Жена самурая - Роулэнд Лора Джо - Страница 4

Прежняя столица в отличие от других городов управлялась не даймё[4], а специальным представителем, который всегда принадлежал к клану Токугава.

— Капитан только что приехал... э-э... с тревожными вестями. Э-э... — То ли память подвела Цунаёси, то ли слова вылетели из головы, но он дал знак приезжему: — Повторите то, что рассказали мне.

Капитан Мори доложил:

— Шестнадцать дней назад внезапно умер Бокудэн Коноэ, Левый министр императора. Ему было всего сорок восемь лет, и он отличался отменным здоровьем. Сёсидай предполагает, что министр пал жертвой каких-то грязных интриг. Он уже велел начать расследование, но подумал, что в сложившихся обстоятельствах лучше получить совет из Эдо.

В душе Сано переплелись надежда и уныние, он понял, что сёгун собирается послать его в Мияко. Новое дело позволяло восстановить честь и репутацию. Тем не менее он не хотел уезжать и предоставлять канцлеру Янагисаве свободу действий. Наверняка тот примется угрожать Рэйко и дискредитировать Сано в глазах Цунаёси.

— Даже если министра Коноэ убили, разве не полиция сёсидая обязана расследовать преступление в Мияко? — сказал Сано, пытаясь отсрочить приказ, которого он не мог ослушаться. — Могу я спросить, почему это дело так заботит ваше превосходительство?

В соответствии с традицией императорский двор занимал в Японии особое положение. Император считался потомком синтоистских богов, создавших Вселенную. Ему принадлежало право утверждать бакуфу, сформированное сёгуном. И все. Далее власть императора не распространялась. Так повелось с тех пор, как император Го-Ёдзэй нарек Иэясу Токугаву сёгуном и тем самым освятил режим, установившийся в стране. Соответственно и министры императорского двора были опереточными. Они могли только вздыхать по тому могуществу, которым обладали их далекие предшественники. Поэтому смерть Коноэ, сколь таинственной она ни казалась, не должна была взволновать Цунаёси. Он вообще никогда не бывал в Мияко. Тем не менее сёгун горестно вздохнул:

— Ситуация... э-э... не столь проста, как можно подумать, сёсакан Сано. Левый министр Коноэ был осведомителем мецукэ.

Сано внутренне напрягся. Мецукэ — тайная полиция — собирала сведения по всей Японии, следила за каждым подданным, чья деятельность хоть в малейшей степени угрожала клану Токугава. Сано не слишком удивился тому, что приближенный императора являлся шпионом. Где только стукачей не было! Аои, например, служила настоятельницей фамильного храма сёгунов. Однако он прекрасно понимал, что могло стоять за гибелью министра.

— Пятнадцать лет назад Коноэ убил человека по имени Риодзэн, — сказал капитан Мори. — Его должны были пытать, судить и казнить, но правительство нашло ему лучшее применение.

Для Сано это означало, что бакуфу замяло дело об убийстве, когда Коноэ согласился наушничать на коллег.

— Не исключено, его что смерть связана с тем преступлением. А может быть, вызвана разборками внутри императорского двора.

— Или имеет отношение к его тайным обязанностям, — сказал Сано, ломая голову над тем, как издалека защитить жену. — Однако, ваше превосходительство...

— Дело и впрямь очень серьезное, — перебил сёгун. — Возможно, нам угрожает большая опасность. Поезжайте в Мияко, сёсакан, выясните... э-э... правду о смерти Левого министра Коноэ и... э-э... нейтрализуйте наших врагов, если такие обнаружатся.

Сано бросил взгляд на Янагисаву. Глаза канцлера были непроницаемыми. «Наверняка задумывает что-то против меня», — со страхом подумал Сано.

— Тысяча благодарностей за ваше великодушие, — ответил он сёгуну. — Меня единственно заботит, как бы не случилось здесь беды в мое отсутствие.

Пока Сано подыскивал слова, чтобы обрисовать свое положение, сёгун сказал:

— Увы!.. Я вынужден пойти на... э-э... риск. Впрочем, надеюсь... э-э... ваш старший помощник подменит вас на время расследования.

— Мудрое решение, ваше превосходительство, — поклонился Янагисава. — Я всецело поддерживаю вашу блестящую идею послать в Мияко именно сёсакана Сано. Не сомневаюсь, что Совет старейшин одобрит ваш выбор.

Цунаёси просиял, и Сано потерял малейшую надежду на то, чтобы убедить сёгуна в подлости канцлера. Оставался единственный способ победить Янагисаву — выполнить поручение с неоспоримым успехом.

— Я уже направил в Мияко посыльного с известием о том, что вы едете, — сказал сёгун. — А теперь прощайте, милейший... э-э... сёсакан.

Провожаемый насмешливым взглядом канцлера, Сано покинул зал. Перед ним были тридцать дней дороги в Мияко и обратно плюс время, которое потребуется на расследование. Как же ему будет не хватать общества Хираты и советов Рэйко! Оставить жену на произвол Янагисавы? Да в случае чего ее не спасут ни сто детективов, ни отец-судья! Миновав продуваемые ветром галереи дворца, Сано направился к своей резиденции. И тут его озарила гениальная мысль. Осуществление ее было связано с определенными трудностями, однако она выглядела прекрасным решением проблемы.

В ванной комнате Рэйко водила по телу губкой, натертой брикетом из рисовых отрубей, а две служанки мыли ей голову. Когда волосы стали поскрипывать под умелыми пальцами, Рэйко сделала знак служанкам остановиться и погрузилась в глубокую кадушку, рассчитывая, что теплая вода смоет не только мыло, но и беспокойство. Однако тревога не проходила.

Трудясь бок о бок над расследованиями, Рэйко и Сано стали ближе друг другу, чем это принято в традиционной самурайской паре, нарушили исконное разделение семейных обязанностей: мужчине — государева служба, а женщине — домашнее хозяйство. Даже на расстоянии между ними не прерывалась связь, и теперь Рэйко чувствовала: у Сано что-то не так. Как ей хотелось пойти к сёгуну вместе с ним! Но в том-то и заключался парадокс — она могла помогать Сано, но не имела права бывать там, где он появлялся по долгу службы. Иногда Рэйко сожалела о том, что получила странное, на сторонний взгляд, воспитание, ибо оно обрекло ее на вечные страдания из-за неудовлетворенных амбиций.

Вдовый отец дал любимой и единственной дочери образование, которое обычно получали сыновья именитых родителей. Она преуспела в чтении китайской классической литературы, каллиграфии, математике, истории, философии, юриспруденции, политической теории и боевых искусствах. В детстве она мечтала о полной приключений жизни. Она с презрением относилась к большинству женщин, родившихся только для того, чтобы выйти замуж, ублажать супругов и растить детей. К счастью, с Сано она избежала подобной участи. После некоторых колебаний он принял ее помощь в делах. Однако слишком часто все заканчивалось тем, что она сидела дома, завидуя мужской свободе.

Рэйко выбралась из кадушки. Пока служанки промокали ее полотенцами и умягчали душистыми маслами кожу, расчесывали черепаховыми гребнями волосы, она размышляла уже на другую тему.

Согласно многовековым устоям, основной долг жены — подарить мужу наследника. Несмотря на всю свою эмансипацию, Рэйко страстно хотела ребенка. Между тем замужем она почти год, а беременности нет как нет. Неужели она бесплодна?

В прошлом месяце у нее случилась задержка. Она обрадовалась, что носит наследника, но ничего не сказала Сано, боясь: вдруг придется разочаровать? Лучше подождать еще месяц, а уж потом порадовать мужа доброй вестью.

Когда Сано вернулся, Рэйко сидела в спальне, завернувшись в домашний шелковый халат, и сушила волосы на ночном ветерке.

— Что сказал сёгун? — громко спросила она.

Сано опустился на колени рядом с ней. Услышав о клевете Янагисавы и о недовольстве Цунаёси, Рэйко нахмурилась. Удар по чести мужа больно отозвался в ее душе.

— Правда, у меня есть шанс все поставить на место, — попробовал утешить ее Сано. — Сёгун посылает меня в Мияко для выяснения причины смерти придворного министра.

Рэйко охватило смятение. Резиденция императора так далеко, и сколько продлится разлука, неизвестно. От слез заблестели глаза, похожие на лепестки лилии. Однако Рэйко не позволила себе расплакаться. Она поняла, как много значит для Сано грядущее расследование, и не захотела обременять своей печалью мужа.