Полуденная буря - Русанов Владислав Адольфович - Страница 18

– Скоро соизволю, – без приязни проговорил Витгольд. Да и откуда взяться приязни при такой зависти? – Денька два еще погодишь. Больше ждал.

Зимогляд вновь поклонился:

– Воля ваша. Я буду ждать столько, сколько прикажет ваше величество.

– Вот и ладно. Вот и хорошо. А теперь иди. Да осияет Небесный Огонь твои дела.

Посол приложил ладони к сердцу, смешные косички совершенно седых волос раскачивались в такт движениям скуластого, докрасна загорелого лица:

– Благодарю, ваше величество. Да хранит Мать Коней ваши пути и пути ваших достойных соратников. Я буду ждать столько, сколько потребуется.

Веселин отступил на три шага и еще раз склонился, прижимая руки к груди.

Витгольд милостиво покивал, все-таки выдавив улыбку. Разрастающаяся боль стремилась заполонить все его естество.

Когда украшенные резьбой и бронзовыми бляхами двери захлопнулись за послом, король откинулся на спинку трона и прохрипел:

– Герека...

Худой, издерганный казначей, барон Нувель, стремительно прошагал наискось через тронную залу к малоприметной дверке в углу. Прокричал в темноту:

– Герек!

Коннетабль, граф Пален, и верховный жрец Огня, благообразный с расчесанной надвое белоснежной бородой, засуетились вокруг монарха.

Рыхлый, пузатый Пален – поперек себя выше – неловко подсовывал под спину Витгольда тугую, набитую сухими водорослями с Поморья подушку. При этом он постоянно за что-нибудь цеплялся – то рукавом, то рукоятью изукрашенного, церемониального, а вовсе не боевого меча. Уверенно граф чувствовал себя только на поле сражения, командуя пестрыми квадратами пехоты и лучников, бросая на прорыв вражьего строя закованные в железо баронские клинья. Пожалуй, лишь благодаря его хладнокровию, выдержке и чутью соединенные силы Повесья и Трегетрена не были разгромлены у Кровавой Лощины, когда Властомиру пришлось спасаться бегством от ударивших неожиданно во фланг отрядов Мак Дабхта и Мак Кехты, а Витгольда одолел очередной приступ, тогда еще довольно редкий. В мирной же обстановке, в пиршественной зале или придворных церемониях, Пален терялся, зачастую опрокидывал предметы мебели, бил посуду, топтал ноги соседям.

Жрец Невеот распустил шнуровку на вороте королевской рубахи и все норовил приложить позолоченный знак Огня к губам Витгольда:

– Помолитесь, ваше величество, полегчает...

– Да пошел ты кобыле под хвост, – сквозь сцепленные от боли зубы рычал король, – со своим амулетом вместе! Железяку с головы сними... Давит.

– А? Конечно, ваше величество. Само собой...

Невеот осторожно приподнял над редкой монаршей шевелюрой стальной обруч с тремя позолоченными язычками пламени впереди – трегетренскую корону.

– Где Герек?

– Здесь я, здесь, ваше величество. – Едва не сшибив с ног костлявого Нувеля, в залу ворвался постельничий. – Эх, ваше величество... Говорил вам, снадобья испили бы. Лекарь, уезжая, впрок наготовил, а вы не желаете...

– На стену к воронам твоего лекаря! – привычно отозвался Витгольд.

Жрец Огня, как всегда, услышав о прибывшем из Империи служителе Храма, брезгливо поморщился и произнес, почтительно склонив голову:

– Ваше величество, достаточно одного слова – и лучшие лекари братства Огня будут в вашем распоряжении.

– В выгребную яму! И Квартул твой, Герек, впереди с походной песней и штандартом!

Слуга вздохнул, а Невеот обиженно засопел:

– А то испили бы...

В пальцах Герека на миг возникла махонькая бутылочка из глазурованной глины. И исчезла. Потому что Витгольд, приступ которого, судя по всему, постепенно проходил сам собой, прицельно взмахнул кулаком:

– Как прикажете, ваше величество.

Постельничий сорвал с плеча длинное льняное полотнище и принялся промокать пот на лбу и висках короля.

Пален отошел в сторону и переминался с ноги на ногу, ожидая монаршего разрешения покинуть залу. Барон Нувель, засунув по давней привычке большие пальцы за украшенный бляхами пояс, уставился сквозь витраж и, казалось, перестал замечать окружающий мир. Скорее всего, он уже подсчитывал в уме предстоящие расходы и прибыль, пытаясь определить выгоду от сделки соседствующих королевств. Невеот бесцельно вертел в пальцах корону и хмурился, как обычно, заслышав что-либо об имперских жрецах-чародеях.

