Так начиналась война - Баграмян Иван Христофорович - Страница 13

Это была огромная по объему и очень кропотливая работа. Завершить ее Генеральный штаб предполагал к осени 1941 года. Читатель уже понимает, что задача так и не была выполнена до конца. Война застала наши дивизии укомплектованными по штатам мирного времени. В районе Славута, Ровно, Изяславль, Шепетовка развернулись большие учения под руководством генерал-инспектора кавалерии Красной Армии Оки Ивановича Городовикова. Тема: «Марш и встречный бой усиленного кавалерийского корпуса, действующего на фланге армии». В учениях участвовали 5-й кавалерийский корпус в составе 3-й и 32-й кавалерийских дивизий, а также танковая, моторизованная и авиационная дивизии. Местность была выбрана трудная, со множеством речушек и болот, разлившихся от весеннего половодья. Легко себе представить, как доставалось войскам. В таких условиях особенно сложно добиться взаимодействия между разнородными соединениями и частями. Всем пришлось потрудиться. К сожалению, наряду с правильными выводами, которые очень пригодились в боях, были сделаны и сомнительные умозаключения. Руководители учений, огорченные некоторыми неудачами, пришли, например, к рекомендации: «Передвижения танковых и моторизованных дивизий ночью избегать». Почему? Видите ли, усложняется управление войсками, темп марша снижается, возможны аварии, а ремонтировать технику в темноте страшно трудно. Категорически отвергались и ночные атаки: после них, дескать, и людей не соберешь.

Война зачеркнула эти рекомендации. Она заставила совершать марши чаще всего в ночное время да и ночными атаками не пренебрегать.

Мне пришлось в первую очередь заниматься армейскими планами прикрытия государственной границы. В этом деле мы раньше тесно сотрудничали с генералом Германом Капитоновичем Маландиным. Но теперь он уехал — его назначили начальником Оперативного управления Генерального штаба. А на его место прибыл мой однокашник по Академии Генштаба генерал-майор Алексей Иннокентьевич Антонов. Он был удивительно похож на своего предшественника и характером, и умом, и образованностью. Даже во внешнем облике между ним и Маландиным было какое-то неуловимое сходство. Антонову до военной службы тоже удалось пройти полный курс гимназии и первый курс лесного института. Он так же, как и Маландин, в первую мировую войну окончил юнкерское училище. С 1919 года — в Красной Армии, на фронтах гражданской войны. Впервые мы встретились с ним в 1936 году в Академии Генерального штаба, куда он прибыл с должности начальника оперативного отдела Харьковского военного округа. Но не успел Антонов проучиться и года, как его срочно отозвали из академии и назначили начальником штаба столичного военного округа. Потом он преподавал в Военной академии имени М. В. Фрунзе. И вот незадолго до войны судьба снова свела нас вместе.

Решая организационно-мобилизационные вопросы, Антонов сумел быстро разобраться в обстановке, оценить всю важность плана прикрытия границы. Он оказал огромную помощь во всей нашей работе.

Армейские планы прикрытия государственной границы разрабатывались под непосредственным руководством и контролем командования округа. Были вызваны начальники штабов всех армий с группами офицеров, допущенных к этой работе. Все это время они безвыездно находились в Киеве. К нашему возвращению из Москвы планы уже были готовы. К счастью, больших переделок не потребовалось.

В конце марта генерала Пуркаева вызвали в Москву.

Возвратился он необычно оживленным и очень довольным. Его самоотверженный труд был отмечен вторым орденом Красного Знамени.

Из столицы начальник штаба привез последние новости. В частности, он рассказал, что в Москве обеспокоены развитием событий в Югославии. В Генеральном штабе имеются сведения, что Гитлер избрал Югославию очередной жертвой, собирается ее оккупировать. А так как нашему правительству далеко не безразлична судьба народов этой страны, то могут возникнуть осложнения в наших отношениях с фашистской Германией.

Действительно, в ближайшие недели обстановка в Юго-Восточной Европе резко обострилась. 27 марта в Белграде вспыхнуло восстание против тогдашнего югославского правительства, старавшегося превратить Югославию в сателлита фашистской Германии. К власти пришли антигитлеровски настроенные круги во главе с генералом Симовичем. Спустя несколько дней, 5 апреля 1941 года, Советское правительство заключило с новым правительством Югославии договор о дружбе и ненападении. Это была моральная поддержка народам Югославии и явное предостережение Гитлеру.

Но Гитлер не внял предостережению и обрушил на Югославию фашистские полчища. Печать наша по вполне понятным причинам реагировала на это событие сдержанно, но в народе известие о нападении гитлеровских войск на Югославию вызвало возмущение. Помнится, в один из апрельских вечеров мне довелось смотреть чудесный фильм Эйзенштейна «Александр Невский».

Зрители бурно воспринимали перипетии фильма. Когда же лед на Чудском озере затрещал под псами-рыцарями и вода начала поглощать их, в зале, среди громких восторгов, раздался яростный возглас:

— Так их, фашистов!

Буря аплодисментов была ответом на этот вырвавшийся из души крик.

Не менее горячее одобрение вызвали у зрителей знаменитые напутственные слова, с которыми Александр Невский обратился к пленным.

«…Пусть без страха идут к нам в гости, — гремел незабываемый голос Николая Черкасова с экрана. — Но кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет: на том стоит и стоять будет земля русская!»

В сердцах свободолюбивых советских людей жила неугасимая ненависть к фашистам — поработителям народов. И не случайно именно в то время этому замечательному фильму была присуждена Сталинская премия.

Вскоре после начала оккупации Югославии фашистами Генеральный штаб дал указание внести в план прикрытия государственной границы ряд существенных поправок. Командованию округа было приказано значительно усилить войска, выдвинутые к границе. Сюда дополнительно подтягивались четыре механизированных корпуса, четыре стрелковых дивизии и ряд соединений и частей спецвойск.

Такое усиление прикрытия границы должно было значительно облегчить отражение первого удара агрессора. Однако новый приказ несколько огорчил генерала Кирпоноса. Командующий по-прежнему считал, что нельзя ослаблять группировку войск, целью которой является контрудар по противнику.

Сейчас, конечно, очевидно, что в Генеральном штабе более реально расценивали опасность внезапного вражеского нападения и сделали правильный вывод: для отражения первоначального удара потребуется больше сил, чем предусматривалось первым вариантом прикрытия государственной границы.

Снова были вызваны в Киев начальники штабов армий и их офицеры. Напряженно трудились больше недели. Дело усложнялось тем, что генералы и офицеры, работавшие над планом, должны были все, от первой до последней бумажки, исполнять собственноручно, даже на машинке самим переписывать. Помнится, и мне пришлось срочно восстановить навыки работы на пишущей машинке, которыми я овладел еще в молодости, будучи в должности полкового адъютанта.

Военный совет округа после внимательного изучения нового плана прикрытия без промедления утвердил его.

Учитывая, что именно этим вариантом плана мы руководствовались, организуя отпор немецко-фашистским войскам, пожалуй, следует более подробно рассказать о его содержании.

Государственная граница, протяженность которой в пределах округа достигала 940 километров, прикрывалась силами 5, 6, 26 и 12-й армий. В полосе 5-й армии (от Влодавы до Крыстынополя — 170 километров) размещались на удалении от 10 до 150 километров от границы пять стрелковых дивизий, 22-й механизированный корпус, восемь отдельных пулеметных батальонов, составлявших гарнизоны укрепленных районов, один артиллерийский полк резерва Главного Командования, три зенитных артиллерийских дивизиона. На аэродромах располагались две авиационные дивизии. Непосредственно на границе службу несли 90-й и 98-й пограничные отряды.

Возглавлял 5-ю армию генерал-майор танковых войск Михаил Иванович Потапов. Это был самый молодой по возрасту, на мой взгляд, наиболее способный и энергичный из командармов нашего военного округа. К началу войны ему исполнилось 39 лет. Родом Потапов из Смоленщины, подростком работал в харьковском трамвайном депо, в 1920 году вступил в Красную Армию, был красноармейцем, командиром взвода, эскадрона, учился на различных командных курсах, а затем успешно окончил Военную академию механизации и моторизации РККА. Обладая разносторонней военной подготовкой и незаурядным дарованием, он быстро продвигался по службе. Его командирские качества особенно раскрылись в боях на Халхин-Голе, где он командовал танковой бригадой, а затем стал заместителем командующего отдельной армейской группой. В 1940 году Потапов был назначен командиром формировавшегося 4-го мехкорпуса, а затем командующим 5-й армией.