Спящий дракон - Мазин Александр Владимирович - Страница 19

– Он потерял чутье, Этайа! – воскликнул Нил, прочитав письмо.

– Ему грозит опасность?

– Уверен. Не следовало оставлять его одного: он стал слишком доверчив.

Нил нахмурился.

– Не веришь Шинону? – спросила светлорожденная. – Не потому ли, что в его доме ты едва не нарушил обет?

Великан покачал головой.

– Я верю девушке, что была подругой этого юноши-поэта, – сказал воин. – Она обманет, но не предаст. Вообще это было очень неглупо: привлечь ее к поискам. Эти… хм… подруги мужчин – отличные шпионы. Надеюсь, она не угодит в неприятности?

– Если она попадет в беду, вы с Биорком ее выручите, – спокойно сказала Этайа. – Так почему ты не веришь Шинону?

– Я не верю ни одной твари в этой стране, что носит значок Спящего Дракона. Голова этой ящерицы пропитана ядом!

– Может быть, – согласилась светлорожденная. И добавила медленно, взвешивая каждое слово: – Я вижу опасность для Эрда. Явную опасность. Но ты ведь помнишь, почему он с нами?

– Да, – мрачно произнес воин. – Оракул назвал это жертвой. Но я не думал, что так скоро…

Этайа молча смотрела ему в глаза… И Нил сдался.

– Будь по-твоему, Тай! – буркнул он. – Но мне это не нравится.

– Мне тоже, – светлорожденная не сводила с него переливчатых глаз, – ты ведь не забыл, кто я, Нил Биоркит?

Маска каменного идола, изувеченное лицо великана, сморщилось, словно пошло трещинами.

– Тебе самому надо быть осторожнее, Нил! – Этайа положила маленькую руку на веслоподобную кисть гиганта.

С нежностью, которую трудно ожидать от человека подобной наружности, Нил коснулся ее щеки.

– Знаю! – сказал он. – Хвала Быкоглавому, мне удалось исправить последствия своей ошибки. Прости, Тай, но я бы поел.

– Я распоряжусь, чтобы принесли ужин. Ты не переселишься в апартаменты отца?

– Нет, я останусь здесь. Биорк дал о себе знать? Его убежище раскрыто!

– Может быть, он сам раскрыл его? Его планы… Ты знаешь, твой отец непредсказуем. Это – часть его силы. Иди, смой с себя фарангскую пыль. Ты не слишком изнурил себя упражнениями?

– Ты шутишь, да? – засмеялся гигант, сбрасывая с себя набедренную повязку. – Я изнурил трех пардов – им нелегко было под моей тушей!

Он хлопнул себя кулаком по животу, четко разделенному на выпуклые прямоугольники мышц. Затем медленно втянул воздух, согнул ноги и сильным толчком бросил свое тело сквозь тростниковый полог. Выплеснувшаяся из бассейна вода хлынула в гостиную и лужицей заплескалась на паутинном шелке.

Крохотная медовница, впорхнувшая в комнату с террасы, опустилась в шаге от лужицы и, шурша цепкими лапками, подбежала к воде.

Этайа присела рядом и погладила отливающую золотом спинку. Ящерица сердито дернула маленькой заостренной головкой: не мешай! Этайа тихонько засмеялась.

– Он попался, мой господин! Наживка пришлась по вкусу!

– Ты так уверен в успехе?

– Совершенно, мой господин! Я возьму его двойной петлей.

– Мне приятна твоя твердость. Не сомневайся, я оценю твой пыл.

– Милость Носителя Дракона выше любой награды!

– Сказано хорошо. Но и награда будет, обещаю. А пока, Хуран, изложи мне детали твоей ловушки…

– Скажу вам, парни, я ее видел! – сказал Биорк-Тумес, закатив глаза.

Он сидел на лежаке, опершись спиной в дощатую стену, а кучка мальчишек сгрудилась перед ним на полу. В жадных, расширенных зрачках отражался свет масляной лампы. Уши ловили каждое слово вагара.

– Мы шли с грузом шерсти в Атур. С нами были еще три судна и большой военный трехмачтовик империи – на случай пиратов. На четвертый день пути мы попали в штиль. Паруса висели, как желтые тряпки. Металл раскалился так, что впору было жарить на нем мясо. А палубу все время обливали водой, чтоб не вспыхнула.

Один из мальчиков хмыкнул. Вагар строго взглянул на него:

– Ты не веришь мне?

Остальные тут же стали пихать скептика локтями:

– Дальше, дальше, Тумес!

