Пес войны - Рощин Валерий Георгиевич - Страница 49

Глава пятая

Окраина небольшого приморского села выглядела заброшенной и необитаемой. Домик семьи знакомого охотника примостился к опушке тайги, вплотную подступающей к околице. Два черных внедорожника, стояли, едва не касаясь мощными бамперами покосившихся деревянных ворот. Блестевшие свежим лаком современные автомобили, на узенькой деревенской улочке, совсем не вписывались в картину натурального хозяйства и смотрелись как инородный в заповедных краях, элемент далекой урбанизированной жизни.

«Если у нас все получилось с двумя вагонами, они, должно быть, полагают, что здесь бездонная бочка, из которой бери и черпай, кто сколько захочет. Самоуверенные идиоты!.. Глупые смертники!.. Убийцы!..»

Второй день Руслан пребывал в бешенстве. От него досталось и помощнику, и вымуштрованной охране, и даже ни о чем не подозревавшему Хасану. Рамзан по телефону договорился о встрече и приехал к нему домой в тот же день — часа через три после ухода больной и еле живой Элеоноры. На сей раз, эмиссар выложил колоссальную сумму денег — три миллиона долларов и уже не просил, а буквально требовал организовать покупку в два раза большей партии оружия, боеприпасов и пластида. Напрасно пожилой чеченец объяснял, что не все от него зависит, и что не стоит, следуя хорошо знакомым посланнику соображениям безопасности, рисковать дважды в столь короткий срок. Рамзан не желал слушать отговорок. Он не шантажировал, но в уверенном тоне несколько раз прозвучали угрожающие нотки, и Руслан снова вспомнил о родственниках, обитавших в пекле войны…

О старшем брате, слава Аллаху, гость из Ичкерии боле не обмолвился, однако, время от времени, в течение короткой беседы, ненароком выдавал такие исчерпывающие данные о самом Руслане, что седые волосы того потихоньку вставали дыбом… «Да… круто я влип!.. — сокрушенно покачал головой Газыров. — И организация, стоящая за эмиссаром — очень серьезная! Как им удалось выяснить, где находится моя семья? Откуда у них данные о загранпаспорте на имя Тимура Сирхаева? И потом эта загадочная фраза в конце беседы: „Если вы не поторопитесь, мы непременно напомним о себе…“ Столько вопросов, а ответов — увы, ни одного… Но понятно главное — лучше с ними не связываться, а раздобыть через Скрябина еще четыре вагона с этим дерьмом. Раздобыть, чего бы мне это ни стоило!!»

Два охранника ушли с хозяином дома в соседний — за поворотом реки, кедрач — проверять поставленные загодя капканы. Двое других молодых чеченцев, боясь, лишний раз, показаться на глаза разъяренному боссу, занимались под руководством Мухарбека приготовлением шашлыка. Отдаленное глухое место было выбрано для срочной встречи со Скрябиным. Адмирала пришлось долго уговаривать свидеться еще раз. Изрядно струсив во время первой сделки, тот едва начал приходить в себя, и никак не мог взять в толк, чего же еще от него хотят опасные компаньоны.

Газыров восседал на деревянном крыльце, курил одну за другой сигареты и изредка наливал в рюмку и опрокидывал в себя водку, бутылка которой стояла здесь же — ступенькой ниже. С заднего двора неслышно подошел Мухарбек в пропахшем костром, коротком вязаном джемпере. В руках он нес торчавшие веером шампуры с прожаренными, но на вид сочными, большими кусками мяса. Сев рядом, чеченец протянул один шампур приятелю.

— Подкрепись, этот тюлень опять опоздает…

— Черт с ним, лишь бы приехал, — отмахнулся хмурый Руслан и принялся за шашлык.

— Думаешь, второй раз удастся уговорить?

Медленно прожевав первый кусок, собеседник пожал плечами и неуверенно ответил:

— Не знаю… Не согласится — буду искать другие способы. Меня Грозный в угол зажимает, и я церемониться со Скрябиным не собираюсь. Он теперь с нами в одной упряжке — жаловаться на мою настойчивость не побежит!..

В душе Мухарбека давно зародилось чувство тревоги — с тех самых пор, как в их спокойной до сели жизни вдруг появился эмиссар из далекой Ичкерии. Вначале смятение подавлялось надеждой на скорое завершение аферы, да и обычная уверенность давнего друга всячески подогревала это чаяние. Потом, после вторичного визита Рамзана все надежды рухнули. Владелец «Восточной кухни» активно помогал Руслану в организации поставки оружия и понимал — в случае провала, его вряд ли пощадит рука богини возмездия — Немесиды.

— У тебя есть какой-то план на тот случай, если… — негромко, боясь даже произнести страшные слова, спросил Мухарбек.

