Фавориты удачи - Рябинин Борис Борисович - Страница 3

– Понимаешь, в чем дело? Я сильно опасаюсь.., как бы Игорь не влип в нехорошую историю по неопытности и при отсутствии медсестрички…

– Ты о чем?

– Вы мне поверьте, я человек опытный. У меня жен было в три раза больше, чем у вас, вместе взятых…

– Ну да, – подтвердил Житков, – если иметь в виду, что у меня жена одна-единственная, а у Игоря ее и вообще никогда не бывало, то твои три…

– Вот видишь, я знаю, что говорю…

– Да что ты говоришь-то?

– А то, что ситуация там может сложиться очень опасная для неженатого человека…

– Какая ситуация? – заинтересовался Хохлов.

– Такая, что выпивки там будет сколько угодно, а с женским полом – дефицит…

– Ну и что?

– В такой ситуации нужно уметь себя контролировать.

– И как же это сделать?

– Вот, слушай. Сидите вы, например, за столом. Ужинаете…

– Ну.

– Выбираешь за столом самую страшную бабу и, пока пьешь, все время на нее поглядываешь,..

– Зачем?

– А как почувствуешь, что она тебе начинает нравиться, то все, кончай пить и иди спать, а то захомутают. Глазом не успеешь моргнуть.

– Сам придумал? – спросил Житков.

– Нет, – честно признался Крылов, – в одной умной книге вычитал. Но лично многократно испробовал. Отличное правило.

Теплоход назывался «Пионер». Был он действительно невелик, а его внешний вид ничем особенно не примечателен, скорее даже скромен. «Пионер» был пришвартован у самой дальней стенки Желтогорского пассажирского речного вокзала. Вода стояла низко, и над причальной стенкой возвышалась только его пустовавшая ходовая рубка. Над рубкой лениво колыхался на легком ветерке закрепленный на скошенном назад флагштоке немного выцветший российский трехцветный государственный флаг.

Чтобы попасть на борт «Пионера», Хохлову и Солодовникову пришлось с причальной стенки спускаться вниз по крутому узкому трапу.

Вместе с ними спустился единственный охранник из команды Солодовникова, который тоже отправлялся в круиз, – молодой крепкий парень с длинными светлыми волосами по имени Андрей. У каждого из них в руках были сумки с личными вещами. А у Хохлова, кроме того, – саквояж с медикаментами и набором медицинских инструментов.

У нижнего конца трапа их встретил вахтенный матрос. Он уже знал в лицо ранее неоднократно здесь бывавшего Солодовникова.

– Привет, Паша, – поздоровался с вахтенным Солодовников. – Продукты завезли?

– Все в порядке, Виктор Владимирович. На камбузе уже полный аврал. Готовят праздничный ужин. Дым коромыслом.

– Правильно делают, – одобрил Солодовников. – А где капитан?

– У себя в каюте. Просил сразу сообщить, когда вы появитесь.

– Хорошо, я сейчас сам к нему загляну.

А это наш врач, Игорь Сергеевич, и мой помощник, Андрей. Прошу любить и жаловать, – представил он своих спутников.

Вахтенный кивнул головой, и вновь прибывшие направились в глубь судна.

Внутренний интерьер выглядел просто роскошно: красное дерево, ковровые дорожки, надраенная до зеркального блеска медь поручней и дверных ручек произвели на новичков должное впечатление.

– Неплохо, а? – спросил Солодовников своих спутников.

– Да-а, – протянул Андрей, озираясь по сторонам, – такого я даже в гостинице «Балчуг» не видел…

– Подожди, ты еще в кают-компании не был…

Ладно, давайте сначала вещи отнесем. Андрей, твоя каюта ниже, ее номер двадцать шесть. А мы с тобой будем рядом жить, – он повернулся к Хохлову, – номер пятнадцать и шестнадцать.

Какую выбираешь?

Они остановились перед дверями, в замках которых торчали ключи, а Андрей стал спускаться в нижний ярус кают по крутому трапу, застланному темно-красной ковровой дорожкой, заправленной под блестящие латунные стержни.

Хохлов обратил внимание, что ворс дорожки был настолько длинен и упруг, что шагов Андрея было совершенно не слышно.

– Мне все равно, – ответил он Солодовникову. – А какая лучше?

– Абсолютно одинаковые.

– Тогда я выбираю пятнадцатую.

– Почему?

– Люблю нечетные числа.

Солодовников пожал плечами и открыл дверь под номером шестнадцать.

Хохлов сделал тоже самое со своей.

Каюта была не очень большой, но вполне комфортабельной: стол у большого квадратного иллюминатора, два мягких стула, небольшой диванчик и неожиданно широкая кровать.

Внимание Хохлова привлекли две одинаковые неширокие двери. Одна, как тут же выяснилось, вела в сияющий белизной и благоухающий всеми дарами современной химии туалет – гальюн по местной терминологии, удачно совмещенный с душем, а вторая – в довольно обширный гардероб, оснащенный гигантским количеством плечиков для одежды.

– Хорошо, – пробормотал Хохлов, – будет куда повесить мой новый смокинг.

Он не зря вспомнил о нем. Проблема смокинга в данный момент волновала его больше всего. На примерке, в булавках и без рукавов, он не выглядел как готовое изделие. И Хохлов не смог понять, как он в нем будет выглядеть. Он сильно опасался, что, надев его, будет чувствовать себя идиотом. А известно, что как себя чувствуешь – так и выглядишь.

Словно в ответ на его мысли раздался стук в дверь.

– Открыто, заходи, – крикнул он, полагая, что это Солодовников демонстрирует свою несуществующую воспитанность.

Дверь бесшумно отворилась, и на пороге возникла симпатичная кареглазая брюнетка в кокетливом белоснежном кружевном передничке. В руках она что-то держала, однако Хохлов, увлеченный разглядыванием посетительницы, сразу и не обратил на это внимания.

– – Здравствуйте, – певучим голосом поздоровалась она, метнув на Хохлова любопытный взгляд.

– Здравствуйте.

– Вы доктор Хохлов?

– Я.

– Я ваша горничная. А это, – она протянула ему принесенную вещь, – ваш костюм. Сегодня привезли из ателье.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил горничную доктор, принимая свою новую спецодежду. – А как вас зовут?

– Татьяна…

– Очень приятно. А меня…

– Я знаю, Игорь Сергеевич.

– Откуда? – удивился он.

Татьяна слегка смутилась:

– Мы обязаны знать своих клиентов. Нам заранее дают список пассажиров, и мы должны выучить его наизусть.

– Похвальное правило, – одобрил он.

– Мне можно идти? – скромно потупив глаза, спросила она после секундной паузы.

Хохлов пожал плечами, несколько ошеломленный такой вышколенностью персонала:

– Наверное…

– Если вам что-нибудь понадобится, нажмите вот на эту кнопочку, и я приду.

Она показала наманикюренным пальчиком на незамеченную им до этого, но, как оказалось впоследствии, далеко не маловажную деталь интерьера.

– Хорошо.

– Желаю вам хорошо отдохнуть.

Она повернулась и открыла дверь.

– Спасибо, но я здесь вроде как на работе.

Когда Татьяна выходила из каюты. Хохлов заметил то, что не мог видеть, когда она стояла близко от него: юбка ее форменного, стилизованного под матросский костюмчик облегающего платья была очень короткой, а ноги, как, впрочем, и вся фигура, были очень и даже очень…

Обернувшись на его последнюю реплику, она улыбнулась и сказала:

– Будем надеяться, что ваше профессиональное мастерство в этом рейсе не востребуется.

– Дай-то бог, – не мог не согласиться он.

Последняя услышанная фраза слегка удивила его. Вроде бы ничего особенного, но простые горничные так обычно не выражаются.

Положив смокинг на кровать, Хохлов еще раз обратил внимание на ее ширину, подумав при этом, что совет его друга Крылова был не лишен здравого смысла. Хотя.., если.., он задумчиво посмотрел на кнопочку…

На этот раз дверь открылась без стука. На пороге стоял Солодовников.

– Устроился? – спросил он.

– Да так…

– Ладно, еще будет время. Пошли знакомиться с капитаном.

– Пошли.

Капитан, Владимир Аркадьевич Зелепукин, оказался среднего роста, плотного телосложения черноволосым и черноусым мужчиной лет сорока пяти. Его каюта была практически точной копией той, в которой предстояло жить Хохлову. С той, однако, разницей, что каюта капитана имела более обжитой вид и вся пропахла табаком. Источник этого аромата, массивная трубка вишневого дерева, находился в крепких желтоватых зубах капитана и периодически выбрасывал в атмосферу очередной клуб дыма, размер которого мог ввергнуть в панику любого активиста-гринписовца. И немудрено: как показалось Хохлову, капитанская трубка наносила окружающей среде ущерб, не меньший, чем дизели его судна.