Танцующая с лошадьми - Мойес Джоджо - Страница 23

– Если бы я тебе сказал, ты бы мне не поверила.

Она вынула кисточку изо рта:

– Ты девушек клеил.

– Причем четырнадцатилетних.

– Меня это не удивляет. – Ее рот был так близок, что он рассмотрел крошечную веснушку у верхней губы. – Ты мерзкий тип.

– Стараюсь.

Она поцеловала его, потом отодвинулась:

– После этой у меня еще одна съемка. В Сохо. Увидимся?

– Если только у тебя.

– Ты ночевал в доме своей бывшей?

– Это и мой дом. Я тебе говорил.

– И она не против, что ты вернулся?

– Мы не обсуждали это в таких выражениях.

Она прищурилась:

– Я ей не доверяю. Какая уважающая себя женщина примет назад экс-муженька вроде тебя? Когда мой бывший парень в Кракове попытался вернуться в мой дом, я схватила папино ружье и взяла его на прицел. – Она изобразила, как целилась.

Мак задумался:

– А что, это вариант.

– Оказалось, что зря. Он только хотел отдать мой сиди-плеер. – Она повернулась, собираясь уходить, по дороге подцепила виноградинку из вазы с фруктами. – Мне его тоже не хватало.

Чертовы ворота опять заклинило. Пытаясь выровнять створки и замкнуть висячий замок, Ковбой Джон вдруг увидел знакомую фигуру. Девочка бежала к нему, школьная сумка ударялась о бедро.

– А я собирался закрывать ворота. – Он снял висячий замок с петель. – Прождал тебя вчера весь день. Боялся, с тобой что-то стряслось. Где ты пропадала, дочка? – Он закашлялся, резко и хрипло.

– Они поместили меня в Холлоуэй. – Сара бросила школьную сумку на булыжник и побежала к стойлу Бо.

Ковбой Джон закрыл ворота и на негнущихся ногах пошел за ней следом. Осенняя прохлада пробирала его до костей.

– Тебя посадили в тюрьму?

– Нет, – ответила она, сражаясь с защелкой на дверях стойла. – Социальные органы. Они сказали, я не могу жить одна дома без Папa, и отправили в эту дурацкую семью. Они живут в Холлоуэй. Они думают, я сейчас с Папa. Иначе мне сюда было бы не выбраться.

Она бросилась на шею лошади, и он увидел, как ее затрясло: будто накопившееся за день напряжение вырвалось наружу.

– Ты держись. Держись. – Он щелкнул выключателем и зажег свет. – Тебе надо расслабиться. Черт, что вообще происходит?

Сара повернулась к нему, ее глаза возбужденно блестели.

– Во вторник нашу квартиру ограбили. Женщина, которая подвозила меня до дому, юрист или что-то в этом роде, заставила меня переночевать у нее. Сказала, одной у себя мне оставаться опасно. Потом они отвезли меня в социальные органы, и теперь я живу в чужой семье. И останусь там, пока Папa не станет лучше. В этой семье из Холлоуэй. Они совершенно чужие. Я сюда добиралась час с четвертью на автобусе.

– И чего они добиваются?

– Все было нормально, пока квартиру не ограбили.

– Дедушка знает об этом?

– Не знаю. Я его только завтра увижу. Они не знают про Бо. Им нельзя о нем говорить, а то они и его куда-нибудь поместят.

– Не беспокойся ты об этом. – Ковбой Джон покачал головой. – Никуда его не заберут.

– Мне теперь даже нечем платить за конюшню. Они забрали пенсионные книжки Папa и выдают мне деньги только на автобус и на обед.

– Не волнуйся ты так. – Джон видел, что она на грани истерики. – Когда твой Папa встанет на ноги, мы разберемся с платой за аренду. Деньги на корм лошади у тебя есть?

Она сунула руку в карман, пересчитала наличность и протянула ему:

– Хватит на четыре копны сена и пару мешков корма. Но вам придется кормить его за меня. Я даже не знаю, смогу ли приходить и убирать навоз.

– Ладно, ладно. Я буду убирать у него в стойле или попрошу кого-нибудь из ребят. А вот что делать с кузнецом? Ты же знаешь, он придет во вторник.

– Знаю. У меня есть кое-какие сбережения. Могу из них заплатить за этот месяц. Но на аренду не хватит.

– Я же тебе сказал: разберемся с арендой, когда Капитан поправится.

– Я верну долг. – Сара будто боялась, что он не верит.

– Знаю. Ты что, думаешь, я глупый? – Он шагнул назад и махнул в сторону пони. – Этим канализационным крысам я не дам просрочить аренду и на день. Но ты и твой Папa… Так, теперь давай успокаивайся. Займись своей лошадью, а там видно будет.

Похоже, она немного пришла в себя. Взяла щетку и начала чистить коня, методично, ритмично скользя рукой по боку, как делал ее дедушка. Казалось, эта простая работа давала ей утешение.

– Сара… Я бы предложил тебе остаться у меня, но дом мал. К тому же я так давно живу один. Был бы у меня дом побольше или женщина, которая могла бы о тебе позаботиться… Не думаю, чтобы они разрешили девочке жить в таких условиях.

– Не имеет значения.

– Ты сможешь запереть здесь все, если я уйду? – спросил он, минуту помявшись. Было видно, что она не спешит уходить. Ковбой Джон прислонился к двери стойла и сдвинул шляпу назад, чтобы лучше видеть девочку. – Слушай, Сара, хочешь, я навещу твоего дедушку завтра, а ты сможешь прийти сюда?

– А вы смогли бы? – Она выпрямилась. – Не хочу оставлять его одного на два дня.

– Без проблем. Ему было бы приятно знать, что Бо продолжает свои цирковые тренировки. И я хочу кое-что с ним обсудить. Хочу поговорить об этом и с тобой, милая, тоже.

Она посмотрела на него с подозрением, ожидая нового удара.

– Я собираюсь продать конюшню Салю.

У нее округлились глаза.

– А как же…

– Все будет хорошо. Я так и скажу твоему деду. Все останется как прежде. Я здесь побуду какое-то время, пока дом продается. Как обычно, ежедневно буду открывать ворота и заниматься делами.

– Куда вы уезжаете? – Она обняла коня за шею и повисла, словно боялась, что и он тоже может куда-нибудь исчезнуть.

– Поселюсь за городом. Где-нибудь, где зеленая трава. Думаю, мои парни это заслужили. – Он кивнул в сторону своих лошадей. Поколебался. Вынул сигарету изо рта и сплюнул. – То, что произошло с твоим дедушкой, Сара, меня подтолкнуло. Я уже немолод и, если мне осталось недолго, хочу провести остаток жизни в каком-нибудь спокойном месте. – (Она ничего не сказала, только взглянула на него.) – Мальтиец Саль обещал мне, дочка, что все пойдет по-старому. Он знает о Капитане, знает, что сейчас ему приходится туго. Говорит, что ничего не будет менять.

Она не обязана была отвечать. Он понял это по ее лицу. Принимая во внимание положение, в котором она оказалась, как она могла во все это поверить?

– Спасибо, Майкл, что приехал пораньше. Миссис Перси скоро будет здесь, а я хотела бы пробежаться с тобой по предварительным документам… – Наташа замолчала: вошел Бен с коробочкой бумажных платков и бутылкой охлажденного белого вина. – Обычно мы не поощряем слез, – заметила она, когда Бен аккуратно поставил бутылку на стол перед ней, – но когда имеешь дело с клиентом такого калибра…

– Можно позволить ей немного поплакать.

– И смягчить боль бокалом ее любимого шабли, – улыбнулась Наташа.

– Я полагал, в этой части города речь скорее пойдет о конфискации банки особого напитка, распиваемого в неположенном месте.

Обаяние и шутливая речь знаменитого адвоката Майкла Харрингтона, специализирующегося на разводах, давали неправильное представление о его остром, как бритва, уме. Наташа помнила, как впервые увидела его в суде, когда еще была стажером, а он – поверенным противной стороны. Она пожалела, что не взяла с собой магнитофон, чтобы иметь возможность потом скопировать обманчиво легкомысленную манеру, с которой он разносил в пух и прах позицию оппонента.

– Хорошо. – Она посмотрела на часы. – Вкратце, женаты двенадцать лет, у него второй брак, некая неясность, как скоро они с мистером Перси сошлись после того, как первая жена его бросила. Чуть больше года назад она застала его на месте преступления с au pair[30]. Довольно банальная история. У нас две проблемы. Во-первых, нет согласия относительно финансовой компенсации, по причине неясности величины активов. Во-вторых, она отказывается соблюдать договоренности о доступе на территорию на том основании, что в период брака он оскорблял ее физически и психологически, а их одиннадцатилетнюю дочь – словесно.