Утопия у власти - Некрич Александр - Страница 95

Успехи фашистских держав вызывают противоречивую реакцию среди эмигрантов. Появляется тяга к национал-социалистским или фашистским идеям: корпоративное государство, сильная личность, вражда к демократии, шовинизм, антисемитизм. Но сознание, что гитлеровская Германия представляет собой угрозу России раскалывает эмигрантов на «оборонцев» — тех, кто считает, что в случае войны следует поддерживать Сталина, и на «пораженцев» — тех, кто считает, что свержение советского строя даже с помощью Гитлера является благом.

Зловещую роль играет в политической жизни эмиграции НКВД, достойный наследник ВЧК и ОГПУ. Вальтер Кривицкий вспоминает о разговоре с «Фурмановым, заведующим отделом контрразведки, занимающимся белой эмиграцией». В будущей истории эмиграции необходимо отвести немало места Фурманову, его предшественникам и преемникам. Операция «Трест» нанесла жесточайший удар по монархическому крылу эмиграции, по объединению офицеров — Российскому общевоинскому союзу (РОВС). Пронизав все эмигрантские организации, «органы» направляют особое внимание на те из них, которые ведут так называемую «активную» работу, засылая в Советский Союз диверсантов. «Активизм», который Георгий Федотов называет «безумным геройством слепцов», приводит к фактическому разгрому РОВСа, к тяжелым потерям, которые несет, созданный на съезде молодежных и студенческих эмигрантских организаций в 1930 году Национальный союз русской молодежи, позднее Национально-трудовой союз русских солидаристов (НТС). В 1930 году в Париже агенты ОГПУ похищают председателя РОВС генерала Кутепова. 35 лет спустя в «Красной звезде» была опубликована статья, припоминавшая заслуги «воспитанника Дзержинского» чекиста С. В. Пузицкого, который «блестяще провел операцию по аресту Кутепова...». В 1937 году в Париже был похищен заменивший Кутепова на посту председателя РОВСа генерал Миллер. Только тогда стало очевидным, что заместитель Кутепова и Миллера прославленный белый генерал Скоблин является агентом НКВД. Скоблин сумел скрыться, но была арестована его жена знаменитая исполнительница русских народных песен Надежда Плевицкая, умершая во французской тюрьме. Много позднее стало известно, что и она служила «органам». Московский театральный деятель вспоминает, что в середине 20-х годов певица стала проситься через своего старого антрепренера домой, но когда антрепренер явился Дзержинскому, тот не разрешил Плевицкой покинуть поста: «Дзержинский знал-то, — пишет мемуарист, — чего не знал антрепренер...» И Плевицкая продолжала терзать измученные тоской эмигрантские души своей песней «Занесло тебя снегом, Россия...».

