Лад Посадский и компания: Дела торговые, дела заморские - Русанов-Ливенцов Михаил - Страница 24

— Видите ли, финансы, которые всегда имеют приоритет в моих делах, зачастую очень близко находятся рядом с политикой.

Лад насторожился. Где-то он уже слышал про политику.

— Представьте себе, что существует страна, или союз стран, чья экономика настолько сильна и стабильна, что они, эти страны, имеют возможность и намерения распространить свои интересы далеко за пределы своих рубежей. Что означает сильная экономика? Это сильная армия. Военная мощь. Значит, они заведомо уверены в своей безнаказанности при любом нарушении международных прав и норм. Я не говорю, что это всегда так, но... Так вот, военное вторжение — это всегда война. А война — это неизбежные жертвы. Даже у сильной стороны будут потери. Поэтому здесь нам следует рассматривать армию скорее как надежный тыл или последний аргумент, довод, если хотите. Если армия — тыл, основание то — что же является острием? Торговля. Она границ не знает. Она связывает все государства и страны, даже если они находятся на грани войны. Торговля — вот острие тех, кто желает видеть мир огромным рынком с едиными правилами, которые выгодны лишь немногим. Это цель. А метод ее достижения — диктат их воли. Что кому производить и в каких количествах, что продавать и по какой цене. Сначала они начнут торговое давление на соседей. Своими товарами заполнят их рынки, а если кто откажется, то просто объявят таким экономическую блокаду... Лад, мне не удобно говорить об этом, но не могли бы вы... э... вытереть губы?

Ладу стало стыдно. Он отер с подбородка слюни, а после всё же сплюнул. Стыдно, да, но удержаться не мог.

— Если всё это правда, то в мире действительно грядут перемены.

— Я знал, что вы всё поймете.

— Значит...

— Ничего не значит. Никто не знает, так это или нет. Одни предположения. Но самое интересное в другом. На любую силу всегда найдется другая сила. Всегда есть противостояние... Всегда найдутся недовольные переменами, даже если перемены хорошие. Понимаете, о чем я говорю? Нет? В Итае, куда вы повели обоз после встречи с Девой Песков, вас пытались убить. Из того, что нам известно, можно сделать вывод — это были профессионалы... Вы, Лад, по каким-то причинам оказались в стане одной из двух противоборствующих сил. И представители другой вас решили убрать. Почему? Никто не знает... Другая проблема в том, на чьей вы стороне.

— Разве это важно?! У меня сейчас совсем другие проблемы!

— Я о них наслышан. Должен заметить, что всё это завязано в один клубок... Итак, Лад, на чьей вы стороне?

— Что я могу сказать... Я ничего не помню. Повторяю, для меня это неважно...

— Ошибаетесь. От этого зависит ваша жизнь... С кем вы, Лад? С теми, кто решил навязать свои правила другим, или...

— Мне никогда не нравилось плясать под чужую дудку. И уж тем более нет нужды заставлять других танцевать под мою.

М. Уолт облегченно вздохнул.

— Вы спасли свою жизнь. Не знаю, почему, но вы являетесь ключевой фигурой в серьезной игре. И если бы ваш ответ сейчас был иным, то... Понимаете?

Лоб Лада покрылся испариной.

— Не обижайтесь. Здесь нет ничего личного. — М. Уолт поднялся. — В мире постоянно происходят перемены. Здесь, там, еще где-то всегда что-то меняется... Если возникнут очень большие проблемы, обращайтесь. Чем смогу, помогу. Донд, я не вижу ничего плохого в том, что ты постоянно будешь при нем. — М. Уолт ушел, личная охрана следовала за ним как тень.

— Он очень опасен, — сказал Лад, когда за М. Уолтом закрылась дверь.

— Ты даже представить себе не можешь, насколько!

— Откуда он всё знает?

— Ну, — замялся Донд, — как тебе сказать... В организации одно время ходили слухи, что когда-то М. Уолт принимал участие в войне между антиглобалистами и глобалистами. То была странная война. в каком-нибудь мирном городе на обычном баре вдруг взрывалась бомба. Гибли мирные жители. Потом еще где-нибудь происходил взрыв. И так без конца. Гибли высокопоставленные политики и богатые бизнесмены, а вместе с ними и простые обыватели, оказавшиеся в том или ином месте совершенно случайно. Потом какой-нибудь стране объявляли эмбарго. На первый взгляд, всё это вроде бы не связано. Но связь была. Шла война, и М. Уолт служил крупному капиталу. Потом что-то пошло не так. Он покинул ряды своей армии и присоединился к нашей организации, и очень быстро достиг в ней вершины.

