Дети полуночи - Рушди Ахмед Салман - Страница 84

Кто перечислил, радея о моем благе, тайные силы змей? (Их тень убивает коров; если они входят в сны мужчины, его жена беременеет; если кто-то убьет змею, в его роду не будет мужского потомства в течение двадцати поколений). И кто описал мне – опираясь на книги и чучела – извечных врагов кобры? «Изучай своих врагов, малыш, – шипел старик, – иначе они непременно тебя уничтожат…» Сидя у ног Шапстекера, я изучил мангуста и бобра; зобатого аиста с клювом, как кинжал, и оленя-барасинха, который может размозжить голову змеи копытом; египетского ихневмона, ибиса, и птицу-секретаря ростом в четыре фута, бесстрашную, с изогнутым клювом: ее облик и название внушили мне некоторые подозрения насчет отцовской Алис Перейры; и подлого канюка, и скунса, и медоеда, живущего на холмах; и пекари – юркую дикую свинью; и страшную птицу кангамба. Шапстекер, глубокий старец, учил меня жизни. «Будь мудр, малыш. Во всем подражай змеям. Действуй тайно; нападай из-за куста».

Однажды он сказал: «Ты должен видеть во мне второго отца. Разве не я дал тебе жизнь, когда ты был при смерти?» Этим утверждением он показал, что тоже подпал под власть моих чар, заняв место в бесконечном ряду родителей, которых один только я умел себе создавать. И хотя через какое-то время я нашел, что воздух в его квартире слишком спертый, и снова оставил его в одиночестве, больше никогда никем не нарушаемом, старый змеевод научил меня, как надо действовать. Снедаемый двухголовым демоном мести, я (впервые) использовал телепатию как оружие и выяснил во всех подробностях характер отношений между Хоми Катраком и Лилой Сабармати. Лила и Пия не уступали друг другу красотой, и теперь жена будущего адмирала стала новой любовницей магната киноиндустрии. Когда командор Сабармати уходил в море на маневры, Лила и Хоми тоже маневрировали напропалую; пока морской волк дожидался смерти нынешнего адмирала, Хоми и Лилу тоже ждало свидание с Безглазой. (Не без моего участия).

«Таись», – говорил Цап-стекер сахиб; и я, таясь, выслеживал своего врага Хоми и беспутную мать Одноглазого и Прилизанного (которые сильно задавались в последнее время, ибо в газетах и в самом деле писали, что новое назначение командора Сабармати уже решено. Это всего лишь вопрос времени…) «Распутница, – нашептывал мне мой демон. – Плохая жена и коварная мать! Твой пример послужит острасткой всем прочим; на твоем примере мы покажем, какая судьба ожидает предавшихся похоти. О, беспечная прелюбодейка! Разве ты не видела, к чему привела сиятельную баронессу Симки фон дер Хейден неразборчивость в связях? А ведь она – назовем вещи своими именами – была просто сукой, точно такой же, как ты».

Мое отношение к Лиле Сабармати смягчилось с годами; в конце концов, у нас с ней было нечто общее: ее нос, как и мой, обладал сокрушительной силой. Ее магия, однако, была вполне земной: стоило Лиле слегка наморщить кожицу на своем органе дыхания, как самый суровый из адмиралов мгновенно подпадал под ее чары; стоило чуть-чуть затрепетать ноздрям, и в сердце магната киноиндустрии начинало полыхать неугасимое пламя. Я даже немного жалею, что предал этот носик; будто бы всадил нож в спину двоюродному брату.

Вот что я обнаружил: каждое воскресенье в десять часов утра Лила Сабармати отвозила Одноглазого и Прилизанного в кинотеатр «Метро» на еженедельный праздник клуба «Метро Каб». (Она прихватывала с собой и всех остальных; Сонни и Кирус, Мартышка и я теснились в ее индийском автомобиле «хиндустан»). И пока мы ехали к Лане Тернер, или Роберту Тейлору, или Сандре Ди, мистер Хоми Катрак тоже готовился к еженедельному свиданию. Пока «хиндустан» Лилы трясся вдоль трамвайных путей, Хоми повязывал горло кремовым шелковым шарфом; пока она останавливалась на красный свет, он натягивал куртку-сафари, разноцветную, как Техниколор; пока она заталкивала нас в темный зрительный зал, он надевал темные очки в золотой оправе; и когда она оставляла нас в кино, он тоже бросал своего ребенка. На его уходы Токси Катрак всегда реагировала одинаково: выла-билась-сучила ногами; она знала, к чему все идет, и даже Би-аппа не в силах была сдержать ее.

Жили-были когда-то Радха и Кришна, Рама и Сита, Лейла и Меджнун; а также (поскольку и Запад нам не чужд) Ромео и Джульетта, Спенсер Трейси и Кэтрин Хепберн{171}. Мир полон историй любви, и все любовники в каком-то смысле – аватары своих предшественников. Когда Лила ехала на своем «хиндустане» к определенному дому на набережной Колаба, она была Джульеттой на балконе; когда Хоми в кремовом шарфе и золотисто-темных очках спешил на встречу с ней (в том же «студебеккере», в котором моя мать когда-то мчалась к родильному дому доктора Нарликара), он был Леандром и переплывал Геллеспонт, не сводя глаз со свечи, которую зажгла Геро. Что же до роли, которую я сыграл в этом деле, – ей аналога мне не подобрать.

