Приключения Гаррета. том.1 - Кук Глен Чарльз - Страница 30

Я сделал паузу, чтобы кентавр мог высказаться. Он продолжал хранить молчание.

— Все стремятся обидеть меня, и мне, увы, приходится отвечать тем же. Я задам вопросы и буду ждать немедленных ответов. Вы согласны? Итак, что же такое есть в Кейен Кронк, ради чего стоит снимать головы?

Он ничего не ответил.

— Вы готовы умереть ради этого?

На этот раз реакция последовала: легкое дрожание век. Он считает, что я не очень похож на убийцу. Но не уверен до конца.

— Гаррет, похоже, лошадь начинает прислушиваться, — заметил Морли. — Однако мы должны перенести сеанс убеждения в другое место. То, что скрылось, может привести подкрепление.

— Я думаю, сахар послужит хорошим средством предупреждения об опасности. Ты понимаешь что-нибудь в кентаврах? Я никогда не имел с ними дело.

— Немного. Они тщеславны, алчны и способны на любую низость. Достоинства назвать затрудняюсь. Да, забыл еще упомянуть, что большинство из них — воры и лгуны.

— Их уязвимые места?

— Разве я не назвал трусость? Ты избрал правильный путь, накинув ему на шею удавку. Слегка придуши его, и он станет покладистым.

— Я не хочу действовать жестоко. Пока мы еще никому не причинили зла. Я предпочитаю вести переговоры, чтобы добиться соглашения, перестать тузить друг друга и объединить усилия в поисках женщины. Я устал. Слишком многие начали интересоваться нашей деятельностью, и я не знаю почему.

Зек Зак, похоже, заглотнул приманку. Я чуть не расхохотался, услышав его писклявый голос.

— Вы можете доказать, что вы именно тот, за кого себя выдаете? Если то, что вы говорите, — правда, в отношениях между нами не возникнет никаких сложностей.

Первый шаг сделан!

Морли приказал Дожанго:

— Свяжи этих двух парней, чтобы Дорис и Марша освободились.

Гролли, покончив с обязанностями нянек, помогли нам образовать кольцо вокруг Зек Зака. Я вручил кентавру все имеющиеся в моем распоряжении документы, которые он принялся внимательно изучать. Морли сидел как на иголках.

— Все это настолько глупо, что действительно похоже на правду, — заключил Зек Зак. — Все сомнения я решил толковать в вашу пользу. На данный момент.

— Гаррет, у нас нет времени, — вмешался Морли. — Лучше придуши его слегка.

— Это вам ничего не даст. Я могу рассказать вам много интересного, но в этих рассказах будет для вас мало пользы. Я постоянно нахожусь на виду, поэтому мне не позволяется знать ничего важного. Я верю, что вы тот, кем себя называете.

Я молча ждал продолжения.

— Мне известен некто, знающий человека, способного свести вас с этой женщиной.

— Вот как?

— Упоминал ли я вероломство среди их качеств? — поинтересовался Морли.

— Я хочу подвергнуть вас еще одной проверке, — продолжал Зек Зак. — Я назову ряд имен, названий мест, произнесу некоторые слова. Вы же скажете, что из этого вам приходилось слышать. У меня прекрасный слух на ложь.

Мне успешно и неоднократно доводилось врать людям, утверждавшим то же самое.

— Валяйте, — бросил я.

На сей раз я выбил всего лишь половину очка. Те же самые пол-очка, которые присутствовали в армейском наборе имен. Зек Зак был изумлен и, взглянув искоса на меня, процедил:

— Похоже, вы говорите правду… Да… Может быть, в этом даже есть какой-то смысл… Думаю, теперь я знаю, что происходит. Надо проверить.

Он принялся думать. Все остальные принялись ждать, причем Морли с большой неохотой.

Наконец Зек Зак спросил:

— Где я мог бы оставить для вас известие?

Я использовал свой коронный номер, подняв бровь.

— Не доверяя мне, вы, естественно, смените место обитания. Мне теперь не хватит людских ресурсов, чтобы снова быстро вас отыскать. Я постараюсь организовать для вас возможность встретиться с той женщиной и завершить вашу миссию. Если мне это удастся, я должен буду подать вам весть.

Я был почти уверен, что он собирается сделать то, о чем говорит, но отнюдь не для того, чтобы облегчить мне жизнь. У него были скрытые мотивы, которых я не мог уловить. Похоже, они имелись у всех, кроме меня.

