Чудеса в Гарбузянах (илл. А.Василенко) - Нестайко Всеволод Зиновьевич - Страница 5

Сашка Цыган озабоченно взглянул на Журавля.

— Ну, что ты? Что? — ласково, словно больному, сказал Марусику Журавль. — Машину выиграли, а он… Возьми себя в руки.

Марусик несколько секунд оторопело хлопал глазами, потом, словно, придя в себя, перевел взгляд на Сашку Цыгана.

— Ага. Машину… По правде… Это хорошо… Но всё равно… всё равно… страшно.

— Ну, что страшного? Что, глупенький? Подумай! — терпеливо убеждал его Журавль. — Да если этот незнакомец и не художник, хотя я и не верю, что же тут страшного?.. Ну… Ну захотелось ему доказать, что… и прекрасно! Спасибо ему! Он себе доказал, а нам — пожалуйста, машина. Что же страшного? Хорошо! Для нас хорошо, а не страшно.

— Всё равно… — не сдавался Марусик. — Всё равно… как-то…

— А вообще!.. Разве случилось что-то невероятное, сказочное? Был тираж, выпал выигрыш. Всё нормально.

— Конечно! — словно проснулся Сашка Цыган. — Конечно! Всё нормально. Кто-то же должен выиграть. И выиграли мы. Это же здорово! Да здравствует денежно-вещевая лотерея! Слава тому, кто её придумал! Радоваться надо, а не… Эх ты, Марусик! — И он лягнул Марусика ногою, или, как у нас говорят, дал ему киселя.

И это словно стало толчком для смены настроения.

— Да вы понимаете, ребята, что случилось?! У нас будет своя машина! Настоящая! «Запорожец»! — подпрыгнул Сашка Цыган.

— А-а! — неуклюже, будто аист, подпрыгнул Журавль. — Водить научимся. В путешествие отправимся. В Сибирь, на БАМ, на Дальний Восток… Не зря мне такой сон сегодня приснился. Про «Москвич». Не зря.

Заулыбался и Марусик.

— Вообще машина — это всё-таки неплохо. Даже хорошо. Только… дадут ли её нам!

— Ну, это глупости! — махнул рукою Сашка Цыган. — Родителей попросим. Подумаешь! Главное, что выиграли! Вот это главное.

С улицы послышалось тарахтение мотоцикла. Это вернулись с работы родители Цыгана.

Отец Сашки Цыгана Павел Максимович Непорожний, смуглый и черноволосый, с едва заметной сединой, с широкими плечами и могучими мозолистыми руками, не был лодырем. Люди с такими руками, как правило, лодырями не бывают.

И в колхозе не плелся в хвосте (за что его и выдвинули в бригадиры), и у себя дома хозяйствовал исправно. Хата стояла как игрушка, деревья в саду аж гнулись от плодов, на огороде чего только не было! А большой каменный погреб был похож на станцию метро.

Мать — Ганна Трофимовна Непорожняя, русоволосая голубоглазая красавица, — была похожа на своего мужа. Такая же домовитая и работящая. И на свиноферме, и дома по хозяйству работала, не зная усталости.

Единственное, что не очень устраивало их сына Сашку Цыгана, — это то, что родители и от него требовали такой домовитости.

Но, в двенадцать лет и имея бурный темперамент заводилы и атамана, разве очень хочется возиться на огороде или в саду? На этой почве между старшим и младшим поколениями Цыганов возникали конфликты.

«Ага! — обиженно почесывался после них Сашка. — Занимайся хозяйством, занимайся хозяйством. А как к мотоциклу, то: «Отойди! Не трогай!.. Пусть вам Бровко хозяйничает после этого!»

Поэтому, как вы понимаете, для Сашки Цыгана выигрыш «Запорожца» имел еще и принципиальное внутрисемейное значение.

«Что мне теперь ваш мотоцикл! Ха-ха! У меня машина!»

Родители не сразу сообразили, что к чему.

А когда поняли, не сразу поверили. И только когда им были показаны и билет, и газета, мать закричала «ой!» и ударила руками по коленкам, а отец радостно захохотал:

— Смотри!.. Правда!.. Выиграли!.. Вот, малышня. Машину выиграли. Это же надо…

В это самое время вернулись и Марусиковы родители — папа Семен Семенович Байда и мама Байда Мария Емельяновна.

Семен Семенович был колхозным бухгалтером.

