Принц драконов - Роун Мелани - Страница 16

— Нет. Не буду.

— Хотелось бы мне повидать твою жену, — с досадой вздохнул он. — Удостовериться, что она не чересчур красива. Собственная красота — сильное искушение. Она будет больше думать о себе, чем о тебе. Единственное исключение из этого правила — твоя мать.

— Да, отец.

— Твое настоящее богатство, Рохан, это твои дети. — Жгучие черные глаза скосились куда-то в угол комнаты. — По крайней мере, так было со мной.

От этих неслыханных слов у Рохана защипало глаза.

— Правда? — хрипло спросил он. — Я знаю, ты мечтал о другом сыне. Тебе больше подошел бы кто-нибудь вроде Чейна.

— Просто я лучше понимаю таких людей, — признался Зехава. — А ты так и остался для меня загадкой. От этого все мои страхи. Я оставляю тебе сильное государство, которое строили четыре поколения. Береги его, Рохан.

— У меня свои пути, отец. Но я обещаю удержать то, что принадлежит нам.

— Тебе, — резко поправил Зехава. — Я оставляю все тебе одному. Вплоть до последней песчинки. Помни это. Тебе придется выдержать множество битв, чтобы не отдать врагу ни пяди своей земли. И эти битвы мне тоже хотелось бы увидеть. — Он сделал паузу, поднял глаза и слегка улыбнулся. — Я ведь никогда не говорил тебе, какой день был самым счастливым в моей жизни, правда? День, когда мой сын, усердный школяр, залил кровью меридов свои доспехи простого конника…

— Я знаю, хоть ты и не сказал мне ни слова.

— Что ж, желаю тебе стать более искусным лжецом, чем я, — лукаво усмехнулся Зехава.

— Только не с теми, кого я люблю, — твердо возразил Рохан.

— Ты так думаешь?

Он крепче сжал руку отца.

— Да. Ведь именно это помешало нам узнать друг друга. И все же, несмотря ни на что, я очень люблю тебя.

Прежде чем старый принц заговорил снова, падавший на кровать солнечный зайчик успел заметно отползти в сторону.

— Жаль, что до сих пор мы не удосужились поговорить по душам.

— Зато мы говорим так сегодня, а это самое важное. — Рохан пытался заставить себя поверить в сказанное и забыть о том, как он приходил к отцу, но натыкался на непонимание…

— Если у тебя будут дочери — а я надеюсь на это — знай, что нет большей радости у мужчины, чем дочка… — Зехава закашлялся, и Рохан снова подал ему кусок мокрого шелка. Отец благодарно кивнул и продолжил:

— Балуй их так же бессовестно, как я баловал Тобин. Укрощать женщин — дело их мужей.

Рохан фыркнул.

— Как я понимаю, Чейну это не слишком удается! Зехава тихонько засмеялся.

— Посмотрим, как это удастся тебе! Не оскорбляй гордость жены, но дай ей понять, кто хозяин в постели. Ты когда-нибудь имел дело с женщиной?

Рохан вспыхнул, проклиная себя за стыдливость.

— Я не совсем невежда в таких делах…

— Замечательно уклончивый ответ. У тебя просто талант на них. Как бы я хотел увидеть девушку, которая сделает тебя мужчиной. Но важно, чтобы и ты сумел сделать ее женщиной. Твоей женщиной.

Рохан снова подумал о серьезном, сосредоточенном лице, обрамленном огненно — золотыми волосами, и снова ничего не сказал.

— Будь любящим сыном, но не позволяй матери вмешиваться в твои дела. — Твоя жена будет здесь принцессой. Она не должна попасть под каблук Милар.

— Я уверен, что мать все поймет.

— Пока она понимает только одно: что я умираю.

— Она очень любит тебя, — прошептал Рохан. — Хотел бы я, чтобы мне так же повезло с женой. Зехава тихо вздохнул.

— Отвези мой пепел в Ривенрок и вытряхни его в морду проклятому старому дракону, который убил меня.

— Я сделаю лучше, — пообещал Рохан. — Смешаю пепел вас обоих и позволю ветру разметать его по Пустыне. Черные глаза сверкнули.

— И ты смеешь утверждать, что не самый непокорный сын на свете? Ладно, будь по-твоему. Это мне по душе. Два старых дракона…

— Именно так, — с улыбкой подтвердил обрадованный Рохан. Слава Богине, Зехава не стал спрашивать, сможет ли сын убить дракона.

— Теперь дай мне немного поспать, а потом пришли мать. Ты будешь ей нужен, Рохан. У Тобин будет Чейн, у тебя — обязанности, а у Мил не останется ничего. — Его голова ушла в подушки. — Бедная Мил. Бедная моя любовь… — Зехава с минуту помолчал, а потом повторил:

— У тебя будут обязанности. Хорошо, что тебе придется справляться с ними в одиночку. Это жестоко, но необходимо. Крепись, сын, и держись достойно. Даже жена не сможет разделить с тобой бремя власти. Ищи себе такую женщину, которая сумеет понять это.

Рохан немного помолчал, а затем решился.

— Я уже нашел себе жену.

У Зехавы загорелись глаза, он попытался сесть, но тут же со стоном упал на подушки. Рохан не бросился к отцу на помощь, зная, что это только рассердило бы старого принца.

— Кто она? — властно спросил Зехава. — Как ее имя?

— Сьонед, — пробормотал Рохан.

— Мать знает?

— Никто не знает, кроме Андраде. Улыбка медленно сползла с губ Зехавы.

— Ах, Андраде? Ну-ну. Наша семейная ведьма… Не дай ей заманить себя в ловушку. Она хитра и заботится только о собственной выгоде.

— Знаю. Но за эти годы я у нее кое-чему научился. — Он улыбнулся отцу, глядя на него сверху вниз.

Зехава снова едва не рассмеялся, но приказал себе успокоиться: малейшее движение отзывалось в нем болью.

— Дьявол Бури! Ах, как бы я хотел посмотреть, что за принц из тебя получится! Оказывается, я совсем не знал тебя, Рохан. Обещай мне, что будешь разговаривать со своими сыновьями чаще, чем я с тобой.

Ответа не требовалось, поэтому Рохан просто кивнул. Затем он поклонился и прижался губами к руке отца в знак преданности и любви. Глаза жгло. Борясь с подступающими слезами, он сказал:

— Теперь отдохни. Немного погодя я пришлю к тебе мать. — С этими словами он покинул комнату.

Придя в свои покои, Рохан сбросил маску почтительного сына и остановился перед открытым окном, глядя на роскошные сады, любимое детище матери. Он сделал то, что обещал себе: успокоил тревогу отца и дал ему возможность умереть с миром. Зехава больше не боялся ни за сына, ни за свои земли. Это могло бы случиться намного раньше, если бы Рохан смог преодолеть свой страх.

В Стронгхолде стояла полная тишина. Ее осмелятся нарушить только тогда, когда Зехава умрет и отгорит погребальный костер. Рохану казалось, что он очутился в призрачном, безмолвном потустороннем мире, где не осталось ни одного живого существа. Единственной реальностью здесь было только одно: огонь. Догорающий огонь отцовской жизни; пламя, которое поглотит останки Зехавы; сигнальный костер на Пламенной башне, который будет погашен, а затем зажжен вновь; и увиденное им лицо в обрамлении сверкающих огненно-золотых волос. Ныне бесплотный дух в мире теней, Рохан мог позволить себе думать о пламени: оно не рассеивало тьму. Пламя могло сделать его принцем, мужем и, возможно, любовником. И все же оно было недостаточно сильным, чтобы пролить свет на его, Рохана, будущее.

Он слушал тишину и следил за тенями, которые отбрасывали росшие внизу деревья. Ему следовало думать о том времени, когда вспыхнувший на Пламенной башне огонь разнесет по Пустыне весть о новом принце. Следовало думать о прибытии невесты, о страданиях матери, о наследстве, которое оставит Зехава сестре и племянникам… О сотне мелочей, связанных с похоронами, и о миллионе более серьезных вещей, касавшихся того, как жить дальше. Но Рохан пребывал среди теней Стронгхолда, ожидая возвращения огня.

Древняя легенда гласила, что много-много лет назад, когда мир еще был совсем юным, Богиня научила первых «Гонцов Солнца» сплетать лучи света. Огонь, которому было лестно стать родоначальником нового искусства, заключил договор с братом Воздухом и сестрой Землей, что фарадимы смогут беспрепятственно творить свою магию. Но их непокорная сестра Вода отказалась присоединиться к согласию, поскольку была непримиримым врагом Огня; хотя она и не могла воспрепятствовать «Гонцам Солнца» мысленно скользить над собой, но зато успешно противилась попыткам перебраться через себя их физическим телам. Мирную Землю, постоянно занятую собственными делами, не слишком беспокоило то, что творилось над ней, однако капризный Воздух иногда слегка подыгрывал Воде и насылал яростный шторм, стоило беспечному фарадиму выйти под парусами в открытое море. Впрочем, и без всякой помощи извне Вода брала свое каждый раз, когда «Гонцу Солнца» приходилось в лодке переплывать реку.