Принц драконов - Роун Мелани - Страница 6

Андраде промывала и зашивала рану, догадываясь, что это бесполезно. Сейчас, когда кровь смыли, стали видны ужасные следы: драконьи когти пронзили кожу, мышцы и вырвали целые куски из вылезавших наружу внутренностей. Единственное, что было в ее силах, это уложить Зехаву поудобнее и избавить его от приступов нестерпимой боли. Рохану предстояло взойти на престол в лучшем случае через несколько дней. Эта мысль заставила ее обернуться. Рохана в комнате не было.

— Мы обмыли его и перевязали как могли, — продолжил Чейналь, — а потом поскакали изо всех сил. Он ни разу не открыл глаз и не промолвил ни слова. — И только тут в голосе молодого лорда послышалось глубокое горе. — Тобин… прости меня…

Принцесса, трудившаяся бок о бок с Андраде, едва подняла глаза, на секунду оторвавшись от дела.

— Ты сделал все, что мог, любимый, — промолвила она и вытерла глаза испачканной кровью рукой.

Андраде почти закончила сшивать рану. Она очень торопилась, не думая о том, чтобы шов получился ровным, и зная, что для Зехавы это уже не имеет значения. Приложив к шву салфетку, смоченную болеутоляющей жидкостью, Андраде перебинтовала живот принца. У нее ныла спина, едкий пот заливал глаза. Никогда раньше ей не удавалось так быстро справиться со столь сложной работой. Она выпрямилась и обернулась к сестре. Голубые глаза Милар не отрывались от пепельного лица Зехавы. Андраде вымыла руки в ванночке с мутной от крови водой, вытерла их и перебросила через плечо свою длинную косу.

— Мил… — тихо окликнула она.

— Нет, — прошептала сестра. — Оставьте меня наедине с ним.

Андраде кивнула, обвела взглядом присутствовавших и глазами указала на дверь. В прихожей она махнула рукой суетившимся слугам, приказывая им уйти.

— Он умирает, да? — тихо спросила Тобин, по щекам которой градом катились слезы. Она вытирала глаза, но на лице оставались мокрые дорожки.

Из горла Чейналя вырвался какой-то сдавленный звук, и молодой лорд быстро вышел в коридор.

— Да, — наконец ответила Андраде.

— Бедная мама. И бедный Рохан.

— Мне нужна твоя помощь, Тобин. Скорбь может подождать. Ты знаешь, я обладаю тем, чего нет у твоей матери. Эти способности иногда передаются по наследству — например, ты тоже родила двойню, как бабушка, а Милар не сумела этого. То, что есть во мне, есть и в тебе.

Глаза принцессы расширились от изумления.

— Ты хочешь сказать, что я…

— Да. Я устала, и мне нужна сила, которой ты обладаешь, но не умеешь пользоваться. — Андраде провела Тобин в свои покои и заперла за собой дверь. Косые лучи солнца падали на мебель и балдахин над кроватью. Андраде стояла рядом с племянницей у окна, выходившего на запад. — Наверно, я должна была сказать тебе об этом раньше и научить пользоваться даром Богини. Но ты была довольна тем, что у тебя есть, а того, кто не нуждается в этой силе, невозможно сделать фарадимом.

— Ты хочешь использовать меня так же, как пользуешься всеми остальными, — сказала Тобин, но в голосе ее не было осуждения. — Что от меня требуется?

— Только слушать. Не смотри на солнце, девочка, не то ослепнешь. Лучше смотри на землю — на лощины, заполняющиеся светом, как Вода накрывает прибрежные камни во время прилива, как Воздух просачивается в драконьи пещеры, как Огонь наполняет домашний очаг. Свет движется, — прошептала она, — ласкает Землю как любовник, согревает Воздух, мерцает в Воде и оплодотворяет Огонь. А все на свете состоит из этих четырех стихий. Тобин, прикоснись со мной к солнечному свету, почувствуй его пряди, оплетающие твои пальцы, его цвета, подобные бусам из драгоценных камней… да, так. А сейчас следуй за мной. Стань солнечным светом, отрешись от земли…

