Ничего он не принесет. У него же финансовые возможности не как у Григоряна, а пожиже. Ему сорок тысяч ох как самому нужны на черный день. На тот день, когда решит от следствия скрыться.

— Если только он поверил во внезапно пробудившуюся алчность Ионина.

— Уж тут будь спок. В это он поверит. То, что алчности не было, — выше его понимания. А что человек хочет содрать мешок денег — для него естественно.

Я вынул из сейфа бумаги и стал их раскладывать по порядку в папки.

— Представь, если он все-таки не спортсменам свистнет, а своим абрекам.

— После обыска у Григоряна абреки дернули из города, и сейчас их сюда ничем не заманишь… Слушай, чего ты все ноешь? Сам втравил нас в историю и ноешь.

Я пожал плечами.

Мы в который раз обсуждали детали и просчитывали «а что будет, коли рак на горе свистнет?».

— А если… — опять неуверенно затянул я, но Пашка железной рукой прервал мои метания.

— Стоп. Дело сделано, колода сдана. Коней на переправе не меняют.

— А загнанных лошадей пристреливают.

— Это ты о ком?

— О нас с тобой.

— Угомонись, Терентий. Кстати, сколько времени?

— Шестнадцать двадцать, — бросил я взгляд на часы, висевшие за Пашкиной спиной.

— Триста тридцатый рейс должен уже приземлиться. Ребята скоро будут звонить…

Каждого человека для участия в проведении операции мы выцарапывали с огромным трудом. У милиции всегда нет сотрудников. Один в засаде уже третий месяц, второй в отпуске, третий на учебе или на пионерском слете — молодежь нравственности учит. А остальные заняты лакировкой отчетности и работой по громким, будоражащим общественность делам. Убийство директора комбината уже давно никого не будоражило. Собственно, общественности с самого начала было на него плевать, поскольку человек, имевший такую дачу и такую машину, — не наш человек, а потому и Бог с ним, с буржуином… Группу нам удалось собрать вполне приличную. В нее вошли сотрудники седьмого отдела (наружки), оперативно-поискового отделения, уголовного розыска и даже гэбэшные оперы — не все им дурью мучиться, пусть с преступностью поборются.

После разговора с Иониным Нуретдинов полдня сидел безвылазно дома, а потом отправился в поход. Целью его вылазки явился междугородный переговорный пункт. Нет чтобы воспользоваться домашним телефоном! Осторожен «басмач», терт, просто так подставляться не намерен.

Междугородный автомат для нас изобретение весьма печальное. Проследить, по какому номеру звонит из него абонент, практически невозможно. Машина знай считает себе деньги, и ничего, кроме кода города, от нее не узнаешь. Звонил Нуретдинов в Москву. Притершийся к кабине оперативник сумел различить лишь обрывки фраз, некоторые из которых носили совершенно нецензурный характер.

"Ты в дерьме сидишь…» «Заложит…» «Сам разбирайся, мне насрать. Тебя расстреляют…» «Не помогу. Аллах поможет…» «Ай, шакаленок, умный ты какой»… «Я ей позвоню. Ты мне не звони…» «Жду…»

Из услышанного следовало несколько выводов. Главный — Нуретдинов сообщил кому-то о разговоре с Иониным. Притом тому, кого этот разговор непосредственно касался. И вскоре этот кто-то собирался приехать в город. Если, конечно, не передумает. Таких гостей нужно встречать по высшему разряду. И мы встречу подготовили.

Одна группа наружного наблюдения не спускала глаз с квартиры Ионина. Правдолюбец обязан был сидеть дома и никуда не показываться. От греха и от бандитской пули подальше. Вторая группа сопровождала Нуретдинова. Кроме того, наши ребята встречали и провожали каждый рейс из Москвы и каждый поезд. По фотороботу и по описаниям убийц их вполне можно было опознать среди встречающих… И опознали! Первый угрожающего вида бугай, привлекший внимание оперативников, оказался директором юношеской спортшколы и человеком с кристально чистой репутацией. Второй — вахтовым нефтяником, тоже не имеющим никакого отношения к преступному миру и большую часть года бурящий и добывающий черное золото на Севере.

— Интересно, к скольким богатырям они сегодня пристанут? — спросил я.

— Крупных мужчин у русского народа много. А наши парни, похоже, решили не пропускать ни одного, — зевнул Пашка, кидая взгляд на молчащий телефонный аппарат.

— Что-то не звонят твои подчиненные.

— Позвонят… Когда прилетит штангистская команда с чемпионата Союза.

Позвонили через восемь минут.

— Карнаухов говорит.

— Слушаю тебя, старший лейтенант, — отозвался Пашка.

— Прилетели, голуби сизокрылые. Два мамонта больше чем по центнеру весом на каждого. У меня екнуло сердце.

— Может, это Мухамед Али с тренером на гастролях, — сказал Пашка. — Почему думаешь, что они?

— Описания — один к одному. Фоторобот с них составлен. У одного глаза голубые. Все в масть. Они.

— Глаз не спускайте. Ведите вежливо, чтобы они нашу заботу не почуяли.

— Обижаешь, Павел.

Гости нашего города взяли на площади перед аэропортом такси и направились на Сиреневую улицу. В одной из пятиэтажек они нашли приют и, наверное, ласку. Квартира принадлежала сестрам-близняшкам Шамлевич Анне и Светлане 1957 года рождения. По документам, полученным в аэропорту, и по беседам со стюардессами получалось, что наши клиенты скорее всего являются Виталием Николаевичем Карасевым и Львом Георгиевичем Строкиным…

В полвосьмого нам позвонили из КГБ и сообщили, что по прослушиваемому номеру был звонок. Звонила женщина. Поздоровалась с фигурантом и коротко объявила: «Приехали». Фигурант назначил встречу на двадцать тридцать около памятника Свердлову близ центрального универмага.

— Отлично! — воскликнул Пашка. — Сработала наша дурацкая комбинация! Хряпнуть бы по этому поводу…

— Денег нет.

Все, тьма развеялась. Есть люди. Дальше моя работа как следователя — по крупицам собрать улики и строить процесс доказывания так, чтобы вина преступников ни у одного судьи не вызвала сомнений. Задача порой не легче, чем найти на необъятных просторах страны таинственного злодея.

— Что нам дальше с ними делать? — спросил Пашка. — Обожаю старые детективные фильмы. Седой полковник устало произносит: «Будем брать?»

— На что следует ответ — еще рано… Рано, Паша. Надо походить за ними. Проследить, может, еще связи в городе есть. Нужно будет доказывать, что во время убийства они здесь находились, нам свидетели до зарезу необходимы.

— Есть резон.

— Лучше всего задерживать их на месте очередного преступления, когда они к Ионину пойдут разбираться.

— Молодец. Хорошая мысль. Возьмем их над очередным трупом с кровавыми ножами в руках. Торжество правосудия — взяты на месте преступления после очередного убийства… Рискованно.

— Надо попытаться.

Как мы и ожидали, в двадцать тридцать Нуретдинов встретился с одним из двух гостей нашего города, прилетевшим сегодня из столицы. Говорили они ровно пять минут, после чего разошлись.

Всю ночь мы провели в УВД в кабинете, который являлся штабом операции. Я заснул на диване в углу комнаты, а Пашка задремал на сдвоенных столах рядом с телефоном. Но ночью никто не позвонил. Значит, бандиты решили ночь провести, как положено приличным людям — в койках.

Следующее утро порадовало звонком Нуретдинова к Ио-нину.

— Надо повидаться, — сказал Нуретдинов.

— Деньги собрал?

— Тридцать тысяч. Больше не дам.

— Ладно, хватит, — сказал Ионин, глядя на жестом призывающего к согласию оперативника.

— Тогда подъезжай…

— Куда подъезжай? Я болею. Заходи сюда.

— Нечего у тебя делать.

— Мои в деревне. С глазу на глаз обговорим.