Серебряный камень - Розенберг Джоэл - Страница 39

В конце длинного ряда полу развалившихся строений Валин остановился, два раза стукнул в дверь, после чего жестом велел следовать за ним.

Шедший впереди Торри, наткнувшись на какие-то пропахшие пылью занавески, вскоре окунулся в кромешную тьму, где разило застарелым потом и еще кое-чем похуже. Мэгги невольно ахнула, изящными пальчиками цепко и больно ухватив Торри за руку.

Юноше даже не пришло в голову возмутиться. Первое, что он увидел, это множество глаз, как ему показалось, красновато и зловеще светившихся во мраке.

Когда Торри привык к темноте, он понял, что они находятся в какой-то комнатенке, куда свет проникал лишь через крохотное отверстие в стене. В комнатке было полно вестри; те лежали в гамаках, привязанных к балкам перекрытий. В углу помещения в очажке трепетали язычки пламени, и двое чумазых вестри колдовали над котелком с клокочущим варевом. Ясно, сообразил Торри: это ночлежка вестри.

Десятки глаз уставились на трех представителей человеческой расы, напряженное молчание затягивалось.

Валин со стуком опустил свой мешок на пол.

– Я – Валин Каменотес, сын Бурина Разорившегося, который был сыном Валина Одноухого, – представился он своим соплеменникам.

– Да, да, да, – отозвался седобородый вестри, выглядывая из-под ветхого одеяла. – Твое происхождение достоверно известно, а мы вот – несчастные ублюдки, довольные уже тем, что знаем имя своих матерей, а если бы вдруг узнали имена отцов наших, то, наверное, померли бы от радости. – Последовал приглашающий жест. – И коль вы явились сюда нюхнуть этой вонищи, то, должно быть, не без причины. – Старик, будто спохватившись, замолчал ненадолго. – Нет, я просто не соображаю, что мелю языком, простите великодушно. К нам в гости явились благородные господа. – Последние слова прозвучали как оскорбление. – Которые стоят тут, уставившись на нас, будто на немытый сброд. – Он едва слышно хохотнул. – А мы и есть немытый сброд.

Высказавшись, старик заехал кулаком в стену, отчего гамак, в котором он лежал, качнулся, да так, что седобородый, не удержавшись в нем, плюхнулся на пол, умудрившись, однако, ловко приземлиться на короткие волосатые ноги.

Сплюнув что-то не дожеванное на покрытую бурыми пятнами тыльную сторону руки, вестри небрежно отер ее одеяло. Время оставило отметины на его лице, о возрасте говорила и грязновато-седая борода. Он был стар, и судя по всему, жить ему оставалось недолго.

– Имя мое – Навозный Дурин, – представился карлик. – Происхождение мое неизвестно, навыков ремесла не имею. Живу как придется, зарабатываю на пропитание тем, что выношу горшки да чищу отхожие места и перевожу эти сокровища за городские стены, где сваливаю в кучи для удобрения. – Он отвесил глубокий поклон. – И, конечно же, я к вашим услугам, достопочтенные.

– Уймись ты, Дурин, – вмешался кто-то из вестри. – Валин ведь не так просто их сюда приволок. Ты не желаешь полюбопытствовать, зачем?

– Я, например, – заговорил еще один вестри, – только что с работы, вкалывал так, что все тело гудит, мне бы отоспаться. – Повернувшись на другой бок в гамаке, он натянул на голову истерзанное одеяло и почти сразу же захрапел.

Валин встал чуть ли не навытяжку.

– Всем говорю, что этот почтенный – наш друг…

– Да-да-да, нам известно, что почтенные – самые большие наши друзья и приятели, – ответствовал Дурин. – Что ни день, то они оказывают мне великую честь грести за ними…

– …и Друг Отца Вестри! – проорал Валин.

Все вдруг словно онемели. Тишина была такая, что Торри услышал, как булькает варево в котелке.

– Вон оно что… – произнес Дурин. – Тогда дело другое. – Подскочив к отцу, он с ног до головы оглядел его. – Рассказывают, будто однажды, много лет назад, Отца Вестри заперли в крохотной каморке и пытали там – и все только потому, что он слишком много знал.

– Верно, – кивнул отец. – Так и было. Связали вервием, свитым из кишок бога.

