Мои друзья - Рябинин Борис Степанович - Страница 30

Десять… двенадцать километров бежит собака… Сколько осталось еще? Но вот впереди показалось небольшое селение. Ого, да тут уже рукой подать до рубежа! Гром, не задерживаясь, пробежал по улице, минуя несколько домов, свернул в переулок и, наконец, описав дугу вокруг стоявшей на отлете усадьбы, принялся неистово лаять перед воротами. Испуганный хозяин дома долго не хотел открывать, но, в конце концов, вынужден был это сделать.

Во дворе, под навесом, стоял украденный скот. Похитители собирались либо прирезать его, чтобы потом сбыть мясо, либо ночью перегнать через границу.

Гром пробежал по следу около двадцати километров – своеобразный рекорд, поставленный розыскной собакой.

Поздно вечером секретарь партийной организации селения Нижний Наур возвращался с собрания домой. Когда он, повернув за угол, был уже неподалеку от дома, перед ним выросли три человеческие фигуры. Лица их были завязаны черными платками, так что оставались только щелочки для глаз.

Секретарь отшатнулся и хотел выхватить пистолет. Но грянул выстрел, другой, и секретарь упал. Падая, он закричал.

Услышав голос мужа, на крыльцо выбежала встревоженная жена. Две пули скосили и ее.

Стрелявшие нырнули в темноту, но потом один вернулся и, быстро оглядевшись по сторонам, наклонился над жертвами. Заметив, что одна из них еще дышит, он схватил тяжелый булыжник и изо всей силы ударил истекающего кровью человека по голове, затем, отшвырнув камень далеко от себя, пустился бежать.

На крики о помощи, на грохот выстрелов из ближайших домов высыпали соседи. Жена секретаря была мертва, сам он тяжело ранен. Покушавшиеся скрылись.

В селение немедленно прибыли на автомобиле Гром и его проводник. Убитая все еще лежала на том месте, где произошло покушение (ее нарочно не трогали, чтобы не затоптать следы); раненого внесли в дом. Показаний он дать не мог, потому что был без чувств; да, кроме того, он все равно не видел лиц своих врагов. Оставалось положиться на собаку.

Гром обнюхал тело женщины, потом закружился по улице, перепрыгнул невысокую глинобитную стенку и там, в саду, наткнулся на окровавленный камень, обследовал его и, поощряемый командой проводника «След! Нюхай!», ринулся в погоню.

Спустя сорок минут, проделав длинный петлистый путь (видимо, преступники опасались, что их будут преследовать, и старались запутать следы), собака ворвалась в чью-то квартиру и с лаем набросилась на пожилого угрюмого узбека. Его арестовали. На допросе он сознался в преступлении и выдал соучастников.

Один из бандитов был местный кулак, уже судившийся в прошлом, другой – растратчик, третий – пришел из-за рубежа.

Негодяи были так ошеломлены столь быстрой развязкой, что даже не пытались отнекиваться. Со страхом и ненавистью глядя на конвоировавшего их Грома, они растерянно повторяли;

– Ай, шайтан-собака! Ай, шайтан!..

В этот раз Гром поразил даже своего вожатого. Обычно принято считать, что запах крови отбивает у собаки чутье. Но в данном случае именно окровавленный булыжник помог овчарке найти убийц.

В цехе был похищен манометр. Это было не простое воровство, а тонко задуманная диверсия. Отвинчена была одна маленькая деталь – остановился весь агрегат.

Гром долго кружился около машины. Обнюхивал приборы, рычаги управления. Видимо, запах преступника присутствовал здесь, но запахи железа, машинного масла и эмульсий мешали собаке. Особенно долго и тщательно Гром обследовал головку, с которой был свинчен манометр. Наконец пес закончил свои «исследования» и направился к выходу из цеха.

След вывел его за заводские ворота, но у трамвайной остановки оборвался. Тщетно кружилась собака около этого места, вбирая в себя все запахи, какие мог уловить ее чуткий нос. В конце концов она села и виновато посмотрела на проводника. Вредитель, очевидно, уехал на трамвае.

Вторичные поиски прервались на том же месте.

Но назавтра враг вновь напомнил о себе. Рабочие обнаружили в куче угля, который загружали в печь, динамитный патрон.

В угле запах врага, конечно, был утерян. Зато стало ясно другое: враг здесь, на заводе; здесь его и надо искать.

Проводник решил поставить Грома в проходной будке. Однако возникало сомнение: прошло уже более суток, помнит ли собака вчерашний запах? На всякий случай решили дать ей еще раз понюхать то место, откуда был свинчен манометр.

Кончилась смена. Гром стоял в проходной между проводником и дежурным вахтером и тянулся мордой к каждому выходившему с завода. Прошли сотни людей, а он все оставался спокойным. Нет, конечно, он уже забыл запах. Было бы нелепо ожидать, что он все еще помнит его.

– И вдруг собака глухо зарычала. Шерсть на ней поднялась дыбом, верхняя губа приподнялась, обнажая желтоватые клыки.

В проходную вошел мужчина в обычной рабочей спецовке. Он предъявил пропуск и шагнул к выходу, но по знаку проводника его задержали. Собака уже рвалась с поводка, стараясь наброситься на него. Неужели это и в самом деле он, вчерашний похититель манометра и сегодняшний диверсант, подбросивший динамит в уголь?!

Он категорически отрицал свою вину и вообще ни в чем не признавался, держался уверенно и спокойно, даже был оскорблен предъявленными ему обвинениями. Документы у него были в полном порядке, обыск на квартире не дал никаких результатов. Не нашли ни манометра, ни каких-либо других компрометирующих материалов. Единственной уликой было поведение собаки, но на этот раз сомнение взяло даже проводника.

После некоторого раздумья проводник решил проверить еще раз. Снова привели овчарку в квартиру задержанного, дали ей понюхать его вещи. Гром вел себя очень уверенно. Без всяких колебаний он направился к двери, спустился по лестнице и выбежал на улицу. Он привел… к заводу.

Проводник сообразил, что собака идет по ложному следу. Вернувшись к дверям квартиры, он снова заставил ее: «Нюхай, нюхай! След!» И действительно, теперь овчарка пошла в другом направлении. Завернув за угол дома, она привела проводника к мусорному ящику. Открыв ящик и разрыв мусор, нашли похищенный манометр. Преступник перепрятал туда манометр час-полтора назад, рассчитывая, что уж там-то его никто не догадается искать; но как раз этим он и помог собаке окончательно разоблачить себя.