7 историй для девочек - Дюма Александр - Страница 34

– Правда, Лидия Валентиновна, и насколько не удовлетворяют они меня, вы можете судить по тому, что я недавно составил проект нового питомника для детей-сирот, вне всякого общества. На днях думаю открыть его, жду только разрешения со стороны администрации.

– Ах, как это хорошо! – искренно вырвалось из груди Лики, – как бы мне хотелось так же по мере сил и возможности участвовать в нем!

– Так за чем же дело стало? Хотите, я вас выберу попечительницей этого питомника? Это далеко не так трудно, так как вполне зависит от меня, – предложил князь Гарин своей даме.

– Ах, я была бы так счастлива! – произнесла вся сияя от радости Лика.

– Буду рад служить вам. Вы знаете, дела благотворительности поставлены у нас так, что наводят невольно на самые печальные размышления. Ведь пока соберутся все члены нашего благотворительного общества помочь такой Фене, пока доберутся до ее жестокосердной хозяйки, последняя, может статься, действительно изобьет до полусмерти девочку, изуродует ее. Надо самим очень любить детей, чтобы отдавать им душу, чтобы посвящать им всю жизнь, а не короткие досуги, как это делают члены нашего общества. Нет, такая постановка дела меня не удовлетворяет совсем. Вот почему, не задаваясь никакими особенными целями, я и открываю свой питомник, куда помещу бедных беспомощных маленьких сирот, оставшихся без угла и призора… Отзывчивые, чуткие души, я уверен, откликнутся на это дело… За детьми будет прекрасный уход, здоровый стол, воздух и ласка, та ласка, которая вдвое необходимее здорового воздуха и стола. Это маленькое дело будет вверено рукам истинно отзывчивых, чутких людей, которые без всяких отчетов, справок и заседаний сумеют свято выполнить свою нелегкую задачу.

Князь Гарин говорил очень горячо и убедительно. Очевидно, давно ему пришла в голову эта чудесная идея создания благотворительного учреждения. Когда еще он впервые увидел в зале заседания белокурую девушку, услышал ее горячую речь в защиту угнетенной Фени, эта мысль об устройстве питомника приняла совсем уже почти законченную форму. Сегодня же, когда до него донеслись чистые звуки молодого девичьего голоса, распевающего простые неаполитанские песенки, он окончательно решил это дело…

– Да эта девушка может помочь мне в таком деле! – решил он. – У нее много сердца, душевного тепла и горячей отзывчивости.

К тому же, при виде сегодня кроткой Лики, услышав ее нежный голос, князь уже не мог не сомневаться более в том, что эта девушка затронула его душу, сродную с нею по чуткости, отзывчивости и доброте.

Он сразу понял жгучее стремление Лики к добру, на пользу человечеству, понял это еще там, в нарядном салоне княжен Столпиных и решил во что бы то ни стало помочь развиться порыву этого чуткого сердечка. К тому же, его новая идея основания приюта казалась ему такой прекрасной!

Это развлечет и Хану, которая впоследствии сойдется с детишками питомника.

Услужливое воображение уже рисовало в мыслях князя новые картины. Его взоры видели златокудрую девушку, окруженную крошечными существами, попавшими под ее попечение и надсмотр. И златокудрая фея, и маленькие существа – все будут счастливы!.. Бедные дети будут сыты и довольны в новой хорошей жизни, Лика Горная вполне удовлетворена воплощением своей мечты. Хана перестанет тосковать и капризничать с новыми сверстницами и сверстниками, детьми будущего приюта. И, мысленно решив привести свою идею как можно скорее в исполнение, князь Всеволод с еще большим жаром стал развивать ее перед своей собеседницей.

Лика была в восторге. Ее сердечко так и рвалось на встречу к этому милому, отзывчивому человеку и к его благим целям.

Нет, она не ошиблась в нем; у него родная, одинаковая с ней душа. Они близки по взглядам друг другу, они оба преследуют одну и ту же цель, великую цель помощи нуждающемуся человечеству. О, да! она примет его предложение, она возьмет на свое попечение его новое детище и не на словах только, а на деле будет заботиться о новом питомнике, на сколько возможно, будет отдавать все свое время этим бедным, обиженным до сих пор судьбою сиротам-ребятишкам, станет ухаживать за ними и всячески любить и баловать их… ее заветная цель, ее постоянное стремление оказывались выполненными легко и свободно, благодаря доброте этого чуткого князя.

