Измененный - Руденко Борис Антонович - Страница 1

Борис Руденко

Измененный

* * *

Изменение застало меня в огромном городе, и виной тому лишь случай – из тех, что невозможно предугадать и оттого именуемых несчастными. Я оказался здесь в краткой однодневной командировке, которую, по сути, и называть-то так неудобно: мне нужно было всего лишь передать смежникам нашего предприятия кое-какую техническую документацию. Два часа на электричке туда, два обратно плюс еще какое-то время на все дела в городе. Вернуться домой я намеревался даже раньше окончания официального рабочего дня на нашей фирме.

Я стоял на остановке автобуса в плотной кучке горожан, когда ревущий, объятый сизым облаком выхлопа КамАЗ, не снижая скорости, въехал на тротуар. Не знаю, что стало причиной аварии – внезапный отказ рулевого управления или ошибка водителя. Все произошло в течение одной-двух секунд; этого времени мне было достаточно, чтобы избежать опасности, отпрыгнув в сторону, но вокруг меня стояли люди. Единственное, что мне удалось – вытолкнуть из-под надвигающегося бампера какого-то парня в вязаной шапочке, а потом надолго наступила темнота.

Сознание возвращалось ко мне медленно. Вначале пришли запахи. Остро пахло лекарствами, дезинфекцией и чужими вещами, эти запахи были так сильны и неприятны, что меня затошнило, я дернулся и очнулся. Стояла ночь. В больничной палате реанимации я оказался один, и в этом мне чрезвычайно повезло, потому что Изменение, которое приходит к нам каждый месяц в отведенные сроки, уже совершилось. Палата освещалась лишь слабым отблеском уличного фонаря, но сейчас этого зыбкого света мне было достаточно. Помогая себе зубами, я высвободился из бинтов и тесного гипсового кокона, в который было заковано правое плечо, бесшумно спрыгнул на пол и отряхнулся. Я чувствовал себя вполне здоровым – после Изменения наши раны заживают поразительно быстро.

Нужно было немедленно выбираться отсюда. Я подошел к двери и прислушался. Где-то в десятке метров по коридору от моей палаты на дежурном посту медсестра читала книгу: я отчетливо слышал шорох перелистываемых страниц. Этот путь мне не годился, пугать до смерти ни в чем не повинный персонал было совершенно лишним. Я подбежал к окну и поднялся передними лапами на подоконник. Кажется, мне повезло еще раз. Палата находилась на втором этаже, да к тому же окно оказалось открытым.

Фыркнув от отвращения, я взял в зубы гипс, провонявшие антисептиком повязки, больничную одежду и вытолкнул все это на улицу. Мне придется зарыть эти вещи где-нибудь подальше. Не стоило давать врачам повода для ненужных фантазий. Ночное бегство пациента может выглядеть странным, но все же хоть как-то объяснимым, если, конечно, он отправляется в путь не нагишом. Гипс почти без звука упал на мягкую почву, а следом прыгнул и я.

К сожалению, я совершенно не представлял, в каком районе города нахожусь и куда следует двигаться, чтобы поскорее выбраться за его пределы. И даже мои чувства, как обычно, невероятно обострившиеся, тут ничем не могли помочь. Отовсюду одинаково пахло бетоном, асфальтом и автомобилями. Я решил, пока позволит темнота, бежать в юго-восточном направлении. Если же мне не удастся достичь окраин до утра, придется потратить какую-то часть темного времени на поиски убежища, где я буду ждать наступления следующей ночи. Для передвижения по улицам днем мой вид слишком необычен, и дело не столько в моих размерах – в конце концов, доги и мастифы выглядят не менее внушительно. В состоянии Изменения я похож на огромного волка-альбиноса: совершенно белая шерсть и красноватые глаза. Этакая причудливая и непонятная игра генов, удивлявшая и друзей, и родственников. Тем более что в другом моем облике я шатен с самой рядовой внешностью.

