Лад Посадский и компания: Дела торговые, дела заморские - Русанов-Ливенцов Михаил - Страница 13

— Хороши возницы, ничего не скажешь! — высказался Наковальня. — Эх, бесовское отродье!

— Меня бы волновало не то, как мы здесь оказались, — многозначительно сказал Донд.

— А что же?! — вскипел Лад.

— А то, что они смотрят на нас так, словно давно не видели. Да еще и молчат.

Толпа действительно молчала, и взгляды, обращенные к обозу, не выражали недоумения по поводу столь быстрого возвращения. На лицах людей светилась радость и ожидание.

— Влипли! — Лад соскочил с обоза.

Толпа дружно расступилась перед ним. Лад оглядел людей и поклонился повинно народу.

Врата Посадские тяжелые, дубовые, легко разошлись на петлях смазанных и вышел навстречу Ладу весь совет посадский. Во главе, как всегда, шел старый Зуб. Лад разогнул спину и стал ждать обвинений. Зуб остановился в трех шагах и развел руки. Толпа взорвалась криками, словно было это сигналом тайным:

— Вернулись!!!

— Ур-ра-а!!!

— Да будет счастлив Лад Посадский!!!

— Эй, Наковальня, скоро ли печи свои возглавишь? Или опять в путь дальний собираешься?

— Они что, издеваются?! — брови Наковальни сошлись к переносице.

— Яром, Живодерушка ты наш, с возвращением...

Зуб поднял руки, и толпа мигом смолкла. Старик поклонился Ладу в ноги — дело невиданное! Лад смотрел на него б-о-о-льшими глазами и ничего не понимал! Что-то изменилось в Зубе за прошедшие сутки, — борода, что ли, стала длиннее?

— Приветствую тебя, о славный Лад, после долгого пути. Слава о тебе и верных попутчиках твоих быстрее ветра достигла земли нашей... Слава Ладу! — прокашлял вдруг Зуб, и толпа с восторгом подхватила клич.

— Слава Ладу!!!

— Приветствую и тебя, Наковальня Мечплугович, — обратился Зуб к кузнецу. — Заждались мы кузнеца нашего главного, давненько не слышали стук молота твоего. Слава твоя очень порадовала нас... Слава победителю Ролосса Кодосского!

— И перед тобой, Сэр Тумак, склоняет голову Посад. За мудрость твою, которая была опорой надежной Ладу в дороге дальней.

На гоблина напала чесотка. Сначала зуд коснулся его шеи, потом прокатился по спине волосатой и ушел в ноги.

— Хвала и тебе, невозмутимый Донд. За руку быструю и глаз верный. Знаем мы, что не раз спасал ты жизнь попутчиков своих. За это жалует совет тебя почетным гражданином Посада и освобождает тебя и детей твоих от общегородской подати на двести лет! Слава Донду!!!

Толпа подхватила и этот клич.

— И ты, Яром, и твой дружинник Пустолоб, то же в памяти нашей останетесь как отважные воины, не посрамившие честь посадской дружины в битве с ужасными самраями.

Яром надул щеки, выпятил грудь, прибрал в себя живот и гордо окинул толпу взглядом. Это вызвало новую волну криков о славе обоза. Лицо Пустолоба осветила детская улыбка.

— Ты понимаешь, что происходит? — спросил гоблина Наковальня.

Тот, продолжая вычесывать ноги, мотнул головой.

— Нет... Чтобы посадский люд нечисти почести отавал... Не припоминаю я такого... Однако, приятно.

— А теперь, долгожданные вы наши, прошу, въезжайте в Посад. Ждут вас столы накрытые, пирует сегодня Посад в вашу честь!

— Постой, Зуб, постой! — надоела Ладу эта комедия, и решил он разобраться во всём сейчас же. — Что же это получается? Встречаете вы нас как героев, а мы ничего и не сделали!

Слова его вызвали смех в толпе.

— Скромен, Ладушка наш, ох как скромен!

— Да-а, это делает честь ему...

— А как же, он же наш, посадский, купец!

— Понимаю тебя, Лад, — улыбнулся Зуб. — О скромности твоей мы наслышаны. Только сейчас ты дома, и не стоит скрывать подвигов своих...

— Да какие, к лешему, подвиги?! Мы же только вчера утром в поход отправились! А сегодня...

— Вчера? Ха-ха-ха... Лад, видать поход совсем увлек тебя, раз считаешь полтора года одним днем!

— Что?!

— Вас не было полтора года! — Зуб стал злиться. — Хватит мне голову морочить. Мы так готовились к этому дню, а ты хочешь всё испортить какой-то глупой шуткой! — Зуб топнул ногой. — Давай, загоняй обоз в Посад. Отдохните с дороги часа два, а потом приходите на площадь Посадскую. Пировать будем!

