Танцующая с лошадьми - Мойес Джоджо - Страница 68

– Красивые снимки. Хорошо, что он может на них смотреть.

Они сидели молча, не желая будить старика, чтобы сообщить катастрофическую новость: они оба подвели его самым ужасным образом. Дыхание Капитана было неглубоким, будто каждый вдох требовал усилия. Словно был запоздалой реакцией тела, которое так устало, что едва могло поддерживать жизнь. Левая рука, некогда сильная, теперь лежала на груди иссохшая и безжизненная, едва прикрытая простыней. Щеки были бледными, как у мертвеца, кожа сухая и полупрозрачная, сквозь нее просвечивали розовато-лиловые вены. Рядом на тумбочке стояла прозрачная чашка с острым носиком и крышкой, в ней был чай с молоком.

Мак прервал молчание.

– Нельзя ему говорить, Джон, – прошептал он.

– Мы не имеем права смолчать. Она его самый близкий человек. Раз она пропала, он имеет право помочь нам ее найти.

Каким, интересно, образом, хотел спросить Мак. К чему еще может привести это сообщение, так это убить старика. Он поставил локти на колени и опустил голову. Как тяжело здесь находиться. Было бы легче прочесывать улицы, задавать вопросы людям. Даже сидеть в полицейском участке и признаться, что не справился с ролью родителя и напрасно выдал себя за друга Сары. Девочка и лошадь не могли просто провалиться сквозь землю. Кто-то должен был их видеть.

– Эй… эй, Капитан…

Мак поднял голову. Ковбой Джон улыбался:

– Как поживаешь, лежебока? Не надоело еще валяться в постели?

Капитан медленно повернул к нему голову. Это потребовало от него невероятных усилий.

– Хочешь чего-нибудь? – Джон наклонился к нему. – Водички? Чего-нибудь покрепче? У меня в кармане бутылочка «Джимми Бима». – Он ухмыльнулся.

Капитан моргнул. Возможно, хотел показать, что оценил шутку. А может, просто моргнул.

– Говорят, ты чувствуешь себя неважно.

Старик смотрел прямо ему в глаза.

Мак видел, что даже Джон не может решиться. Он взглянул на Мака, потом снова обернулся к старику:

– Капитан, мне нужно вам сказать. – Он сглотнул. – Вынужден сказать, Сара кое-что выкинула.

Старик смотрел на него. Его голубые глаза теперь не мигали.

– Она исчезла вместе с лошадью. Может, когда мы уйдем отсюда, она будет ждать нас в конюшне. Но, мне кажется, она… – Он сделал глубокий вдох. – Мне кажется, она взяла лошадь и сбежала.

За его спиной Сара улыбалась на черно-белом снимке, прижимаясь к шее своей лошади, прядь волос попала в рот от ветра.

– Мы не хотели вас беспокоить, – начал Мак. – Мы с ней ладили, поверьте. Она была счастлива, если это возможно без вас. У нас не было никаких серьезных причин о ней беспокоиться. Но этим утром я вошел в ее комнату и увидел, что пропала ваша книга и рюкзак, а в ванной…

– Мак! – перебил его Джон.

– Не было ее зубной щетки. Возможно, Джон прав. Возможно, она уже там и смеется над нами. Но может быть, вы знаете, где она могла бы быть…

– Мак, заткнись, черт тебя побери!

Тот замолчал.

Джон кивнул в сторону старика:

– Он пытается что-то сказать. – Ковбой наклонился над кроватью, снял шляпу и приложил ухо к губам старика. Посмотрел на Мака. – Нет?

Мак тоже склонился, чтобы услышать прерывистый шепот. Гудели медицинские аппараты, из коридора доносились голоса медсестер. Он выпрямился.

– Я знаю, – повторил он.

Он понял, что новость не удивила старика. На его лице не было ни тени тревоги.

Мак посмотрел на Джона:

– Он говорит, что знает…

Глава 19

После обеда зачастил дождь. Началось все с нескольких капель, но приближающиеся черные тучи не предвещали ничего хорошего. Будто световой день резко закончился, без постепенного наступления вечера, без мягкого заката. Минуту назад было светло, и вот уже темно. Моросил дождь.

Водитель резко затормозил. Сара в страхе натянула поводья.