По человеческим меркам на улице было темно, и это меня радовало. В последние годы горожане, напуганные ростом преступности, старались не выходить на улицу в темное время суток, и по дороге мне почти никто не встречался. Я бежал широкой, ровной рысью, избегая освещенных мест, быстро минуя перекрестки, и в какой-то момент мне стало казаться, что самый трудный участок пути я смогу преодолеть еще до наступления утра. От городской черты до дома мне предстояло пробежать почти двести километров, но это не имело никакого значения: в состоянии Изменения нам случается покрывать и гораздо более длинные маршруты. В одном из дворов ко мне, не разобравшись сгоряча, со свирепым рыком кинулась крупная овчарка, гулявшая с хозяином. Не сбавляя шага, я лишь повернул голову в ее сторону. Овчарка затормозила всеми четырьмя лапами и опрометью бросилась прочь, оглашая окрестности жалобным воем.

Я повернул за угол дома и замедлил шаги, учуяв острые людские запахи. Впереди была станция метро. Последние пассажиры растекались редкими ручейками по улицам и переулкам. Чтобы не привлекать внимания, мне пришлось осторожно красться, скрываясь за густым кустарником бульвара, и в этот момент я услышал разговор двух мужчин. Собственно, это был не разговор, а короткий обмен репликами, настолько тихий, что в своей человеческой ипостаси я бы не услышал ни слова. Но сейчас слух мой позволял различать намного больше. Мужчины стояли возле старого тополя, скрытые тенью его толстого ствола, и пристально смотрели на другую сторону улицы, освещенную яркими фонарями.

– Вон она! – сказал один.

– Вижу! – отозвался второй. – Пошли. Только тихо!

От них исходил острый запах угрозы и предвкушения насилия, по которому я всегда узнаю этих существ. Он настолько отличается от обычного человеческого запаха, что я не считаю его обладателей людьми в полном смысле этого слова. Большинство моих собратьев не разделяет этого мнения, хотя некоторые старики со мной согласны.

Они пошли по краю тротуара, стараясь держаться в тени. Я следовал за ними, движимый не столько любопытством, сколько тем простым обстоятельством, что путь мой лежал в том же направлении. Очень скоро я обнаружил объект их внимания. Это была молодая женщина, девушка. Прижав к груди сумочку, пугливо озираясь, она быстро шла по освещенной стороне и, конечно же, не могла видеть своих преследователей. На перекрестке она чуть помедлила, а потом направилась через бульвар, в темноту. Она ускорила шаг, почти бежала, не подозревая, что опасность ждет ее именно там, куда она так упрямо стремится.

Двое появились перед ней настолько внезапно, что девушка даже не успела вскрикнуть. Один из нападавших тут же зажал ей рот ладонью, и они потащили ее к стоявшей у тротуара машине. В измененном состоянии мы обычно не вмешиваемся в дела двуногих. Просто потому, что не хотим привлекать к себе излишнего внимания. Но сейчас я находился далеко от дома, в огромном городе, полном людей и животных. Здесь гнездилось достаточно своих собственных страхов, чтобы придумывать новые легенды или вспоминать старые. К тому же я всегда испытывал к этим существам, так похожим на человека, сильнейшую неприязнь.

Я двигался бесшумно и не предупреждал о нападении. Существа поняли, что атакованы, когда мои клыки сомкнулись на ягодице одного, фактически превратив ее в месиво изодранной плоти, а спустя всего полсекунды распороли бедро другого. Дикие вопли боли и ужаса одновременно исторглись из их глоток. Забыв о своей жертве, они бросились бежать – пока еще у них хватало на это сил, – хотя я был уверен, что по крайней мере один из них уже через час истечет кровью. Хлопнули дверцы машины, взревел мотор, и черная иномарка, даже не включив огней, умчала нападавших. Я облизнулся и сел на задние лапы. Девушка была перепугана моим появлением ничуть не меньше своих врагов. Она неподвижно сидела на траве, боясь шелохнуться. Я слышал пулеметный стук ее сердца и судорожное дыхание, которое она безуспешно пыталась сдержать. На вид ей было лет двадцать, худенькая, с трогательным детским испугом на лице, она вдруг остро напомнила мне Лизу – в тот день, когда мы с ней впервые встретились. Моя жена погибла много лет назад, и я не мог ее спасти, потому что находился слишком далеко от нее в тот час...