Полуденная буря - Русанов Владислав Адольфович - Страница 28

Лабон присел, окунаясь до пояса, выдернул меч и над самой поверхностью воды попытался поразить противника в колено.

Разбойник отступил, широким взмахом полутораручника отогнал гвардейца. Прыгнул вперед, сокращая дистанцию, рубанул сверху и промахнулся.

Лабон, успев поменять хват на обратный, ударил снизу, в пах.

Живолом спасся, заступив правой ногой далеко назад, и саданул локтем петельщика в лицо.

Лабон скрылся под водой, а его противник дважды ширнул острием меча в бурлящую поверхность реки, но тщетно. Полусотенник был слишком опытным бойцом, чтоб дать себя приткнуть, как поросенка. Он вынырнул на пару шагов левее и рубанул дважды. Первый раз целя в шею, а возвратным горизонтальным движением – в бедро.

От первого удара Живолом уклонился, второй, выворачивая кисти, остановил. Пнул петельщика в колено, вынудив отступить, и сам ударил косо, срывая острием клинка брызги с воды.

Из-за неудобного положения удар вышел не слишком быстрым, и петельщик, скрестив меч и нож, поймал лезвие полутораручника, толкнул, прибавляя скорости развороту лесного молодца, а сам, крутанувшись противосолонь, пырнул ножом мимо себя, за спину.

Лезвие заскрежетало по звеньям кольчуги. Живолом охнул. Несмотря на броню, ребро заныло – похоже, треснуло.

Завершая разворот, противники оказались лицом к лицу. Лабон боднул разбойника в подбородок, но пропустил смачный пинок в пах. Согнулся. Отскочил, закрываясь мечом... Слишком медленно.

Клинок Живолома врезался петельщику в плечо на ладонь выше локтя; почти не задержавшись, ударил в бок. Лабон выронил оружие и упал на колени, окрашивая взмученную воду алым. Волком глянул исподлобья на победителя.

Лесной молодец сплюнул кровь из рассеченной губы и замахнулся:

– Молись!

– Хрена с два! – каркнул Лабон, пытаясь зажать пальцами рану. – Бей!

Меч медленно опустился, уперся острием в глинистое дно.

– Вставай. Пошли... Рану перевязать надо.

– Мне твоя забота – что мертвому припарка.

– Сдохнуть в сырости захотел? – Живолом, не оглядываясь, зашагал к своему берегу. Выбрался. Уселся на кочку, стянул левый сапог и потряс, выливая воду. – Ну, дело твое.

Побелевший лицом Лабон подошел к нему неверным шагом. Видно было, из последних сил держится.

– Гей, Некрас! – возвысил голос Живолом. – Давай сюда! Перевязать надо. И добавил для гвардейца: – Скажи своим, пускай выходят.

Лабон кивнул обреченно:

– Одеяло, Дыг! Выводите людей!

Подлесок зашевелился. Послышался короткий шум борьбы, вскрик. Из скопления листвы появился Жердяй, согнувшийся почти вдвое, чтобы пройти под низкой веткой. Он демонстративно вытер нож о штанину. Пояснил:

– Бургаса прирезал. Не пущал, скандалить вздумал...

Следом за гвардейцем из лесу потянулись копейщики и лучники.

– Ты обещал их отпустить, – прохрипел, стискивая зубы, Лабон – Некрас без всякой жалости стянул ему культю тонким ремешком, останавливая кровь.

– Только тех, кто захочет.

– Что ты задумал?

– Какое твое дело? – Живолом рывком вскочил на ноги, расправил плечи. – Трейги! Кто из вас узнал меня?

Жердяй попытался перехватить взгляд полусотенника, но безуспешно.

– Кто служит короне больше полугода? – повторил вопрос лесной молодец.

– Так, это... – шагнул вперед Дыг. – Узнали мы...

Выбравшиеся из-за телег веселины нестройно загомонили.

– Скажи ты! – Живолом властно указал мечом на длинного петельщика. – Кто я?

– Принц Кейлин, твое высочество...

В толпе разбойников кто-то охнул, кто-то смачно выругался.

– Чё, правда, что ли? – шепнул Некрас на ухо белому, как покойник, полусотеннику.

– Уж куда правдивее. Собственной персоной.

– Да! Я – принц Кейлин. Законный наследник трегетренской короны, – выкрикнул Живолом и обвел всех взглядом, ожидая возражений. Не дождался.

– Ты не серчай, твое высочество. Чего уж там, – пожал плечами Жердяй. – Откудова ж мы знали...

– Никто вас не винит. Каждый может заслужить прощение, сражаясь рядом со мною против моих врагов.

