Председатель КГБ Юрий Андропов - Семанов Сергей Николаевич - Страница 7

Главные тревожные события еще предстояли.

...В истории Советского государства постоянны случаи, когда партийных деятелей отправляли за рубеж на должность послов: иногда это была чуть прикрытая отставка или даже ссылка, иногда повышение. В 1954-м, когда Андропова отправили послом в Венгрию, это был явно второй случай.

В ту пору еще не сложилось протокольного канона, чтобы наш посол в "соцстране" был бы обязательно членом ЦК, да и зависимость этих "стран новой демократии", как их тогда именовали, была от Москвы полная, но. быть полномочным представителем в "братской стране" - это и почетно, и ответственно.

Конечно, Андропов слишком мало поработал в МИДе, чтобы приобрести в той высококвалифицированной среде должный авторитет. Однако вожделенную для всех мидовских чиновников должность "чрезвычайного и полномочного посла" он вдруг получил. Потом, уже после кончины Андропова, его приближенные распускали слухи, что и образован был, и начитан, и даже языки знал. Все это льстивые выдумки, никаких языков он не знал и никакого образования всерьез не получил.

И нет никаких сомнений, что и в этом исключительно важном для него назначении помог ему тот же Куусинен, который уже не первый год вел в ЦК вопросы международного комдвижения.

Венгрия той поры еще далеко не оправилась от военной разрухи, но с сорок девятого года с превеликим напряжением строила социализм. Правителем страны был жестокий Ракоши, еврей по происхождению, ставленник и холоп Берии. Шли массовые аресты и казни по политическим мотивам. Советского посла это мало беспокоило, он и не такого насмотрелся у себя на родине. Главное - Ракоши и его присные были послушными исполнителями воли Кремля.

Но наступал кризис, умер Сталин, а затем на XX съезде Хрущев прогремел своим истеричным антисталинским докладом, чем потряс весь коммунистический мир. В Венгрии события развивались острее, чем в других "соцстранах". В июне 1956 года Ракоши был отстранен от руководства и уехал, как и все ему подобные "товарищи по несчастью", доживать век в Россию.

К власти пришел Имре Надь, давний соперник Ракоши. Многие до сих пор чтят его как "либерала" и "реформатора", но все не так тут просто. Бывший австро-венгерский военнопленный в России, он в гражданскую войну служил в отрядах красных интернационалистов, весьма свирепо расправлявшихся с противниками большевистской власти. Есть твердые данные, что он принимал участие в расстреле царской семьи в Екатеринбурге, потом был связан с НКВД и повинен в гибели некоторых венгерских коммунистов-эмигран-тов. Люди с такой биографией, как правило, чрезвычайно неуравновешенны и склонны к авантюризму (из сексотов - в реформаторы!). Надь круто переложил руль и попытался выйти из-под влияния Москвы. Вот в этих-то сложных обстоятельствах Андропов на глазах всего мира показал, что он не чиновник, а политик, причем крупный.

История венгерского мятежа 1956 года и роль в его подавлении лично Андропова хорошо известны как на Западе, так и у нас: в нашей стране переведено несколько обстоятельных работ авторов из Венгрии, в самые последние годы появились на русском языке (пол-

Semandropov

ностью или в отрывках) работы авторов западных. Все дружно сходятся во мнении: роль советского посла в Будапеште была исключительно велика в данном исходе событий.

Из всех эпизодов жизни Андропова этот является единственным хорошо и подробно известным в России (уже после его смерти Янош Кадар добавил для русского телезрителя ряд подробностей). Вот почему мы не станем детально излагать данный сюжет, отметим лишь характерные черты андроповского поведения, а также политические последствия событий.

Имре Надь был назначен премьер-министром рано утром 24 октября 1956 года. Он по авантюристическому складу натуры окружил себя такими же честолюбивыми выскочками. Он получил открытую поддержку от Иосипа Броз Тито и главы венгерской католической церкви кардинала Миндсенти, а тайную - от западных спецслужб. Уже накануне в Будапеште начался антикоммунистический шабаш, основной лозунг мятежников - "Русские, домой!" Пролилась первая кровь.

В эти напряженные дни Андропов неоднократно встречался с Надем, его целью было добиться падения напряженности в стране, уверить венгерское руководство, что Москва не применит силу. Ему удалось добиться доверия подозрительного Надя. Одновременно он слал в Москву, прямо в ЦК, депешу за депешей, где как раз настаивал на обратном - немедленном введении наших войск.

