Дети надежды (СИ) - "Дэви Дэви" - Страница 15

— … интересное цветовое решение. Эти вкрапления тонких красных прядей смотрятся очаровательно. Как красные огоньки. Или — как рубины в золоте… Вот! Рубины!

Три рубиновых сережки в форме капель. Разных размеров. Красиво. Но…

— Но у меня не проколоты уши.

— Это всё в одно ухо… А проколоть не сложно. Я сам себе прокалывал, у меня есть всё необходимое… Если Вы боитесь…

— Что?!!!

— Я хочу сказать, если боитесь, что будет больно… Уверяю Вас, совсем не больно… Мне больно не было… А я такой чувствительный, что…

— При чем тут боль? Я не вижу в этом смысла.

— Вы не видите смысла в красоте?

Он сам виноват — потакал этому безумию. Что ж, ладно…

Но, когда игла вошла в мочку, Дани дернулся, вскрикнул от внезапной острой боли. Испуганный Эстэли забормотал извинения…

— Уши у всех разные, Эстэли. И продолжайте, раз уж начали.

— Я… не могу… — голос у Эстэли дрожал, руки тоже. Пожалуй, он действительно не сможет.

— Тогда давайте инструменты мне, я сам всё сделаю.

— Да-да, я только принесу обезболивающий спрей, у меня есть…

— Не надо.

Минут через пять маленькие рубины красовались в ухе Дани. Как капельки свежей крови… Эстэли смотрел восхищенно и виновато. Откуда ему было знать, что будущий амир должен уметь терпеливо переносить боль… Это неприятный аспект власти. А приятный — восхищение его мужеством, читавшееся в глазах Эстэли.

* * *

Дани понравился танец. Собственно, танец Эстэли — единственное, что ему понравилось на этом скучном мероприятии.

Наряд из перьев, движения, имитирующие полет… Эстэли мог и не говорить ему заранее, что этот танец посвящается их первой встрече, Дани бы не составило труда самому об этом догадаться.

Выступление Эстэли «имело успех», как выражаются во Флорес. Даже Исен Дин-Хадар смотрел с интересом и поаплодировал в конце. Определенно, в нем что-то есть, в этом Эстэли… Дани заказал для своего… хм… знакомого цветы — Эстэли предпочитает со сладковатым пряным запахом — и решил после всего этого торжества зайти к нему в гримерку. Это, конечно же, нарушение этикета, но… Пусть порадуется, он сегодня заслужил.

… Эстэли забрался с ногами в кресло, сидел, сжавшись, обхватив руками колени, распущенные волосы закрывали лицо. И он плакал. В голос, всем телом сотрясаясь от рыданий.

Дани опешил. Что делают в такой ситуации? Утешают? Дают принять какие-нибудь препараты? С препаратами разобраться легко, а вот какими словами утешают?.. И тут ему пришло в голову, что неплохо бы сначала узнать, чем вызван этот плач.

— Что случилось, Эстэли? Ваш танец всем понравился…

— Дааааа… — тоненько завыл Эстэли. — А некоторым даже слишком понравился…

Он протянул Дани смятую и влажную — от слез, что ли? — карточку. С гербом рода Дин-Хадаров. Дани с трудом разобрал расплывшиеся от влаги слова: Алег Дин-Хадар выражает восхищение сегодняшним выступлением Эстэли и намерен оказать ему честь, взяв под своё покровительство.

Дани знал, что значит «взять под покровительство»: за благопристойной формулировкой скрывалось предложение любовной связи… И для Эстэли нет возможности отказаться… Некоторые вещи не меняются — кузен Алег снова пытается у него что-то отобрать…

Хоть Дани и не собирался делать подобное предложение Эстэли, но их общение было приятным, Дани не хотелось его лишиться. Эстэли тоже, судя по его реакции, отнюдь не жаждал становиться любовником Алега. Кстати, а почему?..

— Почему Вас это так расстроило?

Эстэли оторвал голову от колен. Выглядел он ужасно: растекшийся грим, прилипшие к щекам пряди волос, покрасневшие глаза… Дани стало жаль его. Что может причинить такие страдания веселому и легкомысленному юноше из Флорес?

— Вы, может, и не слышали… Вы ведь не интересуетесь подобными делами… А во Флорес все знают… Я и сам видел, это не слухи…

— Что знают? Что видел?