– Фу-у-х! – выдохнул король. – Полегчало.

– Мы, это... мы... – промямлил Пален, намереваясь выразить радость по поводу облегчения государя, но не подобрал слов.

– Не будет ли лучше для вашего величества, – сказал жрец Огня, – прилечь и отдохнуть?

– Без тебя знаю, – отмахнулся Вигольд. – Все поняли, что делать надобно?

– Разумеется, ваше величество, – склонил голову Нувель.

– Так точно, – прищелкнул шпорами граф.

– Да, ваше величество, – голосом мягким, как стальной прут, завернутый в ветошь, проговорил Невеот.

– Ступайте, – соизволил отпустить придворных король. – Герек, веди меня в опочивальню.

Недалекий путь до королевской опочивальни Витгольд проделал, опираясь на плечо слуги. Всякий раз боль приходила и уходила, оставляя премерзкое ощущение слабости. Вот и устланное шкурами ложе, где можно не играть роль сурового монарха, а расслабиться и просто побыть измученным немощным стариком.

Однако, едва король опустился на край кровати, дверь распахнулась, и в опочивальню ворвалась принцесса Селина. Ее миловидное, как и у всякой девушки, встретившей всего лишь семнадцатую весну, личико раскраснелось, прядь каштановых волос выбилась из-под серебряной сеточки, а кулачки судорожно сжимали подол белого платья, расшитого по лифу речным жемчугом.

– Батюшка! – Принцесса бросилась в ноги монарха. – Ваше величество!

Герек деликатно отступил на шаг и застыл подобно торчащему в углу чучелу черного медведя.

– Чего тебе, девочка моя? – Ладонь короля ласково легла на плечо дочери.

– Правда ли это, батюшка?

– Что, девочка? – деланно удивился Витгольд, а про себя подумал: «Вот сволочи, уже успели. Кто ж так расстарался? Пален и Нувель вряд ли. Больше похоже на Невеота. Вот святоша проклятый!»

– Правда ли, ваше величество, что вы дали свое соизволение на мой брак с королем Властомиром? Ответьте мне, ваше величество!

– Ах вот оно в чем дело! – Король улыбнулся, погладил дочь по волосам. – Правда. А ты и не рада вроде бы?

– Да как я могу быть рада?!

– А ты попробуй, доченька. Глядишь, получится.

Девушка поднялась с колен. Кивнула на Герека:

– Пусть он уйдет, ваше величество.

– Ну, если ты так хочешь...

Витгольд знаком отпустил слугу. Постельничий вышел, плотно притворив дверь.

– Ваше величество! – Селина еще не повысила голос на отца, но звучащий в ее речи накал это предвещал. – Ужель королевское слово ничего больше не стоит в Трегетрене?

– Помилуй, дочь моя, о чем ты?

– Не далее как в липоцвете, ваше величество, вы обещали мою руку капитану гвардии Трегетрена Валлану барону Берсану!

Король пожевал губами воздух:

– Что ты заладила, девочка: ваше величество да ваше величество... Уж лучше бы батюшкой, как прежде, называла.

– Ответьте мне, батюшка, прошу вас.

– Валлан, говоришь? – Витгольд опять сделал паузу, потом повторил, катая имя на языке. – Валлан... И где он, твой Валлан? Верно, девочка. Обещал я ему, что, как вернется с Севера, в жнивце можем свадьбу сыграть. Ну, и где ж он? Скоро яблочник на вторую половину пойдет.

– Батюшка! Неужели какой-то десяток дней может так сломать мое счастье? – На глаза принцессы навернулись самые настоящие слезы. – Неужели этот десяток дней должен разрушить судьбу рыцаря, всем сердцем служащего вам и Трегетрену?

– Так, может, его и в живых-то уже нету?

– Не может! – притопнула каблучком Селина. – Жив Валлан! Я чувствую!

– Жив так жив. А все едино мог бы и побыстрее обернуться. Ишь ты, Мак Кехту он ловить вздумал! Вот кто ему нужен – ведьма остроухая, а не ты!

– Неправда, ваше величество!

– Как так «неправда»? Самая правдивая истина. Гоняет там по Северу. Коням холки бьет да секирой своей машет. А о благе государства кто позаботится? На кой имперский фрукт мне такой зять? Рубака-то он справный, слов нет. Но голова – сплошная кость. Со лба до затылка. Зачем тебе такой?