— Обратитесь к хозяину гостиницы. Мы постараемся оставить у него приятные воспоминания о себе. — Сняв удавку с его шеи, я продолжил: — Полагаясь на свою интуицию, я решил рискнуть и довериться тебе, кентавр. Возможно, это не интуиция, а отчаяние. Но если ты посадишь меня в дерьмо, нарушив обязательства, или опять нашлешь на меня своих головорезов, тебя ждут кру-у-упные неприятности.

— Понимаю. Как я сказал, я весь на виду. И весьма уязвим, как вы блестяще продемонстрировали это сегодня вечером.

Я решил, что именно на этой ноте нам следует удалиться.

Морли, уже давно страстно желавший эвакуироваться отсюда, будет теперь ворчать, что мы бездарно потеряли половину ночи.

— Пошли, Морли, время позднее.

31

Мы сидели на полоске травы неподалеку от дома Старой Ведьмы. Нас окружали представители маленького народца, уже изрядно забалдевшие от сахара. Двое или трое из них оставались трезвыми настолько, чтобы время от времени слабо хихикать.

Морли перешел от дискуссии к размышлениям.

— Знаешь, что самое интересное в этом деле, Гаррет? Список. Шестнадцать пунктов. Но шесть из них — это одно и то же понятие в переводе на шесть разных языков. Любопытно. Особенно если учесть, что это вовсе не имя, и никто из нас не мог бы узнать его ни в какой из шести форм.

— Что же это?

Он повторил слово, на котором я наверняка бы сломал язык.

— Я мог бы перевести слово на карентийский, но оно не будет иметь никакого смысла.

— Все же попытайся. Кроме карентийского, я никаким не владею.

— Есть два возможных варианта перевода: «рассвет после Ночи Милосердия» и «рассвет после Ночи Безумия».

— Это же бессмыслица.

— А о чем я тебе толковал?

— На каком языке для понятий «милосердие» и «безумие» используется одно и то же слово?

— На языке темных эльфов.

— О…

Я посмотрел в сторону жилища кентавра. Со времени нашего ухода там ничего не изменилось. Я перевел взгляд на дом ведьмы. В одном из окон верхнего этажа горел свет. Его не было, когда мы крались по тропе.

— Почему бы вам, ребята, не пройти на кладбище. Я скоро к вам присоединюсь. Мне надо кое-что проверить.

Я думал, Морли пустится в спор. Но нет. Что-то проворчав, он встал на ноги, поднял тройняшек, и они исчезли в ночи.

Кто-то крошечный, но с широкой улыбкой нежно прислонился ко мне, что-то пища. Я мягко отстранил его, слегка потрепал по плечу, поднялся на ноги и направился в сторону дома, вглядываясь в окна.

— Рядовой Гаррет, я здесь, наверху.

— Отлично. Я как раз хотел поговорить с вами, но не желал будить.

Я все еще не мог ее видеть.

Ведьма рассмеялась. В смехе преобладало простое веселье, но можно было уловить и издевательские нотки. Она мне не поверила. И знала, что я на это и не рассчитывал.

— Чем я могу помочь тебе, рядовой Гаррет?

— Начните с того, что перестаньте величать меня «рядовой Гаррет». Покинув ряды морской пехоты, я тотчас забыл о ней. Затем, вы могли бы сказать мне, известно ли вам о некоем существе по имени «Рассвет после Ночи Милосердия» или «Рассвет после Ночи Безумия»?

Старая Ведьма надолго замолчала, и я решил, что она оставила меня в одиночестве. Затем до меня донеслось: «Гобблуот» — то слово, которое произносил Морли на языке темных эльфов. В голосе старухи слышался вопрос.

— Точно.

— «Гобблуот», мистер Гаррет, вовсе не существо. Это пророчество, и при этом крайне неприятное, если взглянуть на него вашими глазами. Слово «гобблуот» принадлежит языку темных эльфов, но пророчество к ним не относится. Это всего лишь эхо, отголосок дыхания глубокой ночи.

Она была верна себе и продекламировала эти слова, как текст высокой драмы, а затем замолчала, оставив меня в прежнем неведении.

Я попытался задавать вопросы. Но это оказалось пустой тратой времени. Она покончила с проблемой «гобблуот». Тема была полностью закрыта, когда старуха произнесла: