Август - Уильямс Джон - Страница 66

На четвертый день после ноябрьских ид она была приглашена в качестве почетного гостя на виллу Квинктия Криспина в Тиволии, куда прибыла в сопровождении Семпрония Гракха, Аппия Клавдия Пульхра и свиты из слуг. По причине теплой погоды пир был устроен на свежем воздухе и затянулся далеко за полночь. Вина было более чем достаточно; в качестве развлечения имелись танцоры обоих полов (которые, не ограничиваясь лишь сценой театра, танцевали, почти нагие, среди гостей, разбредшихся по парку) и музыканты, игравшие греческую и восточную музыку. В разгар гулянья часть гостей (включая указанную даму), как мужчин, так и женщин, бросились в бассейн, где, несмотря на тусклый свет факелов, были замечены в том, что сбросили с себя одежды, после чего продолжали непринужденно плескаться все вместе. После купания свидетели видели, как указанная дама удалилась в заросшую деревьями часть парка вместе с греком Демосфеном, где и пробыла несколько часов.

Последующие три дня дама оставалась на вилле Квинктия Криспина, в течение которых каждый вечер походил на описанный выше.

Я надеюсь, дорогой Тиберий, что эти донесения окажутся тебе полезными. Я же, со своей стороны, буду продолжать собирать интересующие тебя сведения, оставаясь при этом предельно осторожным. Что бы ни случилось, можешь всегда рассчитывать на меня.

IV

Письмо: Ливия — Тиберию Клавдию Нерону в Паннонию (9 год до Р. Х.)

Ты должен выполнить то, о чем я тебя прошу, и причем немедленно: ты должен уничтожить все столь тщательно собранные тобой «доказательства» и уведомить своего друга Кальпурния, чтобы он прекратил всякую деятельность такого рода, если ему дороги твои интересы.

Что, позволь тебя спросить, ты собирался делать с этими твоими «доказательствами»? Использовать для развода? И если так, то по какой, скажи на милость, причине — потому что твоя честь оказалась замаранной? Или ты думаешь, что окажешь большую услугу нашему делу своим разводом? Если это так, то ты ошибаешься, и притом глубоко. Твоя честь не пострадает до тех пор, пока ты остаешься за границей, ибо всем будет ясно, что ты не несешь ответственности за свою жену в данных обстоятельствах, особенно если учесть, что не просто так прохлаждаешься вдали от родных берегов, а находишься на службе у своего императора и отечества; если же, с другой стороны, выяснится, что ты собрал «улики», которые придерживаешь в ожидании благоприятного момента, то тем самым только выставишь себя в глупом свете и вся твоя честь, которую ты таким образом сохранил, будет безвозвратно потеряна. И если ты полагаешь, что сможешь чего–то для себя добиться, настаивая на разводе, то в очередной раз ошибаешься. Как только это произойдет, ты оборвешь последнюю ниточку, связывающую тебя с той властью, о которой мы оба мечтали; жена твоя будет «опозорена», но тебе от этого будет мало проку; более того, ты растеряешь даже то немногое, чего мы сумели достичь.

Действительно, на данный момент положение обстоит таким образом, что ты по–прежнему весьма далек от осуществления нашей общей мечты; да, сейчас даже Юл Антоний, сын врага моего мужа, стоит выше тебя и столь же близок к вершине власти, что и ты. Но не забывай — у тебя есть имя. Мой муж немолод, и никто не знает, что ждет нас впереди. Нашим оружием должно быть терпение.

Я знаю, что твоя жена тебе неверна; скорее всего, мой муж тоже об этом знает. Но если ты попытаешься с помощью законов, введенных им, заставить его наказать свою дочь, он никогда не простит тебе этого; в этом случае ты мог бы с самого начала не приносить в жертву свою личную жизнь.

Мы должны дождаться подходящего момента. Если Юлии суждено навлечь на себя бесчестье, то пусть она это сделает сама, без твоей помощи. Ты ни в коем случае не должен ни во что вмешиваться, а это возможно только в том случае, если ты будешь достаточно осмотрителен, чтобы оставаться тем временем за границей. Я прошу тебя продлить свое пребывание в Паннонии настолько, насколько это возможно в пределах разумного. До тех пор, пока ты остаешься вдали от дома и Рима, наше дело продолжает жить.

V

Письмо: Марцелла — Юлии (8 год до Р. Х.)

Юлия, дорогая, приходи к нам в среду на обед, после которого замышляется скромное развлечение. На нем будут некоторые из твоих друзей (которые, я должна отметить, также являются и нашими друзьями): Квинктий Криспин — непременно, а возможно, и другие. Естественно, ты можешь привести с собой кого пожелаешь.

Я так рада, что после стольких лет мы снова стали друзьями. Я часто с нежностью вспоминаю наше детство, игры, в которые мы играли, наших сверстников: тебя, и бедного Марцелла, и Друза, и — извини — Тиберия, и моих сестер — я почти совсем забыла их всех теперь… А ты помнишь, что даже Юл Антоний жил у нас некоторое время после смерти своего отца? Моя мать присматривала за ним, пока он был маленьким, хотя он был не ее ребенок. И вот теперь Юл мой муж. Как все это странно! Нам много о чем есть с тобой вспомнить.

О Юлия, я знаю — это я была причиной охлаждения между нами, но мне было так обидно, когда мой дядя (твой отец!) заставил Марка Агриппу развестись со мной, чтобы жениться на тебе. Я знаю, ты к этому не имеешь никакого отношения, но я была молода, и мне казалось, что у меня уже никогда не будет такого высокопоставленного мужа, как Марк Агриппа. И я действительно затаила на тебя обиду, хотя и понимала, что ты тут ни при чем. Но я всегда верила, что все будет к лучшему; и, возможно, дядя Октавий мудрее, чем мы думаем. Я очень довольна Юлом; сказать по правде, даже больше, чем Марком Агриппой. Он моложе и красивее и занимает почти такое же положение, как и Марк. Или скоро, без сомнения, займет. Мой дядя, похоже, очень к нему расположен.

Ой, так мне никогда не остановиться — я все такая же болтушка, что и раньше. Мы почти не меняемся с годами, верно? Я очень надеюсь, что мои слова не обидели тебя. Может быть, я не стала умнее, но определенно постарела; я поняла, как глупо женщинам ссориться из–за своих мужей. Ведь они не имеют к нам никакого отношения, не правда ли? Во всяком случае, так мне кажется.

Дорогая Юлия, ты просто должна прийти к нам. Все будут в полном отчаянии, если тебя не будет. Желаешь ли ты, чтобы я прислала за тобой слуг, или предпочитаешь добираться сама? Непременно дай мне знать.

Можешь приводить с собой кого пожелаешь, — впрочем, у нас тоже должны быть весьма интересные люди. Мы прекрасно понимаем твое положение.

VI

Письмо: Гней Кальпурний Пизон — Тиберию Клавдию Нерону (8 год до Р. Х.)

Спешу отписать тебе, мой друг, прежде, чем до тебя дойдут вести из других источников и ты предпримешь опрометчивый шаг, не подкрепленный знанием, которое должно лежать в основе любых действий. Я говорил с твоей матерью, и, несмотря на наше недавнее расхождение во мнениях по поводу «доказательств», которые я поставлял тебе, мы, как мне кажется, полностью согласны в том, что тебе нужно сейчас делать. Ты должен понять, что она не может говорить с тобой прямо, ибо ни в коем случае не желает злоупотребить доверием своего мужа, а посему не станет советовать тебе по секрету то, что не имеет возможности сказать открыто.

Через несколько дней ты получишь послание от отчима, в котором тебе предлагается консульство на будущий год. Тебе также будет приятно узнать, что я буду твоим соконсулом. В иные времена и в обычных обстоятельствах это могло бы рассматриваться как победа; но времена теперь не те и обстоятельства нынче нельзя назвать обычными, поэтому крайне необходимо, чтобы ты действовал с предельной осторожностью.

Ты конечно же обязан принять консульство; у тебя и в мыслях не должно быть отказаться от него — это нанесет сокрушительный удар по твоим планам на будущее, каковы бы они ни были.

Но тебе надо держаться подальше от Рима. Твой отчим конечно же хочет, чтобы ты оставался в городе, но ты ни в коем случае не должен этого делать. Перед тем как покинуть Германию и приехать сюда для вступления в должность, ты должен оставить свои дела в таком состоянии, чтобы тебе было совершенно необходимо сразу же вернуться туда. Если у тебя под рукой нет надежного человека, то ты сам намеренно поставишь свои армии под угрозу, так что тебе не останется ничего другого, как только тут же поспешить назад, чтобы поправить положение. Я уверен, ты сумеешь что–нибудь придумать.