Лика молча подняла благодарный взор на своего собеседника. Все ее разочарования, вся тоска последних дней, навеянная ее душевным одиночеством, куда-то исчезли; недавно минувшее казалось теперь Лике одним пустым призрачным горем. Впереди все было так светло, ясно и определенно. Так чудно ей сияло солнце, о котором мечтала она и ее далекие друзья, синьор Виталио и тетя Зина.

И вся радостная, вся сияющая поднялась со своего места Лика и, плавно выделывая затейливые фигуры котильона, думала о том, что жизнь хороша, светла и прекрасна, когда подле бьется сердце, сочувствующее добрым целям и хорошим предприниманием.

XII

– Милая Мария Александровна, вы слышали новость? Князь Гарин покидает нас, слагает с себя обязанности секретаря и основывает новое общество.

И княжна Дэви старшая, войдя в гостинную Карских, оставила на лице хозяйки дома недовольный взгляд.

– Как, что такое? – воскликнула Мария Александровна, очень пораженная сообщенным ей известием. – Но принцесса Е. сама пожелала утвердить его в звании секретаря; ведь это, по меньшей мере, рискованно со стороны князя идти против воли принцессы.

– А разве он смотрит на риск, моя дорогая? Ведь князь – большой чудак. Это – совсем странный, не от мира сего человек. Все его поступки такие удивительные! Он достойный племянник своей оригинальной тетушки, баронессы Циммерванд.

– Какое такое общество учреждает он? – не слушая княжны, волновалась Мария Александровна.

– Представьте себе, – подхватила последняя, – что-то вроде нашего общества! Какой-то питомник для подобранных на улице детей. Впрочем, ваша дочь может дать более точные сведения об этом деле, нежели я, – прибавила княжна в сторону находившейся тут же, в гостиной, Лики.

– Лика? – вопросительно проронила Мария Александровна.

– Княжна права, мама, князь Гарин действительно устроил питомник для малолетних сирот, и я принимаю в нем горячее участие, – твердо произнесла молодая девушка, бросая на княжну Столпину взгляд, полный укора и смущения.

– Но, моя прелесть, я и не знала, что это – такая большая тайна, – принимая самый невинный вид произнесла та.

– У Лики не может быть никаких тайн от меня, – строго подчеркнула Мария Александровна и, в свою очередь, наградила молодую девушку недовольным взглядом. Вслед за тем ее лицо приняло снова обычно спокойное выражение и она повела с гостьей ту легкую светскую болтовню, которая является на выручку в самые щепетильные минуты жизни.

Но едва только пожилая княжна Дэви ушла, лицо матери Лики снова приняло недовольное выражение, и она строгим голосом обратилась к дочери:

– Ты объяснишь мне, не правда ли, что все это значит?

– Но я, право, не знаю, какого объяснения вы желаете от меня, дорогая мама, – спокойно отвечала молодая девушка. – Княжна Дэви права; князь учредил питомник и вверил его моему попечению.

– Но почему ты скрывала от меня столь великую тайну?

– Я не имела основания болтать о ней, мама; до поры до времени, пока питомник не был еще открыт, все разговоры о нем являлись бы лишними. Теперь же, когда он начал свою деятельность, я могу вам рассказать о нем. Тем более, что нынче же я собиралась сделать это. Тетя Зина учила меня всегда и постоянно свершать в тайне все добрые дела.

– Уж не туда ли вы ездите с Бэтси Строгановой ежедневно, моя дорогая, и преподаете там по целым часам! – тем же недовольным тоном продолжала расспрашивать дочь Мария Александровна.

– Именно, мама. Мне пришлось прибегнуть к маленькой тайне, простите меня и дайте мне разрешение на мои дальнейшие занятия в питомнике, – смущенным голосом проронила Лика.

– Нет, моя дорогая, я нахожу это не вполне удобным, и запрещаю тебе посещать питомник! – резко произнесла Мария Александровна, недовольная тем, что ее Лика скрывала так долго то, что должна была ей сказать, как матери и другу.