Сильвия и Бруно - Кэрролл Льюис - Страница 20

Тут Профессор не на шутку встревожился, даже схватился за голову.

— Если только позволить ему начать читать Стихотворение, — прошептал он Сильвии, — он ни за что не закончит! Никогда!

— А разве он уже начинал читать Стихотворение и не заканчивал его? — спросила Сильвия.

— Целых три раза, — ответил Профессор.

Бруно встал на цыпочки, чтобы дотянуться губами до Сильвиного уха.

— А что стало с теми тремя Стихотворениями? — спросил он. — Он всё ещё читает их?

— Тсс! — перебила Сильвия. — Другой Профессор что-то хочет сказать.

— Я постараюсь минимизировать это Стихотворение. То есть, сделать его поменьше, — потупив глаза, сообщил Другой Профессор печальным голосом, который совсем не вязался с его лицом, ведь он забыл, что всё ещё продолжает весело улыбаться. («Только это вряд ли была улыбка, — говорила впоследствии Сильвия, — просто, наверное, рот у него сделан такой формы».)

— Только бы получилось! — воскликнул Профессор. — Впрочем, чему быть, того не миновать!

— Запомни это! — прошептала Сильвия Бруно. — Очень хорошее правило на тот случай, если ты поранишься.

— И на тот случай, если я начну шуметь, — добавил маленький проказник. — Так что не забывай его тоже, сестрица!

— О чём это ты? — произнесла Сильвия, усиленно пытаясь нахмуриться (любопытство мешало ей).

— Я ведь постоянно, — продолжал Бруно, — слышу от тебя: «Можно поменьше шуметь?»  И я всегда отвечаю тебе: «Нельзя». Потому что чему быть, того не мини… зовать».

ГЛАВА XI. Питер и Пол

— Как я уже говорил, — начал Другой Профессор, — нужно всего лишь придумать Стихотворение, в котором встречались бы эти слова — ну вот такое хотя бы:

«“Как беден Питер, — думал Пол. —

Но с ним друзья недаром мы.

И хоть я сам почти что гол,

Я дать готов ему взаймы.

Как меркантилен этот век!

Одним собою занят всяк.

Я НА ПОЛСОТНИ ФУНТОВ ЧЕК

Для Пита выпишу, вот так!”

В восторге Питер — наступил

В судьбе счастливый поворот!

Распиской Полу подтвердил,

Что всё до шиллинга вернёт.

И Пол сказал: “Не тратя слов,

Мы установим дату всё ж.

Ты деньги к маю приготовь —

Четвёртого числа вернёшь”.

Но Пит ему: “Сейчас апрель!

Уж первое число, заметь.

Ты дал мне только пять недель —

Чихнуть, и то мне не успеть!

Поторговать бы мне хоть

Я здесь куплю, а там продам”.

Но Пол ответил: “Не пойдёт.

Прости, ни дня ещё не дам!”

Ответил Питер: “Хоть бы так!

Тогда скорее чек давай.

Я выпущу пакет бумаг,

Чтоб заработать честный пай”.

Но Пол ему: “Куда — скорей!

Тебя ссужу я, ты мне верь.

Вот через десять, скажем, дней,

Но неудобно мне теперь”.

Летят недели, ходит Пит,

Но всё ни с чем идёт назад.

Ведь Пол одно ему твердит:

“Сегодня неудобно, брат!”

Прошли апрельские дожди,

К концу подходят пять недель,

А Пол заладил: “Жди да жди!”

Тянул, короче, канитель.

Пришло четвёртое, и Пол

С юристом входят к Питу в дом.

“За долгом я, вишь, сам зашёл,

Давай расплатимся добром”.

От горя Питер сам не свой;

Он рвёт власы; растерян Пол.

Уж кудри скошенной травой

У ног друзей устлали пол.

Жалел беднягу сам юрист,

Бросал на Пита слёзный взор.

Что делать — вот он, этот лист;

Подписан Питом договор!

Юристу, впрочем, не впервой;

И взял он свой обычный тон:

“Платите лучше, милый мой,

Не то рассудит вас закон!”

Тут молвил Пол: “Ужасный час!

О Питер-друг, остановись!

Не рви ты кудри, горячась:

Богат не станешь — станешь лыс!

Приди в себя скорей, молю!

Ты в крайней горести своей

Не умножай печаль мою

И эти кудри пожалей!”

“Желал бы я вам отплатить, —

Ответил Пит, — от всей души.

Я верность дружбе оценить

Умею. Но к чему спешить?

Пускай и впрямь велит закон:

Чего не брал — отдай назад!

Такой расчёт, однако ж, — он

Уж больно неудобен, брат!

Пол благороден — я бы так

И про себя желал сказать.

(Тут Пол зарделся, словно рак,

И долу опустил глаза.)

Но всё поглотит этот долг,

Что я сумел за жизнь скопить!”

“Нет, нет, мой Питер! — молвил Пол. —

Судьбу не можешь ты хулить!

Ты уважаем там и здесь,

Не носишь рвань и вроде сыт;

Ещё и средства, вижу, есть

В цирюльне подзавить усы;

Хоть Благородством ты и впрямь,