– Гм-м… и еще говорят, что один его друг помог ему смыться. – Старый карлик склонил голову набок. – Наверняка Отец Вестри дал такому преданному другу какой-нибудь знак…

Как и раньше на рынке, отец быстро наклонился к вестри и что-то прошептал ему на ухо.

Дурин моментально вытянулся.

– Тогда ладно, – сказал он уже совершенно серьезно, без намека на фамильярность. – Чего ты желаешь от меня, друг Отца Вестри? Хочешь, я вспорю нутро свое, чтобы ты в его тепле мог отогреть застывшие ноги?

Отец усмехнулся.

– Нет, вот это совершенно ни к чему. – Сняв с плеча рюкзак, он раскрыл его, извлек пакет свежезамороженной говядины и указал им на кипевший котелок. – Приглашаю вас поесть вместе, и вы расскажете мне о тех, кто недавно пришел сюда. Мне необходимо знать о них все – когда они пришли, где они сейчас, с кем встречались.

– Ага, понимаю, – кивнул Дурин. – Йен Сильвер Стоун, как говорят, Обетованный Воитель. Он со своими спутниками проследовал через деревню в сопровождении войск под командованием Однорукого. Вот и все, что мне известно достоверно, хотя слухов ходит множество.

– Мне необходимо знать все.

Дурин четырежды хлопнул в ладоши.

– Просыпайтесь, лежебоки!.. Валин, помоги-ка мне разбудить этих лентяев. – Кинувшись к одному из гамаков, он растолкал спящего там, потом устремился к следующему, награждая каждого не желавшего вставать карлика звучным шлепком по мягкому месту.

– Просыпайся, говорю! – требовательно звучал голос Дурина, силившегося поднять очередного карлика. – К нам пришел друг Отца, он вместе со своими спутниками окажет нам честь, разделив нашу трапезу и наши знания. – Дурин выпрямился; теперь это был не старый замухрышка, а исполненный достоинства человек. – Конечно, мы все нечистокровные ублюдки, поденщики, водоносы, грузчики и ассенизаторы, но мы были и остаемся Сынами Вестри.

Жаркое удалось на славу, а когда в него добавили говядины, моркови и приправ из дорожных запасов, получилось просто объедение. Немало времени занял сбор информации, а еще больше – перевод, но ведь и Мэгги должна была быть в курсе происходящего. Она достаточно времени провела в обществе Осии, чтобы подучиться берсмальскому, а до вестри все руки не доходили.

В конце концов Торри подытожил:

– Итак, посмотрим, что получается. Йен спешит к Престолу, где он намерен растолковать всем, что Вандескард не желает воевать с Доминионами. Ходят упорные слухи, что он и есть легендарный Обетованный Воитель, напротив, стремящийся развязать войну и повести вандестов в бой не только с Доминионами, но со всеми вообще.

Гул одобрения подтвердил правоту Торри.

– Ладно. Поскольку его не прикончат, как дурного вестника, дядя Осия, похоже, прав: за эту троицу можно не беспокоиться, пусть они делают свое дело. – Юноша повернулся к отцу. – Йен, конечно, мой друг, но раз ему не нужна помощь, зачем нам лезть на рожон?

В особенности если вспомнить, кем был отец Торри. Вряд ли в Вандескарде с распростертыми объятиями встретят Ториана Изменника.

Мэгги покачала головой:

– Здесь я вижу две сложности. Как, по-твоему, они установят, действительно ли Йен Обетованный Воитель?

– А разве его будут проверять? – смутился Торри. Отец тоже был сбит с толку.

– Не пойму что-то.

– Все потому, что вы невнимательно слушали, – отчитала их девушка. – Подумайте. Какому испытанию подвергают тех, кто вступает в это их военное общество, Дурин?

Карлик пожал плечами:

– Точно не знаю. Его называют «Испытание Болью», после которого все становятся однорукими, как Тюр, сунувший руку в пасть Фенрира. – И Дурин звучно щелкнул немногочисленными остававшимися у него во рту зубами.

– Думаешь, они на такое пойдут? – усомнился отец. – Испытание Болью проходят лишь представители элиты; не станут же подобным образом проверять так называемого Обетованного Воителя?

Валин покачал головой.

– Боюсь, что ты не понимаешь, – ответил он на вестри и тут же перешел на берсмальский, когда Дурин укоризненным взглядом напомнил ему, что Мэгги не знает языка. – Девушка права. Конечно, его непременно подвергнут испытанию – стать Тюрсоном великая честь.