Иван-Царевич и С.Волк - Багдерина Светлана Анатольевна - Страница 34

Кулак Иоганнеса разжался, и господин Санчес в изнеможении брякнулся на пол.

– Какое решение? – недоверчиво склонил голову купец.

– Простое, как все гениальное. Поскольку вещи после второй стирки становятся непригодными для носки, их владельцам ничего не остается, как идти к портному и заказывать новые. А те их к этому времени будут ждать с новыми фасонами, и таким образом, если все красильни города будут использовать нашу находку...

На купца снизошло озарение.

– Батюшки! Так ведь это же – золотое дно!!! – выпучив глаза, выдохнул он.

На разбойника снизошло озарение тоже.

– Вот именно, золотое, и, поскольку наш опыт прошел успешно и послужит решением такой крупной проблемы, я предлагаю возместить нашему хозяину часть стоимости технологии в золото-валютном эквиваленте.

Иоганнес безоговорочно отвязал от пояса кошелек и вложил его в несопротивляющуюся руку ошарашенного красильщика, откуда его очень быстро извлекла и спрятала подальше другая ловкая рука, пальцы которой мимоходом успели сложиться в выразительную фигу.

С поклонами и заверениями в вечной дружбе и сотрудничестве купца выпроводили.

– Сергий! Как ты сейчас говорил!!! – только и сумел вымолвить Иванушка, все переговоры простоявший с неприлично открытым ртом. – Когда ты успел научиться так?!..

Серый в кои-то веки выглядел растерянным.

– Ты знаешь, царевич, это очень долго надо объяснять, но, короче говоря, как сказала Ярославна, это – что-то вроде магии, хоть и не магия в чистом виде. Когда я говорю – именно говорю – с каким-нибудь человеком, я могу улавливать... как бы это сказать... – он замялся, – ну, вроде очертаний его мыслей, или отпечаток разума... Я его чувствую, я на него настраиваюсь, или подстраиваюсь под него... Короче, это все довольно сложно растолковать... Тем более, что я и сам не совсем понимаю, что это и как происходит... Или, точнее, совсем не понимаю.

– Н-ну, я вижу... В общем...

– Короче, если захочу, я могу говорить с любым человеком на одном с ним языке. В переносном смысле, конечно. Как только разговор прерван – если я не знал таких слов до этого – я могу вспомнить лишь общую мысль беседы. И все. Такой вот чудной дар... – смущенно улыбнулся Волк. – Теперь ты знаешь мой маленький секрет... Вот.

– А...

– Нет, мысли я читать не умею.

– Ну, Сергий... – обалдело покачал головой царевич. – С тобой век живи – век учись... Дураком и помрешь.

Вернувшись из дворца, они снова оставили лошадей на соседнем постоялом дворе и пошли по городу, куда глаза глядят. Говорить ни тому, ни другому не хотелось. Шарлемань со скрипом согласился дать отсрочку максимум на неделю, и откуда через неделю они возьмут еще мешок золота, его не волновало. "Красная девица сидит в темнице, сама не ест, и другим не дает," – сказал он им на прощание загадочную фразу, и обедать не пригласил. "Без труда ворон ворону глаз не выклюет," – сообщил ему в ответ Иванушка, вдруг проникнувшись духом беседы, и они откланялись.

И сейчас они мерно шагали по булыжной мостовой Мюхенвальда, и подкованные каблуки обреченно выбивали один из шедевров покойного Гарри:

Таким печальным Серый не видел царевича со дня их знакомства. Чудеса и красоты незнакомого города не трогали его боле – мимо проплывали широкие площади с вычурными фонтанами, высоченные дома с лепными фронтонами, колоннами и башенками, золоченые кареты, праздношатающаяся толпа в нарядах, по сравнению с которыми меркли тесты Роршаха, а он шел, низко опустив голову на кружевную лимонную грудь своего камзола, ссутулившись и глубоко засунув руки в карманы фиолетово-розовых штанов неописуемого фасона.

