Приключения 1968 - Жемайтис Сергей Георгиевич - Страница 69

Виктор, проклиная свое упрямство, все бродил и бродил у большой кучи камней. Куча как куча; с той лишь разницей, что из ее середины торчат шесты. На самом длинном болтаются конские хвосты. К коротким привязаны разноцветные тряпки.

Так выглядит мазар — могила святого. Ее считают чудотворной. Свидетельство тому — приношения паломников: цветные ленточки, привязанные к ветвям могучих карагачей, которые растут недалеко от мазара.

Небольшой ручей, огибая мазар, бежит мимо карагачей и впадает в тщательно ухоженный пруд. Где вода, там и змеи. Поэтому Виктор нисколько не сомневался, что у ручья найдет не одну гюрзу. Но пока их не было…

«А может быть, Олег прав, — думал Виктор, в сотый раз обходя вокруг мазара. — Третий день ищу — и ни одной змеи».

Вдруг он увидел здоровенную гюрзу. Она скользнула между камнями и скрылась в глубокой щели. Виктор нащупал змею крючком, но вытащить не мог.

— А-а-а, черт! Возись тут с тобой! Все равно достану!

И он начал разбрасывать камни.

— Стой, нечестивец! Стой! — раздался вдруг дребезжащий тенорок. — Остановись, сын греха и блуда! Остановись! Да будут прокляты твои предки и потомки до седьмого колена!

По тропинке трусил старик и, размахивая суковатой палкой, сыпал проклятья. Подбежав к мазару, он бросился на Виктора, норовя огреть его палкой. Тот едва успел увернуться.

— Там змея, отец! — кричал Виктор. — Большая ядовитая змея! Надо ее поймать!

— Убирайся прочь, неверный! — визжал старик. — На святой могиле не может быть ничего нечистого! Убирайся прочь, да сожрет тебя и твое племя Иблис![6]

— Но ведь здесь бывают паломники! Кого-нибудь гюрза наверняка цапнет!

— Э-э-э, неверный, — презрительно сказал старик. — На всех праздниках бывает ишан Абду-Саттар. Его молитва исцеляет любую болезнь!

— Нет, от змеиного укуса молитва не поможет. Нельзя пускать сюда людей!

— Я не буду с тобой спорить, неверный, — отвернулся старик. — Не тебе указывать, где собираться правоверным на моление! Сегодня у нас большой праздник. Вечером сюда придут сотни паломников, и хутьбу[7] прочтет сам Абду-Саттар!

— Ладно, дед. Ругаться я с тобой не буду. Скажи лучше, где живет ишан…

— В Ура-Тюбе. Это за перевалом.

— Ничего. Часа за три дойду.

Как Виктор ни торопился, до кишлака он добрался лишь к полудню. Ишан Абду-Саттар принял охотника в тенистом саду у большого прохладного хауза[8]. Он сидел в окружении своих причетников на укрытом коврами айване[9] и задумчиво перебирал четки.

Виктора подвели к айвану и указали на краешек коврa. Ишан сонно взглянул на охотника и, вздохнув, снова опустил веки.

— Говорите, — шепнул мулла. — Ишан-бабахан слушает вас.

— Я пришел сказать, ишан-бабахан, что проводить праздник у мазара в Рамазан-сае нельзя! Там есть змеи!

Ишан погладил бороду и важно сказал:

— Уважаемый морибоз![10] Даже до нашего глухого кишлака, стоящего в стороне от шумных путей мирской жизни, долетела ваша слава. Мы уважаем вас и ваши славные дела. Да наградит вас аллах! Однако сейчас ваша тревога напрасна. Сорок лет отмечают правоверные великий праздник курбан-байрама у святого мазара! И ни один правоверный не пострадал за эти годы. Аллах, это он, великий и всемогущий, охраняет молящихся от зловредных гадин! Без его святой воли ни один волос не упадет с головы правоверного! Иди с миром, морибоз. Быть празднику у мазара! О-о-омин!

Ишан молитвенно погладил бороду и закончил:

— Час полуденного намаза близок. Нам молиться нужно.