«Мясорубка» второй половины 30-х годов заставила эмигрантов еще раз «уточнить» свое отношение к родине. Углубляется раскол между теми, кто вопрос о Родине, о России рассматривает в плане моральном, и теми, кто его рассматривает в плане политическом. Г. Федотов пишет: «... Никогда нельзя простить того глубокого и страшного искажения народной души, какое ведет за собой /большевистский/ режим. В большей степени, чем проповедь материализма и безбожия, чем сознательное разрушение семьи, эта деморализация связана с необходимостью общей лжи и предательства, с проникновением политического сыска в самые недра народной жизни. Нужно лгать, чтобы жить, соучаствовать в предательстве, чтобы сохранить кусок хлеба». Среди тех, кто «мыслит политически», есть группировки, прежде всего правые, которые одобрительно относятся к сталинскому террору, избавляющему страну от коммунистов и евреев. «Возвращенцы» видят в успехах советского строительства свидетельство возрождения России, в терроре — необходимую борьбу с врагом. «Союз возвращения», действующий под высоким покровительством советского посольства в Париже, привлекает немало эмигрантской молодежи. Железный занавес отгородил эмиграцию от Советского Союза в 1929—30 гг. наглухо. Почти совсем прекратились выезды за границу из СССР, то есть и встречи с эмигрантами, газеты и журналы перестали публиковать, как было раньше, критические статьи об эмигрантских писателях. В 20-е годы такие статьи печатались, и хотя в них эмигрировавшие писатели «разоблачались», как реакционеры, и доказывалось, что, покинув родину, они потеряли талант, читатели могли хотя бы почерпнуть информацию о существовании литературы на чужбине. С начала 30-х годов эмиграции как бы не существовало. Так, лишь после смерти Сталина стали доходить в Советский Союз слухи о писателе Набокове. В 1929 году Вера Инбер, прощаясь с Парижем перед отъездом домой, писала другу: «Через год ли, два ли, или через век свидимся едва ли, милый человек. По различным тропкам нас судьба ведет: ты — продукт Европы, я — наоборот». Молодые эмигранты стремившиеся в «Союз возвращения» хотели быть «наоборот». Но их сразу же предупреждали: возвращение на родину необходимо заслужить. Одним предлагали поехать сражаться в Испанию, другим давали иные задания. Активный деятель «возвращенческого движения» Сергей Эфрон, муж Марины Цветаевой, направляет своего знакомого в Испанию «к товарищу Орлову», который оказывается главным представителем НКВД в Испании. Когда Игнатий Раис, видный советский разведчик, порывает в 1937 году «со Сталиным и сталинизмом» («Назад к Ленину, его учению и делу», пишет он в письме генеральному секретарю), в Париж приходит приказ ликвидировать предателя. Сергей Эфрон и несколько кандидатов на «возвращенцев» выполняют приказ: изрешеченное пулями тело Раиса находят возле Лозанны. Эфрон «возвращается» на родину, где его ждут тюрьма и смерть.

В 1938—39 годах эмиграция выбирает между Сталиным и Гитлером. Большая ее часть выбирает Сталина: и потому, что он воплощает Россию, и потому, что Гитлер кажется хуже. Но те, кто выбирают Гитлера, после его поражения в войне обнаруживают родство двух тоталитаризмов и перебегают из гитлеровского в коммунистический лагерь без колебания. Часть из них возвращается в Москву, где находят теплый прием. Фюрер Российской фашистской партии Константин Родзаевский, сдавшийся в 1945 году советским властям в Харбине, с безграничной наивностью покаялся в письме Сталину: «Ложный принцип „освобождения Родины от еврейского коммунизма любой ценой“ предопределил мою роковую ошибку — неправильную генеральную линию РФП во время германо-советской войны... Я выпустил обращение к Неизвестному Вождю, в котором призывал сильные элементы внутри СССР для спасения миллионов русских жизней выдвинуть какого-нибудь командира X, „Неизвестного Вождя“, способного свергнуть „еврейскую власть“ и создать Новую Россию. Я не замечал, что таким Неизвестным Вождем волею судьбы, своего гения и миллионов трудящихся масс становится вождь народов, товарищ И. В. Сталин».

Историки не перестанут гадать, чьей «волей» стал Сталин «вождем народов». Но все согласны с тем, что в конце 30-х годов строительство социализма в Советском Союзе было завершено.

В феврале 1938 года в Москве состоялся третий и последний «большой процесс», завершавший период «ежовщины». Это был самый знаменитый из процессов, ибо судили «любимца партии» Бухарина, последнего из ленинских соратников, судили и Ягоду, верного сталинского палача, знавшего слишком много секретов. Третий московский процесс завершал период строительства социализма. Публикация в сентябре 1938 года «Истории всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс» начинала новую эпоху.

Социалистическое тоталитарное государство получило свою библию. Было завершено создание общества, в котором человек целиком — тотально — зависел от государства: государство давало ему пищу телесную и пищу духовную. И нигде больше не смел он получать ни телесной, ни духовной пищи. Даже память была отобрана у него. История стала важнейшим орудием обесчеловечения человека.

В декабре 1938 года Берия заменил на посту наркома внутренних дел Ежова. Это был сигнал: очередной шок подходил к концу. «Либерал» пришел на смену кровавому палачу. Начиналась спокойная жизнь. Страна на всех парах шла к войне.

Глава седьмая. На рубеже