Дома, в Лукоморье, человек в таких штанах собирал бы на ярмарках полные балаганы. Здесь они притягивали восхищенные взоры половины прохожих. Вторая половина завидовала, не подавая вида – это было видно по их лицам. У самого Волка были такие же, только малиновые, в мелкую зеленую клеточку, и выбросить их ему не позволяла только сумма, уплаченная за них хозяину лавки мод. Но все равно – даже если продать их, и полностью их придворные костюмы, и даже лошадей – мешок не наберется. Далеко. Конечно, всегда можно попозже вечером завернуть в пару приличных домов, и вежливо попросить хозяев одолжить им с полмешка денег, а если их дома не окажется, так им же проще, но Иван... Да в конце концов, что она, ему нужна, что ли, эта ворона крашеная, пусть у царевича про то голова болит, если он такой... приц... принпи... прицни... приципни... правильный. Он, Серый, и так уже сделал немало, и если бы не ротозейство друга, они бы уже были на пути к дому... Как говорится, в гостях хорошо, даже если у них тут жар-птицы всякие, дома в три этажа, телеги с крышами и... "И бананы в шоколаде," – вдруг ненавязчиво вклинился во внутренний монолог желудок, намекая, что, как сказал бы Шарлемань, голод не тетка, не вырубишь топором, и вообще мы со вчерашнего дня еще не жрамши...

Это свое соображение князь Ярославский высказал вслух.

– И правда, – рассеяно отозвался Иванушка и снова умолк.

– Естественно, правда, – буркнул Серый, окидывая голодным взором улицу.– Вон там, впереди, какая-то забегаловка. Пойдем, отравимся.

– Пойдем, – откуда-то из прострации донесся голос царевича. – Только я ничего не хочу, а ты поешь...

– Посмотрим, – пообещал Волк и, подцепив Иванушку под несопротивляющуюся руку, зарулил в двери трактира. Заходя, он машинально поднял голову и прочитал название. "Березка" – гласила обшарпанная деревянная вывеска над входом.

"Гы-гы," – подумал отрок.

Внутреннее содержание полностью соответствовало названию. На стенах висели балалайки, лапти, мягковские подносы и оренбрукские платки. Полки бара украшали разнокалиберные бутылки с любовно выведенной корявой надписью "Hte Votka". Стойку оккупировал промышленных размеров самовар, взятый в окружение матрешками. В углу стояла чахлая береза в кадушке. На столах красовались скатерти с петухами.

– Блин!!! – выразил свое искреннее изумление Волк.

– С икрой, с грибами, с бужениной? – из-за стойки недоверчиво выглянул мужик. Именно мужик, не бургер, не бюргер, и уж тем более не фон и не сэр, потому что ни один сэр не надел бы косоворотку такого застиранного цвета.

– Чево? – недопонял Иванушка, очнувшись от самосозерцания, самоосознания и самобичевания.

Мужик поник.

– Звиняйте, господа хорошие, я обшибся видать, подумал...

– У тебя есть БЛИНЫ?! – округлил глаза и вытянул шею князь Ярославский.

– Блины... – эхом повторил царевич. – БЛИНЫ!!!

Теперь настал черед трактирщика удивляться.

– Ну не хамбургеры же!

Судя по тому отвращению, с которым он произнес название любимого блюда вондерландцев, ожидать тут чизбургеров, кукурузных хлопьев и грейпфрутового сока тоже не приходилось.

И слава Богу!

– Браток, ты не наш ли часом будешь, не из Лукоморья ли?

– А вы... Батюшки-светы... Земляки! Наши! Наши пришли!!! Груша, мечи все на стол – наши в городе!

– А пироги...

– Есть!

– А пельмени...

– Есть!

– А окрошка...

– Есть!

– А...

– Все, все есть, родные вы мои! Дождался, наконец-то!!! Груня, шевелись давай, клуша вондерландская! К столу милости прошу, гости дорогие!