– Идиотка! – Мужчина высунулся из окна. – Надо надевать светоотражающую ленту! Я чуть вас не сбил.

– Простите. – Она охрипла от страха. – Я… я ее забыла.

– Тогда держись главной дороги. – Стоп-сигнал мигал красным светом. – Там тебя, по крайней мере, будет видно.

Совсем стемнело. Ливень шел почти час, и Бо двигался медленной рысью, повесив голову, грива прилипла к шее. Вся его резвость улетучилась. Сара пыталась воодушевить его, но сама тоже устала. Рюкзак, набитый, как ей казалось, ценными вещами, последние десять миль тяжело оттягивал плечи. Ягодицы болели, она ерзала, тщетно пытаясь найти удобное положение. Седло пропиталось водой, джинсы намокли. Она знала, что, если проедет еще чуть дольше, грубая мокрая ткань натрет ей кожу. Она замерзла. Впереди она видела неоновые огни города. Мы скоро отдохнем, говорила она ему.

Когда они выехали на шоссе, движение было оглушающим. Не обращая внимания на мигающие фары и одуряющий рев, Сара держалась обочины, вдоль длинного ряда грузовиков, которые были припаркованы в специальных карманах. Она проезжала мимо кабин с задернутыми шторками, говорившими о том, что их водители спят. В других переносные телевизоры отбрасывали движущие тени на убогий, но по-домашнему уютный интерьер, украшенный мишурой. Чешские грузовики, польские грузовики, семейные фотографии, плакаты с голыми девицами, рукописные объявления, гласившие: «Этот грузовик регулярно проверяется» и «Нелегальные иммигранты будут преследоваться». Кто-то из водителей заметил ее, когда она проезжала мимо. Один что-то крикнул, но она не расслышала.

Бо слишком устал, чтобы обращать на что-то внимание. Он начал терять равновесие, у него подгибались ноги. И тут Сара увидела огромный указатель, нависший над главной дорогой. Она выпрямила спину и сжала поводья. Обогнув холм, она увидела паромы в бухте со сверкающими окнами. К ним по изящно сплетенным эстакадам стекался транспорт.

Еще две мили. Ее охватило волнение. Она погладила шею своего обессилевшего коня, умоляя его потерпеть еще немного.

– Ты можешь, – шептала она. – Только довези меня туда, и, обещаю, мы всегда будем вместе.

– Назовите, пожалуйста, суду свое имя.

– Констанс Девлин.

– Назовите свою профессию, пожалуйста.

– Учительница в школе Норбридж. Я завуч четвертых классов и занимаю эту должность последние одиннадцать лет. – Она сделала паузу, чтобы выпить воды. Подняла глаза на световой люк, по которому барабанил дождь.

– Мисс Девлин, как давно вы знаете Люси Перси?

– Школа у нас маленькая. Я знаю ее с момента, когда она поступила в школу, а весь прошлый год я была ее учителем. Я также даю частные уроки иностранных языков, и около двух лет Люси посещает их.

– Не могли бы вы говорить немного громче? – сказал судья. – Я вас плохо слышу.

Женщина покраснела. Наташа улыбнулась ей, чтобы приободрить. Констанс Девлин была чрезвычайно нервным свидетелем. Несколько раз она говорила Наташе, что не желает впутываться в это дело. Что это не входит в ее обязанности. Что она никогда не была в суде. Что в школе тоже не в восторге от ее участия в бракоразводном процессе. Наташа сразу поняла, с кем имеет дело: старая дева, которая чувствует себя комфортно только в знакомой обстановке, в мире хорошо воспитанных девочек, в утонченной атмосфере старинной элитной школы. Предана своей работе. Может расплакаться, если не обнаружит знакомого средства для улучшения пищеварения в аптечке в учительской.

– Я была бы вам признательна, если бы вы задали мне как можно меньше вопросов. – Дрожь ее рук не вязалась с вежливым, но непреклонным тоном.

– Мисс Девлин, вы можете сказать, что хорошо знаете своих учеников? – спросила Наташа по возможности мягким голосом.

– Да. Возможно, лучше большинства учителей. – Она посмотрела на судью, нервно комкая носовой платок пухлыми пальцами. – У нас очень маленькие классы. Это хорошая маленькая школа.