Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Час испытаний - Ростовцев Эдуард Исаакович - Страница 21


21
Изменить размер шрифта:

— За чем пожаловали, Галина Алексеевна? — строго глядя на нее из-под густых косматых бровей, спросил он.

Галка растерянно обернулась к связному, но того уже не было в комнате. «Неужели провокация?» — обожгла тревожная мысль.

Под усами полицейского мелькнула и спряталась в бороде до неправдоподобия знакомая усмешка.

— Что же молчишь, синьорина Ортынская? Небось нашла слова, когда парня уговаривала идти сюда.

Глаза под косматыми бровями потеплели и смотрели весело и немного лукаво.

Галка задохнулась.

— Леонид Борисович? Дядя Леня!

— Тихо, ты, подпольщица.

Но Галка уже повисла на шее Гордеева.

— Нет, дядя Леня, это не смертники Хотя, надо сказать, людей они подобрали не робких. Отряд состоит из подразделения самовзрывающихся катеров и группы управляемых торпед. Водители торпед в легководолазных костюмах скрытно ведут свои «майяле» к кораблям, стоящим на рейде. Прикрепив к килю судна зарядное отделение, которое затем освобождается от торпеды, водители на той же торпеде, а иногда вплавь — они все прекрасные пловцы, — возвращаются на «матку». Насколько я понимаю, в отличие от подводной лодки, эти «майяле» невозможно засечь приборами поиска, а в отличие от обычных торпед они не оставляют на воде следа так, как водители по мере надобности могут замедлить ход, погрузиться на глубину и подвсплыть.

— Где их база?

— На Зеленом мысе.

— Вот оно что! — Гордеев даже присвистнул. — Теперь ясно, что это за отряд МАС. Кстати, не знаешь, что обозначает это название?

— Сокращенно от мотоскафо антисоммерджибиле — противолодочные катера.

— Почему только катера? Ты говорила, что там есть и управляемые торпеды. Не путаешь ли?

— Управляемые торпеды в составе отряда появились недавно, — разгорячилась Галка. — Это очень опасное оружие.

Гордеев встал, прошелся по комнате, забрав в кулак бороду, слегка подергал ее.

— Не так страшен черт, как его хотят представить. Управляемые торпеды — капризные штуки. Действовать ими можно только на рейдах, да и то в хорошую погоду. К тому же все это рассчитано на неожиданность. На психику, так сказать, давят — Он усмехнулся. — Ну, теперь мы им этот расчет поломаем.

— Вот видите, значит, не напрасно я разыскивала вас. А вы еще связного отругали.

— Ты смотри, еще одна защитница у него нашлась! — весело рассмеялся Гордеев. — Что, понравился?

— Не очень.

— Да ну?.. А он многим девушкам нравится.

— Я сразу поняла, что — многим.

— Ах, вот ты какая! — не то шутя, не то уже серьезно протянул Леонид Борисович. — Ну хорошо. Однако все же учти на будущее: когда проваливается явочная квартира, все, кто был с ней связан, должны либо переменить документы и местожительство, либо, как говорят подводники, уйти на глубину и отлежаться. Иными словами — прекратить всякую нелегальную работу. Дело не только в том, что ты, сама того не ведая, можешь привести на новую явку гестаповских ищеек, а в том, что, взяв тебя под надзор из-за пустяковых подозрений, гитлеровцы могут затем поймать тебя на каком-нибудь серьезном деле. Поэтому тебе сейчас, как никогда, надо быть осторожной. Ни одного ложного шага, ничего, что бы могло показаться странным в поведении «синьорины» Ортынской. Понятно?

— Понятно. Но вы мне до сих пор не сказали, что произошло с Зинаидой Григорьевной.

Гордеев нахмурился.

— Она поддерживала связь с нашими людьми в порту. Есть подозрение, что ее выдал провокатор. Ее забрали. В ней я уверен — она ничего не скажет, но ухо держать востро не мешает. Вот так-то.

Леонид Борисович потушил трубку, сунул ее в карман, потом надел поверх мундира широкий ремень с кобурой и взялся за фуражку.

— Пошли. Я провожу тебя.

Однако им пришлось задержаться. Кто-то постучал в дверь. Гордеев молча указал Галке на соседнюю комнату. Девушка быстро юркнула за портьеру и притаилась в темноте. Прошло несколько томительных минут. Потом до нее донесся приглушенный разговор. Галка разобрала только отдельные фразы:

— …Он не пришел.

— Ты заходил к нему?

— Он не разрешил мне появляться в кофейне… Что-то там неладно.

— Почему ты решил?

— Последние два дня в кофейню почти никто не заходит. А музыка играет вовсю. Будто полным-полно посетителей.

— Ну, добро. Я проверю сам.

Прошло еще несколько минут, и Гордеев окликнул девушку.

— Пошли. Поздно уже.

Улицы были залиты причудливым серебристым светом. Полная луна неподвижно стояла над городом. В безоблачном ночном небе вспыхивали светлячки звезд. К запаху ночных фиалок примешивалась гарь пожарищ. За Турецким курганом полыхали зарницы.

— Староконстантиновская горит, — скрипнул зубами Гордеев. — Ее еще утром фельджандармы подожгли. За то, что жители раненных красноармейцев укрывали. Большая была деревня. Вон до сих пор полыхает.

Несколько раз их останавливали румынские и немецкие патрули Но вид и документы «старшего полицая» не вызывали подозрений. Был субботний вечер. Чем ближе к центру города, тем больше на пути баров, пивных, кофеен, где веселились подвыпившие немецкие егеря, румынские унтер-офицеры, свободные от дежурств полицаи. Из-за прикрытых светомаскировочными шторами окон на улицу доносились пьяные солдатские песни, надтреснутый хрип патефонов, звон разбитой посуды, повизгивания женщин. Комендантский час для военнослужащих сегодня был отодвинут к полуночи.

— Дядя Леня, — шепотом спросила Галка, — вы не боитесь, что вас узнают в городе?

— Ты же не узнала.

— Борода, усы, прическа вас очень изменили. Но голос тот же.

— Что тебе сказать, девочка? Узнать, конечно, могут. Но что делать? Портовых людей, рыбаков, матросов здешних никто лучше меня не знает. А люди в нашем деле — главное.

На углу Канатной улицы и Соборного переулка Гордеев неожиданно остановился.

— Вот что, Галина, пойдем-ка так. — Он кивнул в сторон, Соборного переулка. — Надо мне кое-что посмотреть. Сейчас кажется, самое подходящее время.

В Соборном переулке их укрыли длинные ночные тени. Гордеев замедлил шаги. Он пристально разглядывал небольшой двухэтажный особняк на противоположной стороне улицы, откуда доносилась веселая тирольская песенка. Серебристый свет падал на разрисованную вывеску, которая приглашала прохожих в кофейню «Веселая пучина». Галка знала этот особняк с причудливым балконом и высокой остроконечной крышей. Особняк был стар, массивен и неуклюж. Когда-то здесь размещалось правление артели «Водник», а теперь обосновался греческий подданный Георгиос, которому — по слухам — этот дом с принадлежал еще до революции. Георгиос открыл кофейню, пользовавшуюся большим успехом у любителей черного кофе и хороших вин. В «Веселой пучине» играл рояль, насвистывала флейта. Кто-то довольно прилично пел под их аккомпанемент.