Инстинкт убийцы - Слотер Карин - Страница 2

Абигайль перекатилась на живот и поползла к двери. Мужчина схватил ее за ногу и дернул с такой силой, что жгучая боль, прострелив позвоночник, вонзилась ей в плечо. Она шарила по усеянному битым стеклом полу, пытаясь найти осколок достаточно большой, чтобы ударить им врага. Тщетно, она лишь изрезала ладони в кровь. Она принялась изо всех сил отбиваться ногами, не переставая ползти к двери.

– Прекрати! – завопил мужчина, обеими руками хватая ее за щиколотки. – Проклятье! Я сказал, прекрати!

Она замерла, пытаясь перевести дыхание, пытаясь думать. В голове звенело, и ей никак не удавалось сосредоточиться. В двух футах от нее все еще была отворена входная дверь, за которой виднелся плавный изгиб дорожки, ведущей к припаркованной на улице машине. Абигайль изогнулась, чтобы взглянуть в лицо противнику. Он стоял на коленях и держал ее за ноги, не давая вырваться. Нож лежал рядом, на полу. У него были зловещие черные глаза – два осколка гранита под тяжелыми веками. Мощная грудная клетка вздымалась и опадала. Он тоже пытался отдышаться. Его рубашка была пропитана кровью.

Кровью Эммы.

Абигайль напряглась и рванулась вперед, успев вонзить ногти мужчине в глаза прежде, чем он наотмашь ударил ее по лицу. Но Абигайль продолжала вдавливать пальцы, чувствуя, как подаются глазные яблоки. Его пальцы сомкнулись у нее на запястьях. Он пытался оторвать ее руки от лица, но Абигайль не сдавалась. Он был в двадцать раз сильнее ее, но она думала только об Эмме, о той доле секунды, на которую увидела наверху свою дочь, о позе, в которой она лежала, и о задранном на маленькую грудь подоле юбки. Девушку почти невозможно было узнать, ее голова превратилась в кроваво-красное месиво. Он отнял все, даже прекрасное лицо ее дочери.

– Подонок! – закричала Абигайль, когда мужчина оторвал ее руки от своих глаз.

Она впилась зубами в его пальцы и сжимала их до тех пор, пока не прокусила до кости. Мужчина дико закричал, но не выпустил ее запястий. На этот раз Абигайль, ударив его коленом, попала точно в пах. Окровавленные глаза нападавшего широко открылись, изо рта пахнуло кислым дыханием. Хватка мужчины ослабела, но он не разжал пальцев. Упав на спину, он увлек Абигайль за собой.

Ее руки автоматически сомкнулись вокруг его шеи. Она чувствовала, как двигаются под ладонями хрящи его горла. Кольца пищевода гнулись, как мягкий пластик. Он крепче стиснул ее запястья, но Абигайль все же удалось упереться локтями. Это позволило ей всем весом навалиться на врага. Ее трясущиеся руки и плечи пронзила острая боль, пальцы свело судорогой, как будто в нервные окончания вонзились тысячи крошечных иголок. Она ощутила под ладонями вибрацию – это мужчина пытался заговорить. Поле ее зрения снова сузилось, и она увидела красные точки, быстро покрывающие белки его глаз, его мокрые губы и вывалившийся язык. Она сидела на нем сверху и чувствовала, как он выгнул спину, пытаясь ее сбросить.

Вдруг явилась непрошеная мысль о Поле. Она вспомнила ночь, когда они зачали Эмму. Тогда Абигайль совершенно точно знала, просто знала, что они делают ребенка. Она точно так, как сейчас, сидела верхом на муже, желая знать наверняка, что выжала из него все, до последней капли, чтобы их ребенок получился просто идеальным.

И Эмма была идеальной… У нее была милая улыбка и открытое лицо. Она доверяла всем, кого встречала, сколько Пол ее ни предостерегал.

Теперь Эмма лежала наверху. Мертвая. В луже крови. Со сдернутым до колен нижним бельем. Ее бедная малышка. Через что ей пришлось пройти? Какие унижения она вынесла от рук этого человека?

Внезапно Абигайль ощутила между ног что-то теплое. Мужчина обмочился. Широко раскрыв глаза, он смотрел на нее. Он ее действительно видел. Но потом его глаза остекленели. Он уронил руки на кафельный пол, и осколки хрустнули под его ладонями. Тело обмякло, и он замер с открытым ртом.

Абигайль сползла на пол и села, глядя на лежащее перед ней безжизненное тело.

Она его убила.