— Ваш кузен… Он… Он любит бывать в «Лезвии тьмы»… Это клуб такой… там особые развлечения… Цепи, плети… И много чего похуже…

Дани, кажется, начал понимать.

— … и Вашему кузену такие вещи нра-а-а-авятся-а-а-а-а… А я не смогу этим заниматься… Я говорил Вам, я слишком чувствительный… Я ужасно боюсь боли… А главное, — Эстэли поднимает заплаканные глаза на Дани. — Я не хочу быть с Алегом… я хочу с Вами…

Дани молчит, обдумывая услышанное. Информация о странных увлечениях Алега поразила его гораздо больше, чем откровенное признание Эстэли… признание, не ставшее неожиданным… Он молчит, и это приводит Эстэли в отчаяние, тот захлебывается рыданиями…

— Хватит плакать, — вдруг спокойно приказывает ему Дани. Он звонит домой Алегу. Прислуга сообщает, что хозяина нет на месте… опять в «Лезвие тьмы» отправился?.. «Передайте моему кузену», — с нарочитой надменностью произносит Дани, — «Что у танцора Эстэли уже есть покровитель!»

Потом он подходит к Эстэли, вытирает ему лицо влажной салфеткой… Эстэли, всхлипывая, лепечет что-то, отдаленно напоминающее слова благодарности… А Дани сейчас чувствует себя очень взрослым. Сильным, могущественным. Он может в один миг сделать Эстэли счастливым, вернуть улыбку на это красивое заплаканное лицо…

Ещё одна приятная сторона власти.

6. Правила игры

К славе ведет отнюдь не дорога цветов.

(Данте Алигьери)

За десять минут до конца игры был объявлен короткий перерыв.

Во-первых, нужно заменить Дикаря, играть дальше он не сможет. Ещё бы смог! Рыжий Ясу выбил ему колено, да ещё и по пояснице приложил, когда Дикарь упал. Кулаки у Рыжего пудовые, мог покалечить запросто… Но, кажется, обошлось, хотя, Дикарь от боли матерился сквозь зубы, когда его выносили с поля. Не игрок он сейчас…

И Змей — не игрок. Он сразу на Рыжего кинулся.

— Паскуда! — кричал. — Тварь! Убью!

Втроем еле удержали. А то бы, как пить дать, убил… Так-то Змей — спокойный парень, хоть и угрюмый малость, кажется, ничем его не проймешь. Но за Дикаря… Словом, по-серьезному у них всё, тут таких крепких парочек, наверное, и нет больше…

Значит, во-вторых, — Змея менять. Плохо дело… Счет три-три стал, а без этих двоих… Быстрее Дикаря у Яромира никого не найдется, и ловкий он, и пронырливый. Да и дружок его — игрок что надо.

Можно постараться удержать ничью. Но Яромир был уверен — Тито до последней секунды будет пытаться вырвать у него победу. Бешеный борется до конца, в этом ему не откажешь. Да только и сам Яромир черта с два уступит. Потому-то, на игру их отделений все начальство смотреть приходит, говорят, мол, ни у кого больше такого накала и азарта нет…

Надо выигрывать. И в этой игре, и в будущих… И во всем. Всего год остался до выпуска, когда один из них станет командиром взвода. Офицером станет. Он или Тито Летич… Пока явных преимуществ нет ни у одного из них, голова к голове идут…

От этих мыслей Яромира отвлекло легкое прикосновение к плечу, он резко обернулся.

— Какого… Блин, Малыш, на фига так подкрадываться?! Я ведь на взводе… и по зубам могу, не разобравшись…

— Ну, извини, — спокойно пожал плечами Эйдо. — Я насчет игры…

Яромиру неуютно как-то стало. Знал он за собой такой грех: мог вспылить, наорать на человека ни за что, или ещё как обидеть… Вот и сейчас — сам ведь размечтался, да так, что ничего вокруг не замечал. А Малыш вернул с небес на землю.

— Ладно. Чего ты хотел?

— Дикарь же выбыл, да? Я за него сыграть могу.

Яромир глянул на него повнимательней: да, может за Дикаря. Малыш, конечно, не такой быстрый, но ловкий и увертливый. И ещё…

— У тебя есть ещё какие-то идеи, да?

Идея у Малыша была. И неплохая. Рисковая только. В случае неудачи проигрыш был неизбежен, а сам Малыш ещё и здоровьем рисковал, поскольку собирался атаковать практически без поддержки. Если не пройдет оборону, одними синяками не отделается…