Путь на Грумант - Бадигин Константин Сергеевич - Страница 35

— Ишь, куда добралась правительница новгородская! Видать, деньги шибко нужны были, ежели сынов своих за шкурами да клыками в море погнала, — усмешливо сказал Степан.

— Слыхал я и про это, — пробасил Федор. — На Груманте Антона да Феликса бог спас, а в Двине утонули. Марфа, сказывают, много горевала по сыновьям-то. Храм построила на гробах ихних, в Карельском устье стоит, видел я.

— Хитрая баба была Марфа Посадница, — говорил Алексей. — Зазналась, выше Москвы стать хотела. Воевать Москву собиралась. Только народ русский не пошел противу своих-то. Наши, двинские, еще раньше под великим князем Московским быть хотели. Отдались было под его руку. Да не дала знать новгородская, отбила Двинские земли в обрат. Людей сколь сгибло, по приказам новгородским замученных за верность Москве. Былины про то сложены.

Химков повернулся к сыну. — Вот, Ваня, видел теперь, какие деды наших дедов лодьи строили? Не хуже теперешних. Д Грумант-то остров — древняя землица русская. И эта лодья не первая, сюда много раньше корабли поморские хаживали.

Отложив в сторону Ванины находки, Алексей задумался, глядя куда-то в сторону.

— А скажи, сынок: как лес-то на лодье — не вовсе загнил? Годный будет, ежели карбас большой ладить из того леса?

Федор и Степан взглянули на мальчика, и глаза их загорелись надеждой.

— Да так, отец, думаю я, лес-то крепок еще. Если лодью ту разобрать да добавить плавника малость, то и карбас может выйти.

— Тогда вот что: поедем на тот остров, поглядим вместе да и решим, как быть.

Глава восемнадцатая

СНОВА НА МОРЖОВОМ ОСТРОВЕ

Рано утром промышленники стали собираться на Моржовый остров. Собирались быстро. Каждому хотелось как можно скорее своими глазами увидеть остатки древней лодьи. Каждому хотелось убедиться в возможности постройки карбаса.

На «Чайку» погрузили инструменты и оружие, тушу освежеванного вчера оленя. Снова перенесли огонь в глиняный очаг на носу суденышка.

Когда зимовщики все приготовились к отплытию и собирались уже столкнуть лодку в воду, Алексей посмотрел на Моржовый остров и сказал:

— Кабы знать, сколько верст до него Можно было бы рассчитать, скоро ли в обрат будем. Ты, Ваня, хоть по солнцу бы, что ли, приметил, сколь от острова выгребался. Мореход всегда должен за временем следить.

Мальчик смутился.

— Торопился я, отец. Гору на берегу смерил, а.

— Тогда молодцом, — перебил его отец. — Больше нам ничего и не нужно, раз высоту острова знаем. Два ремня, говоришь, гора-то? Ну-ко, Степан, смеряй ремень…

В ремне оказалось двадцать семь саженей. Значит, высота острова составляла пятьдесят четыре сажени.

Химков остругал щепочку и нанес на ней несколько четвертьдюймовых делений. Подойдя к берегу и вытянув руку, он навел свой дальномер на остров. Гора заняла на щепке почти точно одно деление.

— Значит, одна четверть дюйма, — вслух стал вычислять Алексей. — Гора в дюймах — четыре тысячи пятьсот тридцать шесть; от глаза до щепки — тридцать дюймов… — Он составил несложную пропорцию и тут же багром начертил на песке ее решение.

Как решил задачу Химков? Высота горы относится к расстоянию до острова, как отметка по дальномеру относится к длине руки. Таким образом, расстояние до острова равнялось:

или —

— Шесть тысяч четыреста восемьдесят саженей — тринадцать верст до твоего острова, Ваня.

Мальчик был прямо в восторге, что отец так быстро, не сходя с места, измерил ширину пролива. Как ни торопились поморы, Ваня все же упросил отца объяснить, как это он сделал.

— Тут геометрию надо знать, задачи с треугольниками решать. Сделав для наглядности чертеж на песке, Химков растолковал сыну несложный способ определения неизвестного расстояния с помощью простейшего дальномера.

Погода благоприятствовала мореходам, и часа через три они стояли перед остовом лодьи. Алексей, взяв топор, направился к судну первым. Попробовав дерево в нескольких местах, он с радостью заметил:

— Ребятушки, а доски и впрямь могут в дело пойти. Передохнем, закусим, да и за работу. Ты, Ваня, костер разжигай, обед готовь, а мы пока лодью оглядим.

По-хозяйски осматривая каждый гвоздь, каждую скобу, охотники дошли до приказного люка и спустились внутрь судна.

Перерыв все в каюте, Алексей вдруг остановился и ударил себя по лбу, как будто что-то вспомнив:

— Вот запамятовал, ведь в лодьях из этой каюты люк вниз должен быть, в малую кладовую. — Он стал на колени, обшаривая каждый вершок палубы.

— Вот люк, смотри, Алексей! — закричал Федор, нащупав почти незаметную под мусором крышку.

Крышку быстро подняли, в кладовую спустился Шарапов. В этом небольшом помещении было гораздо темнее, чем наверху, — нижний пояс лодьи был обшит самыми толстыми досками и щелей тут было меньше. Пошарив вокруг, Шарапов крикнул:

— Бочка какая-то, ну-ка, принимай, Алексей. Тяжелая — страсть!

Химков выбил днище бочки. В ней оказался вар для осмолки кораблей. Эта находка была настолько важной, что Алексей долго не хотел верить своим глазам.

— Да это, братцы, счастье ведь, — говорил он, разминая в пальцах черную вязкую массу и с наслаждением вдыхая смоляной запах. — Теперь мы карбас сладим, а то я сомневался, что конопать плохая будет. — Алексей, — снова раздался голос Шарапова, — топор держи, будто годен еще, да якорь большой тут лежит, да веревки смоленой спуск целый.

Радости поморов не было конца. Они осторожно, как самое драгоценное сокровище, перенесли свои находки на берег.

— Видишь, Ваня, какое добро упустил, не досмотрел! — шутил Степан.

Весело застучали топоры, работа шла споро и дружно. Доски и брусья сбрасывали прямо в воду, где Степан мостил плот. Ваня выбирал на лодье меньше других поржавевшие блоки и скобы.

Лазая по всему судну, мальчик успел заглянуть еще раз в каюту кормщика и принес оттуда потемневший металлический предмет, напоминавший глубокую чашу с заострением, и выпуклую овальную доску с обрывками толстой кожи. По краю доски шел рядок бронзовых, покрытых зеленой окисью гвоздей с большими шляпками. Посреди доски был укреплен круглый диск с остатками позолоты.

— Вот, отец, посмотри, и ты не заметил, — хвалился Ваня. — Доска на стене висела, а это вот в самом углу под щепками валялось.

Алексей повертел находки в руках, подумал.

— Это шелом русского воина. А это щит, Ванюха. Шелом-то богатый, видать, у знатного человека на голове был. Да и щит не простой, убранство с золотом, да дерево, смотри, какое… Вяз это: в таком дереве меч увязнет, а щит цел будет. Не иначе, боярин владел этим щитом и шеломом… Нам-то на Груманте они ни к чему…

Бегая около лодьи, Ваня обнаружил совсем неподалеку удобную, защищенную большими камнями, гавань для «Чайки» и показал отцу. Алексей, осмотрев маленькое «становище», велел мальчику пригнать сюда осиновку, чтоб была поближе.

Лихо подойдя к старому кораблю, Ваня стал разворачивать «Чайку», чтобы войти в «порт». Осторожно лавируя между камней, он случайно бросил взгляд на корму лодьи: там, под косыми лучами солнца, сверкали какие-то золотистые блестки. Подойдя ближе, он увидел, что блестки играют на темно-красных полосках, похожих на буквы.

«Да ведь на этом месте прозвище лодьи пишется», — вспомнил Ваня. Вглядевшись, он постепенно различил полу стершиеся буквы: СВ..ОЙ АРХ.Н..Л МИХ..Л. — «Святой архангел Михаил», — догадался мальчик.

Торопливо поставив «Чайку», он побежал поделиться своим открытием.

— Ну-к что ж, Ваня, еще раз поздравленье, морские глаза у тебя, не то что наши, стариковские, — весело откликнулся Степан.

— А мы вот с Федором две бочки из-под ворвани сыскали, — довольный, сообщил Алексей. — На карбасе, как в море выйдем, понадобятся.

— Отец, а у нас кожи на паруса хватит? Сколь ровдуги-то на парус пойдет?