Большинство людей при слове «бухгалтер» почему-то представляет себе худого, лысого, в очках в металлической оправе человека.

Семен Семенович всем своим видом опровергал такое представление. Это был круглолицый, румяный, всегда улыбающийся здоровяк.

Мария Емельяновна, симпатичная веснушчатая блондинка, работала в отделение связи, то есть на почте.

Хозяйство они вели не так безупречно, как Непорожние. И хата у них была не такая аккуратная, и в саду, и на огороде не тот порядок, и погреб был похож не на станцию метро, а на лесную землянку.

Почти одновременно с Байдами появились и родные Журавля.

Я говорю «родные», потому что из родителей в наличии была только мама, Катерина Ивановна Сырокваша, да еще бабушка Гарпина Ульяновна Сагайдак. Папа, Поликарп Степанович Сырокваша, куда-то подался искать беззаботной молодецкой жизни, еще когда маленький Журавль не умел и говорить. Поэтому слово «папа» Журавль так никогда и не произнес…

— Соседи! А ну идите сюда! — позвал Павел Максимович. — Идите быстрее. Вы же еще ничего не знаете!

И, когда все подошли, закричал во всю мочь:

— Наши козаки машину выиграли! Запорожца! В лотерею.

Тут, дорогие друзья, наберитесь терпения и подождите немного. Сделайте, как говорят, паузу.

Потому что произошла немая сцена. Как в гоголевском «Ревизоре».

Особенно был поражен Семен Семенович. Так сказать, профессионально поражен. Его, как и всех бухгалтеров мира, вопросы финансово-материальные волновали его чрезвычайно сильно, до глубины души.

И, когда он потом сверял билет с таблицей, на его носу и на румяных щеках от волнения выступили мелкие капельки пота.

Женщины только всплескивали руками и ойкали.

А мать Журавля Катерина Ивановна даже пустила слезу.

— Я думаю, такое дело надо отметить, — решительно сказал Павел Максимович. — А ну, жена, беги в погреб, тяни всё, что есть. А я стол во двор вынесу.

И завертелось всё вокруг.

Изо всех трех погребов потянулись к столу кушанья. Не прошло и нескольких минут, как все Бамбуры уже знали о счастливой новости. Пришлось выносить еще два стола…

Столько добрых слов и пожеланий ребята не слышали за всю свою не очень богатую на добрые слова мальчишескую жизнь. До глубокой ночи пели Бамбуры во дворе у бригадира. Особенно часто запевали «Распрягайте, хлопцы, кони». Причём пели её в новом, так сказать, актуальном, злободневном на сегодня варианте:

— Вы только, ребята, того… смотрите, осторожно ездите, шалопаи… А то…

— Ага. Вон в Васюковке один на «Жигулях» новеньких в кювет слетел… В один момент новенькие «Жигули» в старенькие превратились…

— А из Дедовки парень «Москвичом» КРАЗ решил протаранить. Так от этого «Москвича», верите, только подфарник остался…

— …А я піду-у в лоте-рею-у-у «Запорожца» виграва-ать…

…На землю опустилась ночь.

Разошлись по хатам Бамбуры.

Уснули уставшие от переживаний ребята.

Только Бровко сидел у будки, смотрел на звёздное небо, о чём-то думал и раз за разом вздыхал. Что-то неспокойно было на сердце.

А когда солнышко снова улыбнулось нашим Гарбузянам, то оно увидело, что Семен Семенович Байда, колхозный бухгалтер, разговаривает со своим заспанным сыном Марусиком.

— Ты не думай ничего, сынок, — придавая своему голосу как можно больше мягкости, говорил Семен Семенович. — Прост мне интересно. Как там было с этим лотерейным билетом? Подробности некоторые…

— Да я уже не помню, папа, подробностей, — раскрыв только один глаз, сонно бормотал Марусик.

— А ты вспомни, сынок, вспомни. Что вы покупали? Когда? Почем? Кто платил деньги?

— А какая разница!.. Ну… ну… конфеты покупали. И лимонад. На праздники это было. Майские, кажется.

— А деньги? Деньги чьи были?

— Общие деньги. Немного моих. Ты мне перед праздником дал. Помнишь? Немного Цыгана. Журавля немного.

— А сколько, сколько чьих? Вспомни, сынок.

— Да… да разве это важно? Разве это имеет значение?

— Просто интересно… Припомни, припомни…