— Подожди еще минутку, ишан, — настаивал Виктор. — В прошлые годы курбан-байрам праздновали в другие месяцы. Тогда змеи сидели в норах. А сейчас, после зимней голодовки, они усиленно охотятся… Проводите праздник в другом месте. Иначе не миновать беды! Кто-нибудь обязательно нарвется на гюрзу, а сыворотки у вас, конечно, нет…

«Ах, морибоз, морибоз! — думал ишан. — До чего же ты глуп! Неужели ты не понимаешь, что курбан-байрам — это лишняя возможность собрать верующих и словом божиим удержать их подле себя?!. Нет, морибоз, даже если бы все змеи Памира сползлись к мазару, я не отменю праздника!»

— Сыворотка твоя нам не нужна, — сказал ишан. — Это лекарство сделано из крови свиньи! А свинья — самое презренное и проклятое аллахом животное! Ни один истинный мусульманин не позволит влить себе кровь свиньи! Даже под страхом смерти! Я свое слово сказал. Нам молиться нужно и собираться в путь. Паломники уже ждут. О-о-омин!

На площадке перед мазаром сидели люди. В торжественной тишине они ждали проповеди.

Ишан вышел к народу в белоснежном халате и зеленой чалме. С двух сторон его почтительно поддерживали мюриды[11]. Они почтительно ввели ишана на минбар[12] и отступили. Ишан провел руками по лицу и бороде, важно откашлялся и начал хутьбу. Долго говорил ишан, пока не прозвучал общий «О-о-омин». Потом он сел на коврик и погрузился в благочестивое молчание.

Тем временем к мазару выводили приготовленных для заклания животных. Им связывали ноги и укладывали рядами, головой в сторону Мекки. Хозяева телят, коз и баранов точили ножи и ждали, когда ишан совершит омовение и скажет: «Бисмилля!»

Наконец ишан медленно подошел к роднику. Сбросил калоши. Закатал рукава халата… Глянул на вскинувшиеся ножи. Протянул руки к струе… И взвизгнул от ужаса!!! Из щели вылетела змеиная голова, и два острых зуба вонзились в запястье… Ишан рухнул наземь.

Мюриды дико закричали! Вопль подхватила толпа! Никто ничего не понимал, но все с перекошенными от ужаса лицами носились по площадке. Перепуганным людям всюду мерещились змеи… Блеяли и мычали животные… Кричали люди… Еще мгновение — все бросятся к тропе и, сталкивая друг друга в пропасть, побегут вниз.

Вдруг на минбар вскочил мулла.

— Правоверные! — закричал он. — Аллаху было угодно испытать твердость нашей веры! Сейчас ишан-бабахан прочтет молитву — и снова будет здоров!

А ишан лежал в тени карагачей и лихорадочно соображал, что же предпринять.

«Слишком великое испытание послал мне аллах, — думал он. — Если бы молитва действительно могла исцелить! О-о-о! Я благословил бы эту змею. Но молитва не поможет. Я умру… Где-то поблизости бродит морибоз… Сделает укол — и буду жить… Но тогда люди поймут, что молитва бессильна… Нет, лучше смерть… Будут пышные похороны… Откроют еще один мазар… Рука синеет… Скоро я потеряю сознание… Тогда умру наверняка… О аллах, прости меня! Сегодня ты потеряешь много рабов своих! Все эти люди станут свидетелями моего позора и больше не пойдут в мечеть. Но я не хочу умирать! Слышишь, аллах, не хочу!!! Исцели меня! Или я позову морибоза, и он вольет в меня кровь свиньи!»

Разыскали Виктора быстро. Когда он осмотрел руку ишана, то сразу понял, что одним уколом здесь не обойтись.

«Ну, ишан, повезло тебе! — подумал он. — Не порвись у Олега карман, его аптечка ко мне бы не попала. Был бы тебе тогда полный каюк…»

— Сынок, — тихо сказал ишан. — Бог нас рассудит… Сделай мне укол…

— Не слышу, ишан. Говори громче! Да и люди хотят слышать твое слово… Ты хочешь, чтобы я влил тебе кровь свиньи?..

Ишан взглянул на притихшую толпу. На руку… И твердо сказал:

— Лей!

Первый укол Виктор сделал быстро. А когда обламывал кончик второй ампулы, рука дрогнула.

«Сами-то мы теперь без сыворотки, — мелькнула страшная мысль. — Не дай бог, кто-нибудь нарвется… Ладно, обойдется… Тем более одна ампула есть у Андрея».

— Всё! Теперь в больницу. Быстрее! — сказал Виктор. — И не вздумайте заезжать в мечеть! Скачите прямо в райцентр!