Трейги переминались в нерешительности.

Бессон, протолкавшись вперед, пробасил:

– Что гляделки вылупили? Айда на нашу сторону! – Замахнулся хлопнуть Живолома по плечу, но вовремя отдернул руку. – Ты... это... звиняй, ежели что не так, твое высочество. Нас бросишь теперь?

– С чего бы это? – вскинул бровь Кейлин.

– Ну дык... У тебя ж свое теперь войско будет.

– Что ж. – Принц вздохнул. – Я многим обязан тебе, Бессон, и вам всем. Спасибо! Вы вправе уйти, но я предлагаю остаться. Хочешь стать коннетаблем, Бессон? – Кейлин хитро прищурился.

Первым, тыкая пальцем в отвисшую челюсть вожака разбойников, заржал Крыжак. Через мгновение смех подхватили почти все веселины, за исключением тугодумного Гуляйки и озабоченного перевязкой Некраса.

Жердяй, стоявший впереди трейговского строя, крепился, но его губы сами собой расползлись в широкой ухмылке, и, махнув рукой, долговязый петельщик ступил в брод. На половине дороги он сорвал с плеча аксельбант и швырнул в стремнину.

– Они как хотят, а я с тобой, твое высочество!

Дыг и Одеяло медлили, но Рябчик громко, срывающимся от волнения голосом скомандовал:

– Десяток! Справа по два за мной! – И, не боясь замочить сапоги, последовал за Жердяем.

– Мы с тобой, Живолом! – смахивая с уголка глаза слезу и с трудом переводя дыхание, проговорил Крыжак. Ткнул Бессона кулаком в бок: – Ну? Орясина лесная, скажи!

– Да с тобой, с тобой, – подтвердил главарь. – Я ж еще утречком предлагал тебе водить ватагу.

Хохот снова вихрем промчал над водной гладью, отразился от зеленой ширмы леса и вернулся к телегам.

– Поздравляю, принц, – себе под нос пробурчал Лабон.

Но Кейлин, несмотря на шум, услышал его.

– Ты, – острие меча уперлось в заляпанный кровью, мокрый табард полусотенника, – ты отправишься к Валлану... и к моей дорогой сестренке, возжелавшей короны сверх всякой меры. И скажешь им... Просто опиши им сегодняшний день. Пусть порадуются. Ведь они всегда говорили, что мои успехи – их успехи. Понял меня?

Лабон нахмурился:

– Лучше б ты сразу зарубил меня. Мне теперь к Валлану – верная смерть.

– А это уж не моя беда, – отрезал принц. – Неужто он своего самого верного пса не помилует?

– Пса-то помилует, а человека... – Гвардеец тряхнул головой и с усилием поднялся, опираясь на плечо Некраса. – Моего коня отдашь?

– Отдам, – кивнул Кейлин и погрозил пальцем скривившемуся Крыжаку: – Смотри мне, какого скажет...

– Каракового.

– Слыхал?

– Дык я чё? – развел руками веселин. – Я ничё...

– Знаю я тебя! Слышишь, Лабон, ты не спеши. Отдохни денька три. Слаб ты еще верхом мотаться.

– Спасибо, твое высочество. И за коня, и за заботу. Я запомню. Спасибо.

– Не за что. Другой раз не попадайся – порешу.

– И за предупреждение спасибо. Что ж, твое высочество, услуга за услугу.

– Ну?

– Сказать, откель Валлан знает, что ты живой?

– Ну?

– Перебежчик был. От ваших.

– Рыжий такой? – вмешался Крыжак.

– Рыжий. Ровно лисовин.

– Вырвиглаз, сука! – сжал кулаки Бессон.

– Может, и так его звали, – дернул плечом Лабон. – Он вас заложил. Да не за серебро – я понял бы, а за удовольствие.

– Так он же с нами был, – негромко проговорил Жердяй. – Твою голову опознать должен был, твое высочество.

Веселины гневно зарычали, над головами взметнулись сжатые кулаки и ножи.

– Рожа арданская, – выразил общее мнение Крыжак. – Вот сволочной народ!

– Сюда тащи его. Зараз камень на шею и в омут, – набычился Бессон и вдруг опомнился: – Позволяешь, твое высочество?

– А то! – осклабился принц. – И хорош «высочеством» меня кликать.

– Добрец, Щербак, приведите знакомца, – распорядился Бессон глянул на Жердяя: – Покажешь?

– Об чем разговор! – Бывший петельщик стремительно вошел в реку.

Провожая взглядом спины товарищей, Бессон спросил принца: