Миронов - Лосев Евгений Федорович - Страница 58

Но царь вел себя так, словно не чувствовал приближения смуты, продолжая командовать фронтом и царствовать в разоренной стране. Нерешительный, подавленный, сознавая, что всеми покинут, он стремился к уединению и покою – была бы рядом любимая жена, дети и страстно оберегаемый и любимый сын Алексей.

А тут еще этот Распутин. При главнокомандующем фронтом великом князе Николае Николаевиче он пытался посетить Ставку, но тот ответил коротко, ясно и недвусмысленно: «Расстреляю!..» Гришка не смирился и через некоторое время вновь изъявил желание попасть в Ставку главнокомандующего. Тогда великий князь ответил: «Повешу!..»

С таким доводом Гришка Распутин, кажется, смирился и уж не делал больше попыток попасть на фронт. Но дух Распутина проникал в войска, вызывая одну-единственную реакцию: «Измена!»

Генерал Алексеев, начальник штаба главнокомандующего, вспоминал позднее: «При разборе бумаг императрицы нашли у нее карту с подробным обозначением войск всего фронта, которая изготавливалась только в двух экземплярах – для меня и государя. Это произвело на меня удручающее впечатление. Мало ли кто мог воспользоваться ею...»

Однажды (это было в Могилеве, во время очередного приезда императрицы в Ставку) после официального обеда Александра Федоровна взяла Алексеева под руку и завела разговор о Распутине, что, мол, Алексеев несправедлив к Распутину. Что старец – чудный и святой человек, что на него клевещут, что он горячо привязан к их семье, а главное, что его посещение Ставки принесет счастье.

Алексеев сухо ответил: «Распутин в Ставке – я подаю с поста начальника штаба». – «Это ваше окончательное решение?» – «Да, несомненно». Императрица резко оборвала разговор и ушла не простившись. Вскоре начальник штаба почувствовал холодок со стороны главнокомандующего. И когда говорили о народном неудовольствии режимом и троном или о Распутине, царь делался замкнутым, взгляд становился непроницаемым, и он сухо отвечал: «Я это знаю». И больше ни слова. Но как он реагировал на письма императрицы к Распутину, которые ему услужливо передали, никто не знает до сих пор. А она Гришке Распутину писала недвусмысленно: «...Мне кажется, что моя голова склоняется, слушая тебя. И я чувствую прикосновение к себе твоей руки...» Таких писем было шесть: два от императрицы и по одному от великих княжен.

В ночь на 30 декабря 1916 года был убит Гришка Распутин. Убийство осуществляли: великий князь Дмитрий Павлович, двоюродный брат царя, князь Юсупов, жена которого являлась родной племянницей Николая II, депутат Государственной думы Пуришкевич и доктор Лазаревский. Сначала его отравили, а потом Юсупов и Пуришкевич добивали его из револьверов. Пониже Крестовского моста, на Малой Невке спровадили под лед. Нашли через два дня. Горе императрицы было безмерно. Убили старца, который один мог спасти ее сына. Теперь катастрофа возможна, и она, уверовав в роковое значение событий, начала ждать беды...

А вот какова была реакция народа на убийство Гришки Распутина: «Единственный раз один из наших достиг до царя, и господа его убили».

11

В трагической судьбе Филиппа Козьмича Миронова может иметь место и такое глобальное событие, как отречение Николая II от престола.

8 марта – всеобщая забастовка в Петрограде. Войска перешли на сторону восставших.

10 марта генерал Алексеев предлагает царю даровать часть свобод народу. Николай II отказывается.

13 марта Государственная дума формирует Временное правительство.

14 марта царь соглашается на все требования Государственной думы. Но Родзянко ответил: «Слишком поздно».

15 марта царь извещает Государственную думу, что намерен отречься от престола в пользу цесаревича Алексея. Потом он позвал к себе доктора – профессора Федорова и спросил у него: «Сергей Петрович, отвечайте мне откровенно, болезнь Алексея неизлечима?» – «Ваше Величество, наука объясняет нам, что эта болезнь неизлечима. Однако иногда случается, что люди, страдающие этой болезнью, доживают до зрелого возраста. Что касается Алексея Николаевича, то состояние его здоровья зависит от случая».

Царь опустил голову: «Так мне говорила императрица... Хорошо, раз все это так и коль скоро Алексей не может быть полезен своей стране, как я этого желал бы, мы имеем право заботиться о нем».

Вечером прибыли представители от Временного правительства и Государственной думы, царь вручил акт отречения от престола в пользу своего брата великого князя Михаила Александровича:

«Божией милостью Мы, император Всероссийский, царь Польский, Великий князь Финляндский, и проч., и проч., доводим до сведения всех верноподданных сынов наших:

В великой борьбе с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу Родину, Господу Богу угодно было ниспослать на Россию новое тяжелое испытание.

Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны.

Судьба России, честь героической нашей армии, благо народа, все будущее отечества требуют доведения войны во что бы то ни стало до победного конца.

Жестокий враг напрягает последние силы, и уже близок час, когда доблестная армия наша, совместно со славными нашими союзниками, сможет окончательно сломить врага.

В эти решительные дни в жизни России почли Мы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и, в согласии с Государственной думой, признали Мы за благо отречься от престола Государства Российского и сложить с себя Верховную власть.

Не желая расставаться с любимым сыном нашим, Мы передали наследие наше брату нашему Великому князю Михаилу Александровичу и благословляем Его на вступление на престол Государства Российского. Заповедуем брату нашему править делами Государственными в полном ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том нерушимую присягу.

Во имя горячо любимой Родины призываю всех верных сынов отечества к исполнению своего святого долга перед ним, повиновению Царю в тяжелую минуту всенародных испытаний и помочь Ему, вместе с представителями народа, вывести Государство Российское на пути победы, благоденствия и славы. Да поможет Господь Бог России. Николай».

На другой день великий князь Михаил Александрович обнародовал свое заявление об отказе от престола: (Какое-то повальное нежелание быть царями!..) «Тяжкое бремя возложено на меня волею брата моего, передавшего мне императорский всероссийский престол в годину беспримерной войны и волнений народа. Одушевленный со всем народом мыслью, что выше всего благо Родины нашей, принял я твердое решение в том лишь случае воспринять Верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому и надлежит всенародным голосованием через представителей своих в Учредительном Собрании установить образ правления и новые основные законы Государства Российского. Призывая благословление Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиняться Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всей полнотой власти впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное Собрание своим решением об образе правления выразит волю народа. Михаил».

Когда Филипп Козьмич прочел отречение царя от российского трона, неожиданно для себя почувствовал какую-то не свойственную ему печаль и безысходность. Образовалась какая-то пустота, что ли... Был царь – была власть. Есть к кому обращаться. Есть кого ругать. Есть против кого выступать с призывами о свободе. А теперь кто же организует огромное государство?

Революция – благо. Революция – великое потрясение. Беда. Но это в мирное время. А в военное, когда внешний враг на границе Родины?.. Это уже – катастрофа. Что ждет Россию?.. Наблюдая за всем происходившим вокруг себя, Миронов довольно-таки точно определил состояние казачьего края, куда он направлялся после госпитального лечения, одним словом – шок. Люди были в недоумении и растерянности. Это одни. Другие выражали восторг. Но восторг какой-то неуверенный. Хотя особенно интеллигенция старалась. У всех на лацканах верхней одежды красные банты. Все поздравляли друг друга, целовались, кое-кто даже слезу смахивал с глаз от так называемой радости по случаю падения самодержавия. Бескровного падения... Подумаешь, убили всего две тысячи городовых. Ерунда!..