Энциклопедия: Волшебные существа - Бриггс К. - Страница 29

Плененные феи. Брак смертного с феей заключался обычно лишь после того, как фею удавалось похитить, хотя некоторые выходили замуж по доброй воле, уступая ухаживанию. Однако и они, как все пленные феи-невесты, оставались с мужем лишь до тех пор, пока он не пытался нарушить определенный запрет, который все равно, естественно, нарушался. В сказке о Диком Элдрике налицо весь комплекс мотивов, связанных с женитьбой смертного на фее: похищение волшебной невесты, нарушение запрета и последующее возвращение жены в Волшебную страну. Другие волшебные жены, например селки или девы-тюлени, попадали в плен, когда кто-нибудь похищал тюленью кожу, которую они оставляли на берегу во время купания. Они выходили замуж за похитителя, но стоило им после долгих лет супружества отыскать свою кожу, как они бросали мужа и детей и возвращались в море.

История о Зеленых детях, рассказанная Ральфом Когге-шеллом, — необычный пример, ибо из попавшей в плен парочки мальчик зачах и умер, а девочка так никогда и не вернулась к своим подземным родственникам, а осталась с людьми, вышла со временем замуж и жила как простая смертная, хотя некоторые странности и капризы за ней все же водились.

В любом уголке страны рассказывают сказки о крошечных беспомощных феях, которые попадали в плен, но со временем все же вырывались на свободу. Самые известные миниатюрные пленники — лепреконы. Человек, у которого достанет храбрости изловить лепрекона, обычно надеется угрозами заставить его выдать место, где зарыт клад, ведь лепреконы — известные скопидомы, у них всегда найдется горшочек-другой золота в запасе, однако не было еще

случая, чтобы кому-нибудь удавалось это золото выманить. В случае с лепреконом остается в силе старое правило, сформулированное еще Робертом Кирком: фею видно, пока не сморгнешь. Если уж вам удалось поймать лепрекона, не полагайтесь на надежность своей хватки; что бы ни случилось, не спускайте с него глаз, иначе он просочится у вас меж пальцев, как вода. Вероятно, то же самое правило сохранялось и для пикси из Окери.

Жила в Дартмуре одна старуха, и вот продала она как-то на базаре свой товар и направлялась домой с пустой корзинкой. Подошла она к мосту через Черный ручей, что близ Окери, и вдруг, откуда ни возьмись, прыг на дорогу крошечный человечек и давай скакать перед ней. Росту в нем было не более восемнадцати дюймов, так что старуха сразу признала в нем пикси. Она остановилась было, боясь, как бы он не сбил ее с дороги, но потом вспомнила, что домашние ждут ее возвращения, и решительно зашагала вперед. Только она шагнула на мост, а пикси развернулся и прыг на нее, да только старуха не растерялась, схватила прыгуна, сунула в корзинку и накрыла крышкой, думая, что, вместо того чтобы идти по пятам за пикси, лучше сама его понесет. Человечку было тесно в корзинке, так что он не прыгал, а ругался на каком-то неведомом языке, а старуха, гордая своей добычей, со всех ног бежала домой, желая поскорее похвастаться перед домашними. Но вот поток ругани стих, и женщина подумала, что человечек, должно быть, дуется или спит. Ей страсть как хотелось поглядеть на него, так что она взяла и подняла потихоньку крышку с одной стороны, заглянула — а его и след простыл, растаял, как пена на песке. Но никакого вреда женщине он не причинил, и она все равно гордилась своей добычей, хотя и не смогла никому ее по-6

казать .

Двое браконьеров из Ланкашира пошли за кроликами: накрыли пустыми мешками выходы из двух нор, а в третью запустили хорька. Не успели оглянуться, а в мешках уже что-то барахтается. Изловили они своих хорьков, вскинули каждый по мешку на плечи и пошли восвояси. И вот карабкаются они на Хойтонов Лоб и слышат из одного мешка голос: «Дик, где ты?» А из второго ответ:

Я в мешке,

На горбу,

Да на Хойтоновом Лбу.

Они, как один, бросили свои мешки и в ужасе кинулись по домам. На следующее утро они осторожно поднялись на холм

и обнаружили там свои мешки, крепко завязанные, но фей и след простыл. Они натерпелись такого страху, что оставили свое тремесло и стали ткачами, как и все прочие жители деревни .

Скилливидден и Коулман Грей — это волшебные существа, некоторое время прожившие среди людей, но в конце концов вернувшиеся в свои семьи. В более печальной истории, «Братец Майк», маленькому пленнику так и не удалось освободиться, он зачах и умер в неволе. Сохранились упоминания об одном довольно редко встречающемся водяном духе, который, попав в сети рыбаков, растаял под лучами солнца, словно медуза.

Большинство из этих волшебных созданий, больших или маленьких, были бессильны отомстить за себя, в то время как другие мстят людям за пустяковые провинности, насылая болезни, слепоту и даже смерть.

ФеИ-НевеСТЫ. Со времен классической античности чело вечество слагало трагически-прекрасные истории любви бо гинь или нимф и людей; любые отношения между смерт ными и бессмертными неизменно имели трагический конец. Сказки о феях, и в особенности среди кельтских народов, продолжают эту традицию. Немало рассказано о браках между существами совершенной, недоступной смертным красоты и людьми, в особенности наделенными задатками лидеров. На память немедленно приходит Дикий Элд-рик, тот самый, кому долгое время удавалось сдерживать натиск норманнов на границах Уэльса. В сборнике любопытных историй XII века «Придворная маята» Уолтера Мапа можно прочесть и о нем, и о «Волшебной жене из озера Брихейниог», зачин которой очень походит на историю о горагет анун из озера Ллин-Фан-Фах.

Валлийцы рассказали нам историю не просто чудесную, а чудовищную. Гвестин Гвестиниог жил на берегу озера Бри-хейниог, размером две мили в окружности, и вот на протяжении трех ночей, когда сияла луна, он наблюдал, как девы водили хоровод на овсяном поле, и следовал за ними, покуда они не погружались в воды озера, а на четвертую ночь

поймал одну из них. Как рассказывал сам похититель, каждую ночь после погружения он слушал, как они бормотали под водой, рассуждая: «Если он совершит то-то — поймает одну из нас». Так вот, наставленный ими, он и достиг этого, она же покорилась ему и вышла за него, и первыми ее словами, обращенными к мужу, были: «Я охотно стану тебе служить и во всем преданно буду слушать тебя до тех пор, пока, торопясь на клич из-за Ллифни, ты не ударишь меня своей уздечкой». А река Ллифни протекала поблизости от озера. Так оно все и вышло: она родила ему множество детей, однако он все-таки ударил ее, и на обратном пути обнаружил, что она бежала вместе с детьми, бросился за нею следом и с трудом смог поймать единственного из своих сыновей — по имени Триунейн Вагелаук.

В этой сказке речь идет о залоговом пленении, хотя, как и в истории о горагет анун, герою предварительно сообщаются условия ухаживания. Появляется здесь и запрет, который будет повторяться и в более поздних вариантах.

Нередко феями-невестами оказываются девы-тюлени. Они неохотно идут в жены к смертным, когда те похищают сброшенные ими шкуры, и убегают при первой возможности вернуть свои одеяния. Деву-лебедя также можно пленить, похитив ее перья, но она обычно расстается со своим оперением едва ли не с радостью, что заставляет заподозрить в ней существо, превращенное в птицу злыми чарами, нежели являющееся таковой от рождения.

Похороны фей

Как-то ночью старый рыбак по имени Ричард шел с рыбой из Сент-Айвз и вдруг услышал колокола церкви в Лелаыте, только звонили они как-то странно, словно приглушенно. Он подкрался к церкви и заглянул в окно. Внутри горели огни. По проходу двигалась процессия маленьких человечков, шестеро из которых несли гроб. Тело было открыто; покойница была маленькая, точно куколка, и красивая кукольной, восковой красотой. Плакальщики несли ветви цветущего мирта, Головы украшали веночки из роз. У самого алтаря была вырыта маленькая могилка. Тело опустили, феи бросили вслед свои цветы и закричали: «Нет больше нашей королевы!» А когда крохотный могильщик бросил на гроб первую лопату земли, поднялся такой горький плач, что Ричард не выдержал и тоже заплакал. Тут же все огни погасли и феи пчелиным роем налетели на него, жаля остриями своих кинжалов. Ричард кинулся бежать и едва спасся".