Глава 2

Когда Сьонед исполнилось три года, смерть родителей сделала ее пятнадцатилетнего брата Давви лордом Речного Потока. Через несколько лет он женился. Женой брата стала девушка, у отца которой не было других детей, и когда этот человек умер, все принадлежавшее ему перешло к дочери. Давви стал а три двух прекрасных замков и поместий, которые простирались на двадцать мер вдоль берегов реки Каты. Но новая леди Речного Потока была особой властной и сумела лишить Сьонед не только доли богатства, которая должна была составить ее приданое, но и любви брата. Затем она сделала вклад (величина коего сильно уступала сумме, которую пришлось бы выложить за то, чтобы выдать Сьонед за подходящего лорда) в Крепость Богини, и Сьонед, не знавшая дома счастья, с радостью уехала в огромный замок, располагавшийся в холмистой Оссетии. Там она подружилась с другими воспитанниками и утолила лютый голод к учению. Выяснилось, что небольшие странности, которые ее невестка называла не иначе как «придурью», объяснялись наличием дара фарадимов. Это давало девочке право со временем стать «Гонцом Солнца».

Не каждый приезжавший в Крепость Богини становился фарадимом, но леди Андраде железной рукой боролась как с высокомерием тех, кто обладал даром, так и с завистью тех, кто этого дара был лишен. Единственным отличием того, кому предстояло стать «Гонцом Солнца», были кольца, выдававшиеся за успехи и усердие, да еще нечастые посещения сосновой рощи неподалеку от крепости. В 693 — м году, когда Сьонед исполнилось шестнадцать лет и девушка заслужила свое первое серебряное кольцо, носившееся на среднем пальце правой руки, она посетила эту рощу. Там — если бы дар ее оказался достаточно сильным и если бы Богиня была расположена к откровениям — Сьонед предстояло заглянуть в свое будущее.

После пешего пути через лес она вышла на поляну. Яркий солнечный свет согрел ее тело и заплясал на видневшихся далеко внизу волнах. Высокие мачтовые сосны стояли кольцом вокруг невысокой пирамиды из обломков скал, с которой стекал устремлявшийся к морю ручей. Сьонед постояла рядом с кругом, сняла с себя одежду и легко пошла к источнику по ковру из голубых и пурпурных цветов.

У каждой из пяти сосен было свое имя: Дерево Девочек, Девичье Дерево, Женское Дерево, Материнское Дерево и Дерево Старух. Одетая лишь в плащ из своих длинных рыже-золотистых волос, Сьонед встала на колени у пирамиды, набрала в ладони воду, вылила несколько капель под два первых дерева, а потом повернулась к Женскому Дереву. Она приходила сюда дважды: в первый раз маленькой девочкой, чтобы предложить дереву немного воды и прядь своих волос, а затем через год, когда первые месячные показали, что она больше не ребенок. Сейчас она была готова к новой ступени: объявить себя женщиной. В предыдущую ночь она впервые познала объятия мужчины.

Сьонед вернулась к источнику и преклонила колени, обернувшись лицом к Женскому Дереву. Негромкий шелест накатывавшегося на холмистые берега прибоя напоминал ей тихий звук соприкосновения двух тел, соединившихся прошлой ночью. Они не сказали друг другу ни слова, а полная темнота так и не дала узнать, каким был ее первый мужчина. Впрочем, зачем? Ни одна девушка не знала и не пыталась узнать это: на сей счет существовала могущественная клятва, которую они давали перед обрядом. Принимались все предосторожности, чтобы от этой связи не было потомства: перед выходом замуж Сьонед должна была прийти в рощу и попросить Материнское Дерево послать видение детей, которых ей предстояло выносить.

Но это еще нескоро… Должно пройти несколько лет: ведь ей только-только исполнилось шестнадцать. Улыбка появилась на лице Сьонед при воспоминании о безмолвном свидании, о нежности, возбуждении и мужской силе того, кто ласкал ее в темноте. И все же здесь было что-то не так. Да, она ощущала влечение, испытывала радость познания и наслаждение, но не хватало того единства с возлюбленным, которое ее подруга Камигвен испытывала со своим Избранным, Оствелем. Сьонед мечтала о том же. Возможно, Женское Дерево покажет ей мужчину, с которым она будет счастлива.

Зачесав волосы назад, она посмотрела на дерево и подумала о том, что чувствуют мальчики и юноши Крепости, тоже проводившие здесь свои ритуалы. Они называли эти сосны по-другому: Дерево Мальчиков, Юношеское Дерево, Мужское Дерево, Отцовское Дерево и Дерево Седобородых. Никто никогда не рассказывал о том, что происходило с ними, но Сьонед надеялась, что и другие слышали песню ручья и свои имена, шелестевшие в соснах. Она улыбнулась этим звукам, а потом подняла руки вверх.