— Он мог бы меня убить?

— Мог, — спокойно ответил Донд. — И я бы не успел его остановить.

— Дела... Значит, я на стороне анти... как он сказал? ... антиглобалистов?

— Похоже на то. У меня есть весточка от итайских купцов. Они спешили к тебе, но опоздали. Их отправил Стен Великий. Помнишь такого? Вот и я не помню. Но все говорят, что ты встречался с ним.

— Что он хотел мне сообщить?

— Ничего. Просто предупреждал об опасности. В записке было сказано, что те, кто вышел на охоту на тебя в Итае, не остановятся. И удар их не обязательно будет направлен прямо на тебя.

— Гадина... Они ударили по моим близким!

— Ты ее знать не знаешь!

— Она моя жена! Они похитили МОЮ жену! Мне надо повидать Седоборода и Комер-сана.

Сказать легко, да сделать непросто.

Седобород и Комер-сан заседали в совете старейшин. Совет собрался на следующий день после похищения Гадины и до сих пор не пришел к единому решению. Седобород и Комер-сан, вместе с Наковальней, образовали альянс, который ратовал за мобилизацию всех возможных сил для решения назревшего кризиса. Они требовали снарядить погоню и оказать всяческую помощь и поддержку Ладу.

— Похищение жены Лада наносит ущерб репутации Посада, — уговаривал совет Комер-сан, — и мы должны...

— Ничего мы не должны! — парировал Яром Живодер-Вырвиглаз. — Пускай Лад сам разбирается в этом. Это же частное дело, и я не понимаю, почему мы все должны в нем участвовать! Эта Гадина многим дорогу перешла, от баб житья совсем не стало...

— Ты же не женат! — попытался осадить начальника дружины Наковальня.

— А я за Посад переживаю! — озлобился Яром. — И не надо обвинять меня в защите лишь своих собственных интересов! В этом деле лишь у Лада личная заинтересованность! Почему уважаемые старейшины должны идти у него на поводу?!

— И когда он научился так говорить? — шепнул Комер-сан Седобороду.

Тот недобро поглядел на Ярома и сплюнул:

— Бородавка...

К тому времени, когда Лад и Донд добрались до центральной площади, совет вынес свое решение: выразить Ладу сочувствие, но помощи никакой не оказывать. Случай с Гадиной рассматривать, как дело частное, и пускай Лад сам во всём разбирается.

О решении известили весь Посад через глашатаев.

Многим в Посаде дело это казалось несущественным. Они придерживались мнения Ярома, и все разговоры вокруг похищения считали пустой болтовней. Удивили лишь бабы посадские. Они организовали митинг в защиту Гадины перед избой совета, и когда глашатаи известили всех о решении, толпа женщин огласилась громким криком о слабоумии Зуба и о притеснении прав женщин. Потом они потребовали разрешить женскому населению Посада создать свою партию (тут многие из мужиков, присутствующих на площади, сплюнули и вспомнили нечисть!), а также создать в Посаде дом моды.

Решение принято, совет распущен. Лад и Донд стариков на площади не застали.

— Надо к Седобороду идти, — предложил Донд. Лад согласился. Всё ему казалось нереальным. Если исходить из слов М. Уолта, то опасность нависла не только над Ладом и Гадиной. Опасность грозила всему Посаду. Неужели старейшины не понимают этого?! А эти люди на площади? Они что, оглохли и ослепли?! Да-а, перемены уже достигли Посада. Прав был Сичкарь...

А всё началось с похода Лада, будь он неладен!

Седобород, Комер-сан и Наковальня расположились в избе чародея и обсуждали решение совета. Появление Лада и Донда не вызвало особого восторга.

— Пришел в себя? — осведомился Седобород. — Ты прости за траву. Останься ты на ногах, начал бы с плеча рубить, а нам время нужно было, чтобы всё спокойно обсудить.