– Мы поливали палубу из кожаных ведер каждые полчаса. Это работа, я вам скажу! Солнце палит так, что волосы на голове начинают дымиться. Воздух – хоть ножом режь. Над водой стоит марево, будто ты сам – в воде!

Вдруг море, ровное, как лысина, закипело, вздулось бугром, огромным, как холм, лопнуло – и будто лес вырос: она! Щупальца – в шесть локтей толщиной, не менее, а два длинных – храм обхватить могли бы – и еще б осталось. Сама, как гора, а в горе – два глаза. Огромные! Ка-ак выбросит щупальце – да на наш кораблик!

Рассказчик сделал паузу и посмотрел на слушателей: у всех ли открыты рты? У всех.

– Но капитан у нас, как она к нам потянулась, он горшок с огненным зельем хвать – и прям на коготь, что у щупальца на конце. Огонь вспыхнул – зверюга щупальце и отдернула. А вторым – цап за грот имперца. И на борт его! Матросы так в воду и посыпались. А тварь корабль к себе подтянула, а людей малыми щупальцами подбирает. Это я говорю – малые, а так они – локтей сорок. А мы стоим, смотрим – ветра нет, штиль. Один торгаш спустил шлюпку, так тварь ее сцапала. А в шлюпке шестеро гребцов было да младший кормчий. Хвала Морской богине, ветерок подул, тут мы по-тихому, по-тихому – и ушли. Капитан потом Богине весь барыш отдал. Так-то, парни. Море – это вам не яйца чесать!

– Слышь, Тумес, а правду говорят: тайдуанские маги могут человека в быка превратить? – спросил один из мальчиков.

– Не видал, – сказал вагар. – С магами не знался. А вот быков видел – не вашим чета.

– Это где ж? – спросил старший из подростков.

– Бур-чаданн! – сказал Биорк. – Народ там, честно скажу, диковатый. Лица – будто сплющенные, кожа желтая, как мокрый песок. А поклоняются богу-быку, как вы.

– Быкоглавый – не бог-бык! – возразил один из ребят. Остальные поддержали его.

– Ну, будь по-вашему, – согласился Биорк. – И то: поглядишь на этих бур-чаданну – бог у них точно другой. Да не о нем речь. Земля там не сады да поля, как у вас – степь! Трава голубая, в человечий рост, а то и в два, верхушки белые, пушистые, как хвост у пса-следопыта. Ветер подует – заволнуется, будто не трава, а вода морская, и барашки пенные поверху бегут.

– А что быки? – спросил кто-то.

– Не торопи. Представь: поднимаешься на холм и видишь: в голубой траве – темный поток. Быки, телята, коровы – огромное стадо. Тоже, как волны, колышутся. А за ними, в кругловерхих низких фургонах, – бур-чаданну. А уж быки! В холке – локтей шесть!

– Брешешь! То есть не может быть! – воскликнул старший и сам же испугался собственного возгласа.

– Клянусь рогами Могучего! – серьезно сказал вагар. – Шести локтей.

– Да-а! – восхитился кто-то. – Нам бы такого!

– А что эти бур-чаданну, как они живут? – спросил щуплый подросток с торчащими ушами и добрым взглядом.

– Бур-чаданну? Живут. Быков пасут.

– А скажи, – осторожно поинтересовался лохматый толстогубый подросток. – Где ты так драться выучился?

– Отец научил, – сказал Тумес-Биорк после паузы.

– А отец твой кто? Воин?

– Умер, – буркнул Тумес-Биорк. И лег лицом вниз на жесткую постель.

Старший подросток отвесил лохматому затрещину.

– Крысиный огузок! – прошипел он.

Однако делать было нечего. Мальчики перебрались на другой конец комнаты и шушукались там еще с полчаса. Потом расползлись по своим ложам, и старший задул лампу.

Теплые сумерки стерли краски с фарангских предместий. Зато четче, рельефнее обозначились границы вещей, отчеркнутые тенями. Звуки, чье место в нашем сознании обычно сужено зрительными образами, тотчас утратили свою суматошность, наполнились смыслом: тут рокот прибоя, переставший быть просто шумом, и шелест листьев, обретший тысячу голосов, тут потрескивание камней, остывающих, просыпающихся, и тонкий свист ящерицы. Шепоты и шепоты. Скоро вязкая южная тьма освободит и остальное: водопад запахов ударит в ноздри, осязаемым станет ветер, и влажный пар, исходящий от поверхности вод, станет теплым и соленым, какой он и есть на самом деле.