Должен признаться: поступок мой нельзя назвать героическим. Я не выехал на битву с Хоми верхом на коне, с пылающим взором и сверкающим мечом; вместо этого, подражая змее, я стал вырезать слова из газеты. Из заголовка КОМИТЕТ ПО ОСВОБОЖДЕНИЮ ГОА НАЧИНАЕТ КАМПАНИЮ НЕНАСИЛЬСТВЕННОГО СОПРОТИВЛЕНИЯ я вырезал три буквы: «КОМ»; слова СПИКЕР АССАМБЛЕИ ВОСТ-ПАК ОБЪЯВЛЕН МАНЬЯКОМ дали мне второй слог – «АН». «ДОР» я нашел в НЕРУ ДОРАБАТЫВАЕТ ПРОЕКТ СВОЕЙ ОТСТАВКИ; для второго слова я извлек «САБ» из МЯТЕЖИ, МАССОВЫЕ АРЕСТЫ В КРАСНОЙ КЕРАЛЕ: САБОТАЖНИКИ ПОДНЯЛИ ГОЛОВЫ – ГХОШ{172} ОБВИНЯЕТ ХУЛИГАНОВ В КОНГРЕССЕ; и нашел «АРМ» в ДЕЙСТВИЯ КИТАЙСКОЙ АРМИИ НА ГРАНИЦЕ НАРУШАЮТ БАНДУНГСКИЕ СОГЛАШЕНИЯ. Чтобы довершить имя, я вырезал «АТИ» из МЫ ДОЛГО ТЕРПИМ НЕКОМПЕТЕНТНУЮ ВНЕШНЮЮ ПОЛИТИКУ НАШЕГО ПРАВИТЕЛЬСТВА – С КАКОЙ СТАТИ? Чтобы изложить историю, подходящую к моим зловещим замыслам, я нашел ЗАЧЕМ ИНДИРА ГАНДИ СТАЛА ПРЕДСЕДАТЕЛЕМ ПАРТИИ КОНГРЕССА? и вырезал «ЗАЧЕМ»; потом я решил, что ни к чему связывать себя исключительно политикой и перешел к рекламе, где мне встретилось: СПЕРМИНТ – ВАША РЕЗИНКА, и я вырезал «ВАША». В спортивной светской хронике У МОХАНА БАГАНА, ЦЕНТРАЛЬНОГО НАПАДАЮЩЕГО, НОВАЯ ЖЕНА я нашел следующее слово; а глагол отыскал в трагическом сообщении ОГРОМНАЯ ТОЛПА ИДЕТ ЗА ГРОБОМ АБУЛ КАЛАМА АЗАДА. Затем снова пришлось искать слова по частям: в те дни шейх Абдулла, Кашмирский Лев{173}, начал в своем штате кампанию за референдум, который определил бы его будущее; мужество этого деятеля дало мне слог «НА»: НАСТОЙЧИВОСТЬ АБДУЛЛЫ – ПРИЧИНА ЕГО ПОВТОРНОГО АРЕСТА. А еще Ачарья Виноба Бхаве{174}, который десять лет проводил кампанию «бхудан», убеждая землевладельцев раздавать беднякам участки земли, объявил, что уже роздано более миллиона акров, и начал две новые кампании, требуя отдать в собственность крестьянам целые деревни («грамдан») и индивидуальные наделы («джи-вандан»). Когда Дж.П. Нараян{175} заявил, что посвятит всю свою жизнь делу Бхаве, заголовок НАРАЯН ГОВОРИТ: «Я БЕРЕЖНО СЛЕДУЮ ЗАВЕТАМ БХАВЕ» дал мне столь необходимую «БЕРЕЖН» – «УЮ». СМЕРТЬ В ЮЖНОМ КОЛЕ: ШЕРПА ПОГРУЖАЕТСЯ предоставил мне вожделенный «КОЛ»; «АБА» оказалось нелегко найти, пришлось добраться до анонсов кино: АЛИ-БАБА, СЕМНАДЦАТАЯ НЕДЕЛЯ ПОЛНЫХ СБОРОВ. Теперь уже был близок конец; предлог «В» я вырезал из ПАКИСТАН НА ПУТИ К ПОЛИТИЧЕСКОМУ ХАОСУ: БОРЬБА ФРАКЦИЙ ВЕДЕТ В ПРОПАСТЬ; «ВОСКРЕСЕНЬЕ» сложил из рубрики «Воскресное обозрение»; осталось всего одно слово. Этот финал предоставили мне события в Восточном Пакистане: БРОШЕННЫМ СТУЛОМ УБИТ ДЕПУТАТ ВОСТ-ПАК: УТРОМ ОБЪЯВЛЕН ТРАУР; ловко, почти не глядя, я вырезал слово «УТРОМ» из этого траурного заголовка. Мне нужен был завершающий знак вопроса, и я нашел его в конце неизменного вопрошания тех странных дней: ПОСЛЕ НЕРУ – КТО?