Пьеса для обреченных - Русанова Вера - Страница 17

— И для этого вскрыли замок? — поддельно изумился Болдырев.

— Ничего я не вскрывала. Вы меня сами заперли, когда с мусорным ведром вернулись… Я просто увидела, что дверь открыта, заглянула на секундочку…

— Леха, ты прикинь, как она круто заглянула! — Славик состроил брезгливую физиономию и упер руки в бока. — Не в прихожую, не на кухню, а сразу в дальнюю комнату! По шкафам рыться, что ли? Бабки искать?

Я немедленно обиделась:

— Да что тут найти-то можно? Стадо мамонтов влегкую потеряется!..

Грохот я за дверью услышала и мат, вот и зашла. Подумала, тут какие-то разборки и вас спасать надо… Идиотка!

— Точно! — охотно согласился Болдырев. — Или слепошарая. Ты «Криминал» по телевизору хоть раз смотрела? Видала, что с квартирами после разборок бывает? Видала или нет? Ты что, зашла — кровь увидела? Стулья переломанные?

Дырки от пуль в стене? Чего ты в дальнюю комнату поперлась?

Мои глаза к тому времени уже расширились до нормального состояния, сонная припухлость спала.

В общем, выглядеть я стала более или менее прилично, что лучше всякого зеркала отразил заинтересованный взгляд Лехи. Вдохновленная этим обстоятельством, я несколько обнаглела и заявила:

— Ну, крови, возможно, и не было. А яичная скорлупа по всему полу валялась. И помидоры тухлые. А еще картофельные очистки и шмотки стогом навалены. Нормальный человек при нормальных обстоятельствах такой бардак развести не может!

Леха жизнерадостно ухнул, Славик же обиделся:

— У себя дома командуй, ладно?

На несколько секунд повисла тишина, нарушаемая лишь монотонным шуршанием. Похоже, кот на кухне рылся в остатках мусора. Я не знала, что сказать в свое оправдание, Славик не знал, на чем дальше строить систему обвинения. Молчание прервал Леха, хлопнув себя по коленям и предложив:

— Ну что, ребята! По пивку в таком случае дернем, что ли? Барышня, похоже, безвинно пострадала, ей за это бутылочка «Балтики» полагается.

Болдырев неопределенно пожал плечами и молча вышел из комнаты. Или «Балтикой» не хотел делиться, или просто общество ему мое не нравилось.

Впрочем, я не только не страдала по этому поводу, но даже все время, пока он отсутствовал, усиленно аккумулировала положительные эмоции. Кареглазый Леха не сводил с меня глаз. При этом он совершенно не походил на профессионального донжуана. Физиономия простецкая, но по-мужски привлекательная, глаза круглые, как пуговицы, подбородок — в меру квадратный, из тех, какие мне нравятся. И вел он себя весьма располагающе. Вместо того чтобы выспрашивать паспортные данные, телефончик и интересоваться моим свободным временем после полуночи, просто спросил:

— А что тут у Славки громыхало-то? На кого он матюгался?

— На кота, наверное, — предположила я. — Кот, похоже, сгущенку разлил, еще и съел половину.

— Бедный Мессер! — усмехнулся Леха. — Теперь опять неделю одни картофельные очистки жрать будет.

— Бедный кто?

— Мессер. Мессершмитт его полное имя. Видела, какой он здоровый? Как бомбардировщик!..

Так непринужденно, без излишних реверансов, мы перешли на «ты». Когда вернулся Славик, между нами уже установилось что-то вроде психологической близости. Физически это выразилось в том, что Леха, пару минут поерзав на месте, все-таки придвинулся ко мне поближе. Наши плечи теперь почти соприкасались. Гнусный Болдырев, естественно, не мог не разрушить сию чудную ауру, скучно заметив, что древняя кровать тяжести двух человек не выдерживает, к попросив друга пересесть на пол. Тот попытался его урезонить, добродушно загудев:

«Да ладно тебе! Двух человек она не выдерживает! Кому-нибудь рассказывай, только не мне. Я-то, слава Богу, про твои уик-энды знаю!» — однако даже эти эротические намеки не произвели желаемого эффекта. Славик не повеселел, и Леха в конце концов покорно пересел на пол, предварительно расшвыряв ногами кассеты.

Носки он носил точно такие же, как Вадим Петрович, — черные, с едва заметным рельефным узором. Я была далека от мысли, что мой новый знакомый снял их с мертвого тела, и прекрасно понимала, что таких носков — на каждом рынке пруд пруди. Но тем не менее факт этот меня отрезвил и направил мысли в нужное русло. А тут еще и Болдырев, отхлебнув из горлышка своей бутылки, поинтересовался:

— Ну что? Так и будем молча сидеть или все-таки скажешь, зачем пришла?..

Быть может, не придумала еще просто?

— Понимаете, Слава, — я с легким, но убийственным кокетством провела указательным пальцем по нижней губе, — я — всего лишь одна из посетительниц вашего бара…

Болдырев страдальчески возвел глаза к потолку и стал похож на молящегося ангелочка.

— …И хотела бы с вами поговорить по поводу еще одной посетительницы, в отличие от меня — постоянной.

Леха неловко заерзал в своем углу. Видимо, последняя словесная конструкция показалась ему слишком затейливой.

— Она, видимо, бывает у вас часто, потому что вы знаете, какой кофе она обычно заказывает…

— Ну? — нетерпеливо перебил Славик и еще раз хлебнул «Балтики».

Я же повертела в руках свою так и не тронутую бутылку с уже осевшей пеной и выдала:

— Ее зовут Ольга. Когда мы несколько дней на зад забегали в «Лилию», на ней был белый кашемировый свингер, большой пестрый платок и высокие сапоги. У нее очень красивый, поставленный голос и просто шикарные волосы — темные, слегка волнистые…

Я готова была к любой реакции, но только не к такой: Славик мгновенно побледнел, поставил «Балтику» на пол и скрестил руки на груди, Леха посмотрел на меня как-то странно и, вероятно пытаясь скрыть неловкость, принялся насвистывать «Позови меня с собой». Не до конца оценив всю щекотливость ситуации, я продолжила:

— Мне очень важно ее разыскать. Вы даже себе не представляете, как важно! Если вы мне поможете, я заплачу любые деньги… В пределах разумного, конечно! И если…

— Пошла вон! — коротко и емко уронил Болдырев. — И не вздумай больше попадаться мне на глаза, добром предупреждаю! Не знаю я никакой Ольги, и знать не хочу.

— Но подождите…

— Никаких «подождите»! Вали давай отсюда, пока я не вызвал милицию — и не сказал, что ты в квартиру забралась, пока меня дома не было!

Леха во время нашего светского диалога явно чувствовал себя неловко, но почему-то не вмешивался. Мне казалось, что он чего-то побаивается: в круглых его глазах застыл страх кролика, торопливо пожирающего морковку на хозяйской грядке. Как мужчина он сильно померк в моих глазах, однако в качестве объекта для наблюдения стал представлять несомненный интерес. Чувствовалось, что дело тут нечисто. Но в то же время было абсолютно ясно: сегодня ловить здесь больше нечего. Славик про Ольгу ничего не скажет!

Коротко и демонстративно усмехнувшись, я встала, смахнула с рукава невидимые пылинки и прошествовала в прихожую. Естественно, никто из джентльменов провожать меня не стал. Я сама отперла дверь, сама же и прикрыла ее за собой.

"Ольга, Ольга, кто же ты такая, если при одном упоминании твоего имени здоровенные бугаи начинают дрожать, как овечьи хвосты? — билось у меня в висках, пока я спускалась по лестнице. — Крестная мать местной мафии, что ли?

Ладно, пусть так…, Но почему тогда для выполнения своего плана ты просто не наняла опытного киллера? Зачем было втягивать еще и меня, понимая, что в милиции я опишу твою внешность подробно и охотно? Или ты постоянно следишь за мной и знаешь, что до милиции мне дойти не суждено?"

Последняя мысль была совсем уж безрадостной, и я даже вздрогнула, услышав за спиной торопливые шаги. Леха выскочил вслед за мной из подъезда, как-то неловко откашлялся и поправил воротник своего длинного черного плаща.

— Я тут это… — Закончив с плащом, он принялся теребить белое кашне. — Подумал, в общем, что поздно, темно уже… Может, тебя до метро проводить?

— Ну проводи, — согласилась я. — Не откажусь, если дашь мне пятерку, или десятку взаймы, а то мне от метро ехать не на что…

Минут через пять Леха уже знал, что я живу в Люберцах, мне двадцать восемь лет и зовут меня Женя. Я же выжидала момент, когда он наконец успокоится, перестанет с повышенным интересом разглядывать небо и фонари и можно будет задать ему главный вопрос. Впрочем, он избавил меня от необходимости выдумывать завуалированную прелюдию и начал сам: