Изумрудный шифр - Белозерская Алена - Страница 3

Луиза Фернанда перешла улицу и направилась к киоску, в котором делали самую лучшую «граниту» в городе. Она недовольно сморщила носик, заметив, что возле киоска выстроилась длинная очередь, и отчитала себя за то, что не вышла из отеля немного раньше. Времени до встречи оставалось совсем мало, и Луиза Фернанда, волнуясь, поглядывала на часы. Но, несмотря на то, что могла опоздать, не желала уходить, не отведав «граниты». Зазвонил телефон. На этот раз Луиза Фернанда решила ответить.

– Привет, Эдуардо, – сказала она.

– Что случилось, Фернанда? – быстро спросил мужчина. – Почему не отвечаешь на звонки?

– Потому что не слышала и потому что была занята.

– Чем была занята? Где ты вообще находишься?

Вопросы стремительно сыпались на нее, и она замерла на минутку, придумывая, что лучше сказать в ответ.

– Дома, где же еще? – солгала она.

– Врешь, я стою у твоей двери и звоню. Слышишь звонок? – В трубке действительно раздалась тихая трель. – Мне никто не открывает.

Луиза Фернанда засмеялась.

– Ты меня раскусил. Да, я не дома.

– Где же тогда? Ты в Милане?

– Конечно же, я в Милане, – быстро ответила она и двинула в бок мужика, стоящего перед ней, который громко фыркнул, услышав последнюю фразу.

– Чем ты занята? У тебя встреча с Николасом? – допытывался мужчина.

– Эдуардо! – заметно нервничая, выкрикнула она. – Какая тебе разница?

– Ладно, извини. Я просто волнуюсь, – обиженно зазвучал голос. – Перезвони мне, когда освободишься.

И прежде чем Луиза Фернанда успела что-либо ответить, в трубке замолчали. Она пожалела, что так бурно отреагировала на эти простые вопросы, но говорить о том, где она находится, ей почему-то не хотелось. Подслушивающий разговор мужик все еще продолжал ухмыляться, чем очень злил Луизу Фернанду. Она гневно отвернулась, решив не обращать на него внимания. Очередь двигалась медленно, а времени до встречи оставалось все меньше и меньше, поэтому девушка с огорчением вздохнула и побежала к машине.

– Здравствуйте, отец Джорджио.

– Добрый вечер, Луиза Фернанда, – внимательно оглядев молодую женщину, улыбнулся Джорджио. – Я вижу, что вы решили всех во дворце смутить своим фривольным нарядом.

– Возможно! Но только не вас.

Луиза Фернанда поправила платье и перевела взгляд на свои загорелые ноги, обутые в легкие сандалии. Отец Джорджио также оценил их стройность и невольно покраснел.

– Вы опустили взгляд из-за благочестия или для того, чтобы посмотреть на мои очаровательные коленки? – невинным голосом поинтересовалась Луиза Фернанда.

Замешательство священника доставляло ей удовольствие. Она никогда не упускала случая сказать что-нибудь непристойное и увидеть зардевшиеся от смущения щеки. Молодой отец Джорджио предпочитал отмалчиваться, чем подзадоривал Луизу Фернанду еще больше.

Несмотря на долгие годы, проведенные в стенах католического приюта, годы, в течение которых Луизу Фернанду пытались научить соблюдать предписания религии, внести в ее жизнь веру и сделать благопристойной прихожанкой, все наставления прошли мимо. Из всего, чему ее обучали, в памяти остались только молитвы, которые она помнила наизусть, и имена некоторых библейских персонажей, наиболее сильно ее впечатливших. Луиза Фернанда недовольно нахмурилась, потому что поняла, что в последнее время слишком часто возвращается в детство. Она уже забыла о своем намерении привести отца Джорджио в волнение неприличными вопросами, зато отец Джорджио был несказанно обрадован задумчивостью девушки, что позволяло украдкой разглядывать ее. Она казалась маленькой и хрупкой, и из всех воспитанников кардинала была ему наиболее симпатична. Конечно же, ее вспыльчивость и непредсказуемость иногда пугали, но в то же время восхищали, потому что девушка была открыта и искренна в проявлении чувств. Светло-карие глаза Луизы Фернанды всегда искрились задором, а губы улыбались. Наверное, у нее никогда не бывало плохого настроения. Счастливая молодость!

Отец Джорджио был так увлечен своими мыслями, что даже не заметил, как произнес последнюю фразу вслух.

– Что вы сказали? – удивленно спросила Луиза Фернанда. – «Счастливая молодость»? Это вы о себе?

– Я, видимо, превращаюсь в старика, раз начинаю говорить вслух, – улыбнулся священник.

– Бросьте, Джорджио. Сколько вам лет? Двадцать семь?

– Почти угадали. Двадцать шесть, как и вам.

– А что еще вам известно о моей персоне? – с иронией спросила Луиза Фернанда.

Отец Джорджио спокойно посмотрел на нее и предпочел не отвечать.

Они шли по длинной светлой галерее, украшенной цветами и белыми статуями. Луиза Фернанда остановилась у небольшой арки, ведущей в сад, и с какой-то непонятной тоской в глазах замерла, разглядывая аккуратные фруктовые деревья и цветочные клумбы. Это было ее самое любимое место на территории дворца.

Несмотря на то, что время близилось к вечеру, воздух был все еще жарким. Но от сада исходила легкая прохлада, наполненная сладкими запахами цветущего мая, что вызывало особые ощущения. Отец Джорджио видел, как подрагивают изящные ноздри его спутницы, и улыбался, чувствуя, как она наполняется спокойствием и умиротворением. Он легко дотронулся до ее руки, показывая, что им пора идти. Луиза Фернанда встрепенулась и тряхнула светлыми волосами.

– Вы такой нетерпеливый, отец Джорджио, – тихо произнесла она, в который раз за последние несколько минут заставив его покраснеть.

У кабинета кардинала он с облегчением попрощался с Луизой Фернандой и направился в часовню молиться. Джорджио чувствовал, что его мужское начало дало о себе знать, и устыдился мыслей, вызванных близостью красивой женщины.

Кардинал Альбицци крепко прижал к себе Луизу Фернанду. Молодая женщина уткнулась лицом в широкую грудь и потерлась щекой о гладкую поверхность шелковой сутаны. Сейчас она жалела о том, что редко приезжала к человеку, так много давшему ей в жизни. Его отцовская любовь и понимание как ничто другое поддерживали в трудные моменты, а крепкие объятия говорили об особой нежности, которую он к ней испытывал.

– Дитя мое, – тихо сказал кардинал и, отодвинув девушку от себя, ласково посмотрел в смущенные глаза.

– Здравствуй, Армандо, – наконец проговорила она, ощущая, как стыдливо горят щеки.

Кардинал негромко засмеялся и усадил ее на мягкий диван.

– С детства не могу приучить тебя обращаться ко мне, как подобает моему кардинальскому сану. – Он поправил прядь светлых волос, упавшую на ее щеку. – Ты голодна?

Луиза Фернанда отрицательно покачала головой.

– И все же не отказывайся поужинать со мной.

– Тогда, пожалуйста, попроси, чтобы ужин подали сюда. У меня нет желания переходить в столовую. Кроме того, мне в ней все время кажется, что вот-вот откроется дверь и войдет какой-нибудь кардинал или, еще того хуже, сам папа римский. Тогда мне придется залезть под стол, потому что я абсолютно не знаю, как вести себя в обществе этих благородных господ.

Армандо засмеялся и похлопал ее по руке.

– Плутовка, ты прекрасно знаешь, как поступать в подобных ситуациях.

– Но здесь нам будет гораздо уютнее, – продолжала настаивать Луиза Фернанда. – В этой комнате я забываю, что нахожусь в самом сердце могущественной церкви.

Она быстро оглядела небольшой по размерам кабинет. Простая недорогая мебель, светлые абрикосовые стены, стеллажи с книгами, никаких изысков и украшений. Комната отражала характер кардинала: она была открытой, мягкой и уютной. Но, несмотря на простоту и непритязательность, воздух в ней был пропитан властью и могуществом. Именно таким, сотканным из противоречий, и был кардинал Альбицци. Доброе простодушное лицо всегда излучало искренность и радушие. Мощная фигура с большими руками, не имеющая ни малейших признаков изящества, выдавала крестьянское происхождение. В Армандо чувствовалась несгибаемая сила воли и твердость духа. И не было ни одного человека, который с уверенностью мог сказать, что имеет на него влияние.