В конце октября дважды побывали в Будапеште Суслов и Микоян. Хотя по партийному стажу и времени пребывания в Политбюро Микоян был старше Суслова (и возрастом тоже), но главный голос тут был не за Анастасом: тот первый начал в СССР антисталинскую кампанию и, естественно, нес ответственность за такой поворот событий. Суслов Андропова хорошо знал как своего сотрудника и доверял ему. Жесткая линия Андропова была поддержана Сусловым, она и восторжествовала на Политбюро к исходу октября.

Вечером 1 ноября советские танковые колонны в нескольких местах перешли венгерскую границу и двинулись на Будапешт. На другой день утром Надь вызвал Андропова, потребовал объяснения. Тот клялся, что это лишь тактические передвижения, все, мол, будет тихо-мирно. Андропову нужно было выиграть время, причем счет шел уже на часы, чтобы за спиной Надя подготовить другое, просоветское, венгерское правительство.

Глава его был выбран Андроповым исключительно удачно: Янош Кадар, коренной венгр, рабочий, подпольщик в годы фашизма, подвергся репрессиям со стороны Ракоши, три года отсидел в тюрьме, только что реабилитирован, молод - 44 года! Лучше для московского ставленника придумать трудно! Главное же, что Андропов в это напряженное время не только нашел нужного человека, но и сумел убедить его в единственно правильном действии - свергнуть Надя, чтобы спасти социализм в Венгрии. Кадар оказался не только верным союзником, но и твердым, решительным руководителем.

Свидетельствуют, что Андропов в эти дни почти не спал, не брился и даже был небрежно одет, чего с ним в бытность на руководящих постах не случалось ни раньше, ни позже. Но главное было сделано - обеспечена внешняя хотя бы "законность" свержения Надя. Остальное было, как говорится, делом техники. "Техника" не заставила себя ждать: утром 4 ноября советские войска заняли Будапешт. Надь укрылся в югославском посольстве, а кардинал Миндсенти - в американском. Главным двигателем этой победы был, безусловно, Юрий Владимирович. Это понимали всюду, в том числе и в Кремле.

Коварство Андропова было отработано в Будапеште и потом очень помогло ему в дальнейшей карьере. Полковник Копачи, начальник будапештской полиции и сторонник Надя, позже рассказывал: "Андропов производил впечатление сторонника реформ. Он часто улыбался, у него всегда находились льстивые слова для реформаторов, и нам трудно было уразуметь, действовал ли он только согласно инструкциям или по личному почину".

Копачи понял (с некоторым опозданием), был ли Андропов сторонником реформ, когда тот прямо в советском посольстве пообещал полковнику ввести его в правительство Кадара, но советская бронемашина доставила его прямо в тюрьму, где он просидел семь лет.

Semandropov

До конца жизни запомнил незадачливый Копачи, как, провожая его, Андропов улыбался и приветливо махал рукой...

* * *

"Трагические события в Венгрии, - свидетельствовал позже Георгий Арбатов, - наложили очень глубокий отпечаток на Андропова, оказавшегося в их эпицентре. Понимал он их как вооруженную контрреволюцию - это я знаю от него самого. Вместе с тем он, я уверен, лучше других видел, что распад существующей власти, размах и накал массового недовольства имели в своей основе не только и не столько то, что официально объявлялось главными причинами (заговор контрреволюционеров и происки из-за рубежа), сколько некоторые реалии самой венгерской действительности. В частности, связанные с тем, что сталинские извращения, появившиеся на свет у нас, были пересажены на венгерскую почву и приняли там крайне уродливую форму. Свою роль сыграли и экономические проблемы, включая неравноправное положение Венгрии в торговоэкономических отношениях с Советским Союзом. Повлияли на Андропова, наверное, его личные впечатления. К нему стекалась информация о безжалостных расправах над коммунистами, партийными работниками и государственными служащими. Вокруг посольства шла стрельба. Обстреляли как-то при выезде и машину Андропова. Нервное потрясение стало причиной серьезной, на всю жизнь, болезни его жены. Все это, вместе взятое, содействовало, как мне кажется, становлению определенного психологического комплекса. Те, кто знал Андропова, называли позже этот комплекс "венгерским", имея в виду крайне настороженное отношение к нарастанию внутренних трудностей в социалистических странах и, это уже мое мнение, готовность чересчур быстро принимать самые радикальные меры, чтобы справиться с кризисом. Хотя надо сказать, что в отличие от многих других наших деятелей причины такого рода кризисов он оценивал отнюдь не примитивно".