Энциклопедия: Волшебные существа - Бриггс К. - Страница 13

Если подданные благословенного двора страшны в гневе, то представители неблагословенного двора вообще никогда не испытывают никаких добрых чувств по отношению к людям. К ним относятся слоа, или мертвое воинство, орды мертвецов, чьи тела не похоронены в освященной земле:

Воинство это — духи умерших. Люди рассказывают о них множество удивительных историй. Согласно одному сообщению, духи парят в облаках, то приближаясь к поверхности земли, то удаляясь от нее, подобно скворцам, вновь и вновь возвращаясь к тем местам, где были совершены ими злодеяния при жизни. Души их укутаны облаками, которые затуманивают сияние творений Господних, и ни одна не сможет достичь Небес, пока не искупит свои земные злодеяния. Они сражаются в воздухе так же, как люди на земле. Ясными морозными ночами можно слышать и видеть, как они одолевают и отступают, отступают и одолевают один другого. После сражения, как мне говорили в Барре, их алая кровь окрашивает скалы и камни. Эти духи убивают кошек, собак, овец и коров меткими бросками отравленных дротиков. Они приказывают людям следовать за собою, и смертные, не в силах противиться этому повелению, убивают и увечат по приказу своих духов-хозяев, которые за это безжалостно обращаются с ними: валяют их в грязи, лужах и трясинах, бьют и пачкают с головы до ног .

Вот выдержка из беседы со старым волынщиком из Барра, который объясняет суть различия между этими дворами:

Обычно, — сообщает он, — воинство — злое, а феи — добрые, хотя я слышал о таких феях, которые" забирали скотину, а вместо нее оставляли своих стариков, зашитых в шкуры... Я видел людей, которых духи поднимали в воздух. Они переносили их из Южного Юста на юг до самого Барра-Хеда, а на север до самого Харриса. Иногда они приказывали людям убивать всякого, кто встретится им на пути, но те убивали лошадь или корову; воинству было в общем-то все равно: кого бы ни убить, лишь бы их приказание было выполнено'.

К неблагословенному двору также относятся и зловредные феи-одиночки: коричневый человек с пустошей, наклави, красные колпаки, бааван ши и другие, для которых нет большей радости, чем вредить людям. Никакие меры предосторожности против них не будут чрезмерными.

В целом, добрые феи, можно сказать, придерживались правила «Все твое — мое, а все мое — мое собственное», по крайней мере в отношениях со смертными. Друг с другом они были честнее. Вот история о маленьком троу, который провинился в краже у другого троу:

Говорят, бродил когда-то по болотам между Ваалафьелем, Сма-Уотерз и ручьем, что течет из Хелиауотера в озеро Уотли, один мальчик. Все, кто его видел, утверждают, что он был одет в серую одежду и всегда горько плакал... А дело было вот в чем. Троу — нечестный народ. Они тащат все, что плохо лежит. Но никогда, никогда не берут у своих. Нет! Страшнее греха и придумать нельзя. Больше всего на свете они любят серебро, и вот однажды парнишка украл серебряную ложку у короля троу. В ту же минуту его прогнали из страны троу и обрекли вечно скитаться по глухим углам острова. Раз в год — на Святки — ему позволено возвращаться к своим, но и тогда ему не достается ничего, кроме яичной скорлупы, чтобы было чем похрустеть, да синяков и колотушек. Вот он и бродит безутешный, бедняга! Но тут уж ничего не поделаешь, такой закон!"

В данном случае мы имеем дело с образчиком чрезвычайно высокой нравственности, но еще более возвышенный тон задают Пдант Рис Тувн, живущие на невидимом острове недалеко от берегов Кардиганшира. Народ этот торговал со всем светом, и богатства всего мира стекались на их крохотный островок. Одно время эти феи были очень дружны с неким Гриффидом аб Эйноном и даже пригласили его к себе на остров, где показали ему несметные сокровища и нагрузили дарами, прежде чем отправить домой. Расставаясь со своим провожатым, он спросил, какие еще средства, кроме магических растений, помогают им оберегать свою землю от посторонних. «Ибо наверняка, — добавил Гриффид, — среди вас может появиться предатель, который приведет в вашу землю врагов». — «Предатели на нашей земле не растут», — серьезно ответил проводник .

Валлийским феям, судя по всему, свойственно необычайное благородство. В представлении людей добрых фей отличала способность помочь в нужную минуту и сдержать данное слово, а именно: вовремя вернуть долг, отблагодарить за доброту, оказать покровительство влюбленным, кроме того, им неизменно приписывали любовь к музыке и танцам, пристрастие к опрятности, красоте и порядку и интерес к плодородию во всех его формах.

Даже злые феи никогда не лгут; они лишь говорят не всю правду.

Добрая воля фей нередко приводит людей в смущение все равно как доброжелательство дикаря, чьи представления о нормах поведения радикально отличаются от наших. Они вполне способны несоразмерно жестоко отомстить за причиненную им обиду или щедро вознаградить кого-то за чужой счет. Вот что рассказывается, к примеру, в сказке «Волшебные молотильщики». В амбар одного девонширского

фермера явились однажды феи и начали там молотить. Фермер тот хорошо знал, как следует обращаться с феями, и потому строго-настрого запретил своим работникам даже приближаться к амбару, пока оттуда доносятся звуки молотьбы. Вечером они обнаружили, что все вымолоченное зерно лежит в одном углу, а солома аккуратно сложена в другой. Фермер оставил в амбаре вдоволь хлеба и сыра и снова запер дверь. Но самое странное в этой истории то, что даже после того, как весь хлеб на ферме был убран, зерно продолжало регулярно появляться в амбаре, сначала, как догадывался фермер, с соседних ферм, а потом, на протяжении почти всего года, и из более дальних краев, — такова была благод6рность фей за гостеприимство и вежливость хозяина амбара . Фермеру явно было над чем задуматься: с одной стороны, он богател за чужой счет, с другой стороны, отказаться от неожиданно свалившегося богатства значило бы смертельно обидеть новоявленных покровителей; однако ничто в сказке не указывает на то, что фермер терзался угрызениями совести. Здесь-то, возможно, и кроется объяснение двойственности кодекса чести фей. Ведь сказки складывались в те времена, когда нравы породившей их общины в целом ничем не отличались от нравов дикарей. Повествователя нисколько не смущает ни относительность выказанной феями доброты, ни чрезмерность наказания за те или иные проступки, поскольку соображения абстрактной нравственности ему не знакомы.

Воровство фей. Даже если забыть на время о похище

ниях феями людей, в особенности детей, прекрасных девушек, кормящих матерей и других смертных, нет никаких сомнений в том, что они, как все дикие существа, считают себя вправе присваивать любую человеческую собственность, и в особенности еду, как в истории «Я зернышко, ты зернышко»:

Одного фермера из Гэмггшира очень огорчало то обстоятельство, что кто-то постоянно бедокурил в его амбаре. Несмотря на то, что каждый вечер он аккуратно складывал снопы на току, готовясь к утренней молотьбе, на следующий день все в амбаре было перевернуто вверх дном, хотя замок на дверях висел нетронутым. Решив выяснить, кто так зло над ним подшучивает, Ходж как-то вечером зарылся в снопы и стал поджидать разбойников. Наконец наступила полночь, и тут амбар залил необычайно яркий лунный свет, а через замочную скважину влетели тысячи крошечных эльфов. Они тут же начали резвиться среди колосьев и навели ужасный v беспорядок. Ходж, притаившись, наблюдал за всем этим, пока волшебные воришки не стали с необычайным проворством перетаскивать зерно, что уж совсем не понравилось фермеру. Они сновали туда-сюда через замочную скважину, словно пчелиный рой в солнечный июньский день. Фермер очень обеспокоился, когда увидел, как исчезают его запасы, и тут он услышал, что один эльф сказал другому тонюсеньким голоском: «Я зернышко, ты зернышко». Ходж не выдержал, выскочил из своего укрытия и крикнул: «Дьявол вас забери. Сейчас я вам покажу!» Эльфы в мгновение ока вылетели наружу, так перепугавшись, что больше они никогда не озорничали в этом амбаре .