День первый

Глава 1

Уилл Трент смотрел в окно автомобиля, слушая, как его босс кричит в свой сотовый. Не то чтобы Аманда Вагнер действительно повышала голос, но звенящая в нем сталь вынуждала людей, разрыдавшись, бросать расследование. А это было немалым достижением, особенно с учетом того, что большинство ее подчиненных были мужчинами.

– Мы на перекрестке… – Она вытянула шею, пытаясь прочитать надпись на табличке. – Прадо и Семнадцатой. Возможно, вы могли бы найти информацию у себя в компьютере?

Она покачала головой. Ей явно не понравилось то, что она услышала.

– Может, стоит еще немного покружить по улицам, – попытался вмешаться Уилл. – Мы могли бы найти…

Аманда прикрыла глаза ладонью и прошипела в телефон:

– Сколько нам придется ждать, пока восстановится сервер?

Ответ вынудил ее тяжело вздохнуть.

Уилл кивнул на монитор, занимающий всю середину обшитой деревом приборной доски. В «лексусе» было больше примочек и наворотов, чем в шляпе клоуна.

– Разве у вас нет прибора спутниковой навигации?

Она опустила руку и задумалась над его вопросом, после чего принялась нажимать какие-то кнопки на приборной доске. Изображение на мониторе не изменилось, зато громче заработал кондиционер. Уилл усмехнулся, но тут же поперхнулся, потому что Аманда метнула в него угрожающий взгляд и предложила:

– Может, пока Кэролайн разыскивает карту, вы достанете из бардачка руководство для пользователя?

Уилл подергал защелку бардачка, но он был заперт. Он подумал, что это в принципе могло бы охарактеризовать его отношения с Амандой Вагнер. Она часто отправляла его туда, где все двери были заперты, и ожидала, что он каким-то образом сумеет преодолеть это препятствие. Уилл тоже любил интересные головоломки, но с ее стороны было бы мило хоть иногда вручать ему ключ.

Хотя, с другой стороны, Уилл никогда не умел обращаться за помощью, особенно к таким людям, как Аманда Вагнер, которая, как ему казалось, то и дело перечитывала список своих должников.

Он смотрел в окно, слушая, как она поносит свою секретаршу за то, что та не держит под рукой карту города. Уилл родился и вырос в Атланте, но в Энсли-Парке ему приходилось бывать нечасто. Он знал, что это один из самых старых и богатых районов города, где более сотни лет назад возвели свои завидные поместья юристы, врачи и банкиры, чтобы будущие юристы, врачи и банкиры могли жить так же, как и они, – в уютном и безопасном уединении посреди одного из самых опасных мегаполисов по эту сторону линии Мэйсона – Диксона. Единственным, что изменилось за эти годы, было то, что услуги чернокожих женщин, ухаживающих за белыми детьми, теперь оплачивались лучше.

Со своими резкими поворотами и развязками с односторонним движением, Энсли, казалось, был создан для того, чтобы приводить гостей в замешательство, если не для того, чтобы откровенно их отваживать. Улицы, по большей части, представляли собой широкие, обсаженные высокими деревьями проспекты с уютно расположившимися на холмах и взирающими на мир с безопасной дистанции домами. Повсюду были густые парки, пронизанные тропами и усеянные качелями и каруселями. Некоторые из садовых дорожек были все еще вымощены брусчаткой. Хотя в архитектурном отношении дома отличались друг от друга, чувствовалось нечто общее в их идеально выкрашенных фасадах и профессиональном дизайне лужаек перед ними. Наверное, это объяснялось тем, что даже недвижимость, нуждающаяся в ремонте, стоила здесь не меньше миллиона баксов. В отличие от его собственного района Понси-Хайленда, расположенного всего в шести милях отсюда, в Энсли не было домов, выкрашенных во все цвета радуги, и метадоновых клиник.

Уилл наблюдал за бегуном, остановившимся, чтобы немного потянуть мышцы, а заодно украдкой рассмотреть «лексус» Аманды. Согласно сообщению, прозвучавшему в выпуске новостей, в городе из‑за смога было объявлено чрезвычайное положение. Людям не рекомендовалось без абсолютной необходимости вдыхать воздух за пределами своих жилищ. Судя по всему, в расчет этого никто особенно не принимал, несмотря на то что столбик термометра уже преодолел отметку в сто градусов. С тех пор как они въехали в Энсли-Парк, Уилл насчитал не меньше пяти бегунов. Почти все они были женщинами. Своими прокачанными на пилатесе телами и затянутыми в пружинистые хвостики волосами они отлично соответствовали стереотипу бойких идеальных мамаш.