просветление. Когда в кромешной темноте твоей души внезапно зажигается свет, да такой, что ослепляет. Режет глаза, но ты не ищешь выключатель, а подчиняешь ему. Достав

телефон из кармана брюк, он набрал номер Венди.

— Да, мистер Бекер. Доброе утро.

Ему показалось, или её голос дрожал от неуверенности? Наверное, думает, что он сейчас

пригласит её к себе.

— Венди, я расторгаю наши договоренности.

— Но, мистер…

— Ты меня слышала? Договоренности расторгнуты. Я снимаю с тебя дополнительные

обязательства, — сказал он и отключился. Выдохнул. Минус один грех с души.

В дверь постучали. Макс перевел взгляд на неё. Кого там принесло? Пусть уносит

обратно! Но проигнорировать посетителя не удалось. Это был отец.

— Макс, головная боль моей задницы, открой! Я знаю, ты там.

Макс чертыхнулся, но открыл.

— Откуда ты знаешь, что я тут? — недовольно спросил он, впуская отца.

— Чувствую по недовольству, которое клубами вырывается из-под двери, — улыбнулся

Джек.

— И почему ты Стефана никогда не называешь ни занозой в твоей заднице, ни головной

болью этой самой задницы?! Почему только меня?

— Потому, что он к моей заднице не имеет никакого отношения. Он хороший мальчик, а

ты вечно влипаешь в истории. Хотя, он тоже сегодня какой-то раздраженный. Я это ещё

вчера заметил, когда говорил с ним по телефону. Почему я не имею ни малейшего понятия

о том, что происходит в жизни моих сыновей? Почему они переживают лучшие и совсем

не лучшие моменты своих жизней в одиночку?

— Может, потому, что им так проще? — огрызнулся Макс. Его раздражение тоже взлетело

до предела.

— Может, я не спорю. Почему ты никогда не давал мне шанса стать тебе отцом? Я рад, что

хотя бы со Стефаном тогда, двадцать лет назад, ты нашел общий язык. А то был бы сейчас

совсем…

— Один! Я знаю. Я был бы совсем один. И это было бы правильно.

— Прекращай распускать нюни! — Джек сел в кресло, а Макс остался стоять у окна. —Что случилось?

— Ничего. Стефан для этого тебя позвал, вправлять мне мозги? — грубил Макс, хоть и

сам не знал причин для подобного тона в разговоре с отцом. Просто не было больше сил

ни на что. Хотелось сбросить маску, оставив свою изуродованную душу обнаженной.

— Жаль, тебе не десять лет. Я бы всыпал тебе по первое число. Поверь, ремень из толстой

крокодиловой кожи хорошо приводит в чувство.

Макс едва заметно улыбнулся, снова обращая взгляд к окну. Ему хотелось вырваться из

этих стен, на улицу.

— Ты даже не знал меня, когда мне было десять лет.

— Это неважно. Да, я узнал тебя немного старше, и было уже поздно заниматься твоим

воспитанием…

— Да, всё потеряно, — перебил его Макс. — Вырос монстр.

— Почему ты так говоришь о себе? Из-за наркотиков и лечения в клинике? Сущий пустяк!

— Да не из-за наркотиков! Я же был не в курсе, что это наркотики. Просто… вырос

монстр. Я знаю это точно, — тихо сказал он.

— Зачем ты вообще пил успокоительное? Ваше со Стефаном «просто так, нервная система

была ни к черту» меня не убеждает. Я ничего о тебе не знаю. Я, твой отец, прошёл три

года настоящего ада с тобой, и даже не заслужил доверия знать, что происходит с моим

старшим сыном?

— С ним ничего не происходит. Ничего! Оставь мою жизнь мне. Я сам разберусь с ней.

— Я люблю тебя, Макс. И мать твою любил.

— Значит, ты ничего не смыслишь в любви, — резко ответил Макс и, подхватив вещи, направился к двери.

— Куда ты, сын? — взволнованно спросил отец, его сердце болело за него. Того явно

грызли нехорошие мысли. Как бы чего не сделал.

— На улицу. — Дверь захлопнулась.

Макс вдохнул полной грудью. Свежий воздух немного успокоил его больную душу. Дождь

только что прекратился, но по нависшим тучам было ясно, что небо еще разразится

слезами. Он не знал, куда идти, ноги сами понесли его в нужном направлении. Словно

прошлое вело его сейчас к истокам мироздания, туда, где он сможет найти покой. И ответы

на свои вопросы. Под ногами хлюпали лужи, ветер завывал в самом сердце. Мужчина

остановился. Пространство и время остановились тоже, он замер, собирая все мужество у

себя внутри. Куда же он пришёл? Взгляд скользил по новым десятиэтажкам, красивым

домам, лужайкам, детской площадке. Было тяжело видеть это всё, чертовски тяжело. Он

прошёл к скамейке напротив детской площадки и сел.

Дети катались с горки, строили фигуры из мокрого песка, смеялись и кидались грязью.

Кому-то обязательно влетит за испачканную одежду. Голову пронзила резкая боль, шум в

ушах стал нарастать. Макс закрыл глаза и позволил боли прокатиться по сознанию.

Он играет с какими-то мальчишками, детьми местных алкашей и нищих, они копаются в

земле, так как никаких площадок тогда тут не было. Ищут червяков и жуков, ведь игрушек

тоже не было… Он весь грязный, даже лицо в земляных разводах. Выходит мать и орет на

него, дает подзатыльник, обзывает и говорит, что он маленькая свинья, которая сорвет ей

встречу. Тащит его за воротник в дом, которого сейчас здесь нет, в это общежитие для

шлюх. Срывает одежду, бьёт, опять что-то орёт, но он уже не слышит, потому что громко

плачет.

— Скоро придет клиент, а ты, придурок, весь в грязи! — Кидает одежду на пол и толкает

его в какое-то корыто, наподобие ванной. Обливает водой, трёт губкой, продолжая сыпать

оскорблениями, которые он не понимает.

Этот ужас заканчивается, и начинается новый. Через полчаса приходит тот самый

клиент…

Глаза Макса распахнулись. Это всё неправда! Этого всего нет. Перед ним сейчас во всей

красе стоял новый, дорогой район, с большой детской площадкой и зеленью. Никаких

алкашей, их детей и ненавистных шлюх. Всё пристойно, всё красиво. Отстроили за

двадцать лет, снесли его прошлое одним махом. Сердце сдавило болью. В ногу что-то

ударилось. Он опустил взгляд и увидел футбольный мяч. Малыш подбежал к нему, в

нерешительности смотря на незнакомца, у ног которого сейчас лежал его мяч.

— А ну, лови! — весело крикнул Макс и кинул ему мяч, вполсилы, чтобы тот поймал.

Мальчуган захихикал, поймав мяч, и убежал к друзьям.

Макс улыбнулся тоже. Пусть у этих детей будет правильное детство, смех и улыбки.

Взгляд мужчины остановился на сарае, развалившемся здании, стоящем особняком от

этого красивого района. Не может быть… Да это же тот самый киоск! Он встал и

направился к нему. Конечно, киоск… Почему его не снесли? Может, в нём жили бомжи?

Сердце снова защемило от воспоминаний. Этот киоск стал самым приятным

воспоминанием детства. Не будь он мужиком, слёзы давно бы катились по его щекам.

Случались у его мамаши приступы просветления, когда она плакала и прижимала его к

себе. Осыпала лицо поцелуями, гладила по голове и приговаривала, как любит своего

сыночка. Просила простить её. На голову Макса упала капля. Ещё одна, ещё. Пошёл

дождь, небо бушевало над ним, сталкивая в этомт момент прошлое и настоящее, разрывая

его душу на части.

— Прости, Максюша, сынок, прости меня. — Слёзы текли по её щекам, она прижимала

маленького мальчика к себе.

— Не плачь, мама, — утешал её он, душа ребенка была чиста, он не держал на неё обид.

— Это всё он. Он заставляет меня! Но я люблю тебя, люблю, сыночек. — Поцеловала в

макушку. — Пойдем в киоск, жвачку купим? — улыбнулась она, притягивая его к себе