Толпа подхватила слова старейшины. Кто-то уже взял коней под узды, и обоз в окружении сотен ликующих людей медленно покатился в Посад. Всюду царила радость. Над городом вился дым костров праздничных, раздавались песни загульные, где-то смех. И над всем этим гремели имена обозников. Прославляли Лада и Наковальню, с уважением произносили имя гоблина, по-доброму смеялись над Яром и Пустолобом.

— А где Седобород и Комер-сан? — прокричал сквозь шум и гам Лад в самое ухо Зуба.

— Здесь, где же им быть! Ждут тебя в доме Комер-сана. Ты долго не засиживайся там. Отдохни, и на площадь. Народ хочет видеть своих героев за праздничным столом.

— Какие же мы герои? — прошептал Лад, отставая от старика.

Обернувшись, он не нашел взглядом своих попутчиков. Обоз затерялся в толпе, а с ним сгинули с глаз долой в массе людской и гоблин, и Наковальня, и Яром с Пустолобом. Пыльные демоны словно сквозь землю провалились. Вокруг Лада мелькали улыбающиеся лица, чьи-то руки брали его под локоток, кто-то трепал по волосам. Он вынужден был отвечать на улыбки улыбкой, на слова приветливые — словами добрыми, и никак не мог собраться с мыслями.

Через какое-то время принесли его ноги к дому Комер-сана. За высоким тыном раздавалось конское ржание, визги свиней, крики петухов. Лад остановился возле калитки и диву давался. Да-а, изменился дом Комер-сана за ночь. Вроде пристройки той вчера еще не было, и флигель этот, со странной башней, тоже отсутствовал. Да и голубятня на высоком шесте не припоминается.

С чего бы это, а, люди добрые?!

Постучал Лад в калитку молоточком бронзовым, она сразу же и отворилась. Дворня Комер-сана почтительно склонилась перед Ладом. Кто-то бросился отворять двери в дом, а Лад с расстройства сплюнул под ноги.

В самой большой комнате дома ждали его Седобород и Комер-сан. Старики ласково обняли его, осмотрели с ног до головы и усадили за стол. Прислуга Комер-сана подала вино франзонское.

— Ну, здравствуй, Лад, здравствуй. Хорошо, что к нам сперва заскочил. Мы-то, старые, думали, что ты сразу на площадь бросишься пировать. Ан нет, уважил старых... Рады мы тебе.

— Чему же радоваться? — печально ответил Лад. — Позору моему?

— Какому позору? — улыбка исчезла с лица Комер-сана, а Седобород взглянул на Лада странно, задумчиво.

— Какому?! Да вот какому!.. Не прошло и двух дней, как вернулись мы из похода туда, откуда уходили... Да-а, спасибо Сичкарю за демонов пыльных... Встречу, так обязательно почешу об ребра его кол осиновый!

— Что-то не пойму я тебя, Лад. — Глаза Седоборода блеснули зеленым. — Поход твой длился полтора года. О каких двух днях ты говоришь?.. Слушай, уважаемый, — обратился он к Комер-сану, — видать, устал Лад с дороги...

— Да какая к Чер-Тую дорога?! Какой поход? Мы вчера утром из Посада выехали, ночью круг дали и сегодня вернулись! Вот и весь поход...

— Хорош круг в полтора года! — хмыкнул Седобород. — Неужели ошибся я насчет тебя, и чары замутили разум твой?

— Ничего меня не мутило! Говорю вам, НЕ БЫЛО ПОХОДА!!!

— Не было?! А как же тогда понимать всё это? — Комер-сан отошел в угол, открыл ключиком серебряным дверцы шкафа потаенного и вытащил огромную коробку. Лад, ничего не понимая, следил за ним с чувством тревоги. Комер-сан вытряхнул содержимое коробки на стол — десятки скрюченных и мятых листов бумаги.

— Подойди.

Лад поспешно подошел к столу.

— Читай. — Комер-сан сунул ему под нос первый попавшийся листок. — Читай вслух.

— ...с дороги. Спасибо гоблину, его совет и хитрость помогли добиться желаемого. Дева Песков отпустила нас... — Лад удивленно посмотрел на Комер-сана.

Почерк узнаешь?

— Мой почерк. Только...

— Это послание мы получили два месяца спустя после вашего отбытия. Из него мы узнали, как вам удалось перехитрить старую бесовку, как выиграли у нее все секреты и еще кучу всякого барахла. В том числе голубей заговорных, голубей почтовых. С ними ты и слал нам почту каждую неделю. Вот откуда Посад знает о подвигах ваших. Да еще Седобород время от времени в водицу колодезную посматривал, узнавал о том, о чем умолчать ты хотел...