— Пока нет, — ответил седой чеченец, без труда поняв, что беспокоит сидящего рядом друга, — но я подумаю. У тебя ведь есть деньги?

— Ну, сколько-то найдется…

— Вот и отлично! С ними всегда можно отыскать выход.

По меркам Газырова, приятель не принадлежал к числу богатых людей Владивостока. Доход с единственного ресторана, конечно же, позволял жить, не считая каждого рубля, но тягаться с наваром, получаемым самим Русланом от ежемесячной перепродажи многих десятков автомобилей, разумеется, не мог.

— Твои скоро вернуться из Японии?

— Не знаю… Да и стоит ли им возвращаться?..

Разговор не складывался. Неглупый Мухарбек, полностью доверившись Руслану в самом начале, вдруг почувствовал одиночество перед пугающей неизвестностью. У него не было отлаженных связей по всему Дальнему Востоку; он обходился без огромной банды «преторианцев», да и денег-то из-за возросшей конкуренции с китайскими и корейскими ресторанами, несметно расплодившимися в последние годы во Владивостоке, едва хватало, чтобы понемногу откладывать на черный день. В скором времени предстояло поступление четверых детей-погодок в ВУЗы краевого центра, затем свадьбы… От сбережений, вряд ли что-либо останется через пяток лет.

— Руслан дай мне слово…

Газыров, словно напугавшись, перестал жевать:

— Ты о чем?

— Дай мне слово, что поможешь моей семье. Не о себе прошу…

— Ну, ты-то, почему дергаешься? — нервным движением воткнул в крыльцо шампур Газыров. — Ладно, тот вечно потный тюлень трясется с первого дня. Но, ты с чего вдруг запаниковал?

— А, по-твоему — нет причин… — теперь уже Мухарбек взволнованно встав, вышагивал возле потемневших от времени досок небольшого — в три ступеньки крыльца, — ты, должно быть, рванешь в Японию, к семье…

— Разумеется, когда наступит время — уеду. Но сейчас — уверяю: рано об этом рассуждать.

Мужчины помолчали, глядя в разные стороны, затем хозяин ресторана твердо продолжил:

— Давай подумаем вместе о самом худшем.

Устав от этой, бередившей душу темы, Газыров вздохнул, но все же согласно кивнул. Мухарбек налил полную рюмку водки и выпил, не закусывая.

— Я могу завтра же начать переоформление ресторана, — шумно выдохнув, поделился он. Прикурив сигарету, с горечью поделился: — Все равно в этой стране никогда не будет нормальной жизни… Даже здесь нас достали! Вырученных денег, думаю, хватит на первые несколько лет…

— Деньги у тебя будут, — неожиданно перебил его Руслан. — Я отдам тебе всю выручку с этой чертовой оружейной аферы.

Удивленный приятель немного помолчал, затем неуверенно продолжил:

— Я прошу об одном: ты лучше меня чувствуешь развитие ситуации, опасность… И первым поймешь, что нужно спасаться.

— Да что ты ей богу, заладил! Сейчас дождемся адмирала, попробуем уладить дело с четырьмя вагонами, а уж после посмотрим…

— Не перебивай — мне и так трудно обо всем этом говорить. И прошу-то только — моих заранее переправить в Японию, ну и меня потом предупредить вовремя. Дальше уж я сам…

Мухарбек, забыв о дотлевшей до фильтра сигарете, вопросительно смотрел на Руслана, ожидая ответа.

— Хорошо, — согласился Газыров, устало проведя ладонями по лицу, — только не будь наивным. Закажи для начала им новые документы, да и себе заодно…

На крыльцо из дома вышла хозяйка. Немолодую женщину настораживали редкие визиты богатых гостей. Их отдых всегда заканчивался обильными пьянками, и муж, падкий до спиртного, упивался первым. Но кавказцы привозили с собой полные багажники продуктов, ассортимент которых, приводил ее в изумление. Многое, после отъезда отдохнувших визитеров, оставалось не съеденным, и стол небольшой семьи еще неделю ломился от праздничного разнообразия. Прощаясь, чеченцы всякий раз совали деньги. Женщина для порядка отказывалась, но, в конце концов, уступала и затем в спальне, тайком разгладив и пересчитав купюры, прятала внушительную, по местным понятиям сумму за длинную икону — складень. Муж, на следующий день, махнув рюмку оставшейся водки, приходил в чувство и, как ни в чем не бывало, принимался за хозяйство. Кавказская же щедрость позволяла съездить в краевой центр и вернуться с полными сумками обновок и продуктов. Поэтому, со временем, жена егеря не только привыкла к избалованной компании любителей выездов на природу, но втайне, даже поджидала очередного шумного приезда.