Масштабная операция - Рощин Валерий Георгиевич - Страница 21

— За мной, — кивнул он Александру.

Они быстро спустились по лестнице, встали по обе стороны от двери и по отмашке Торбина ломанулись внутрь. Воронцов был помельче и попроворнее, поэтому немного опередил приятеля — оказался в темном подвале первым. Однако, дальше он то ли забыл о незыблемых правилах штурма незнакомых объектов, то ли растерялся… Вместо того, чтобы форсировать дверной проем пригнувшись и резким броском уйти в сторону, Циркач вдруг остановился, являя собой прекрасную мишень на фоне пятна дневного света и стал беспорядочно палить в разные стороны, вопя при этом пронзительным тенорком:

— Выползай по одному дуст получать, клопы казематные!!!

Двигаясь следом, Станислав уперся в спину товарища. На принятие решения не оставалось и секунды — если в подземелье кто-то обитал, то вот-вот раздадутся ответные выстрелы. В рожке Сашкиного «Вала» двадцать патронов — всего-то на одну приличную очередь и, промедли Гросс — по паре пуль в башку схлопотали бы оба.

Не притормаживая, он со всего маху налетел на орущего дурным голосом сослуживца, оружие которого как раз в этот миг захлебнулось — небольшой боезапас иссяк. Легковесный Воронец кубарем полетел куда-то вперед, второй же офицер отскочить в сторону не успел — сбоку, метрах в семи-восьми, озаряя пламенем темницу, заработал автомат. Торбин среагировал на вспышки и после его короткой очереди последний бандит, коим оказался сам Аслан Дукузов, был смертельно ранен.

Циркачу всегда везло без меры — пули с осколками словно облетали его. А вот Стасу тогда досталось: четыре пули застряли в бронежилете, а одна, все ж таки пробив титановые пластины, повредила левое легкое. Благо Барс недолюбливал громоздкого оружия и пользовался не столь мощным, укороченным «Калашниковым»…

Двумя днями позже Александр навестил Торбина в госпитале.

— Тут фрукты, — положил он на подоконник вместительный пакет, — ешь…

— Спасибо. Как там настроение у наших?

— Все нормально, только скучают. Дождь вторые сутки моросит — все сидят по палаткам. Уж лучше бы делом заниматься, ликвидировать таких, как Чалаев с Дукузовым.

— Да, такая работа поинтересней и полезней будет. Кстати, а что это ты про дуст орал в подвале? — с серьезным видом поинтересовался раненный товарищ.

Воронец покраснел и замялся…

— Это была апробация психической атаки, — вздохнув, виновато признался он.

— А-а, — понимающе кивнул Станислав и больше не стал напоминать о промашке.

Сашка наведывался к нему еще несколько раз, приносил шоколад, фрукты и прочие вкусности, делился новостями… Однако настоящими друзьями им суждено было стать немного позже.

Приблизительно через шесть часов после того, как первый отряд наткнулся на засаду у лесной дороги, группа Щербинина добралась до места скоротечного и ожесточенного боя. Небольшие воронки от гранатных разрывов, свежие следы пуль на стволах деревьев, срезанные ветви, сотни стреляных гильз, трупы сепаратистов…

— Некислый случился махач, — оценил прошедшую стычку старший сержант Портнов. — Наши уложили двенадцать «духов».

— Да, — отозвался полковник, занимаясь привычным делом — изучением следов. — Однако ж двое подранков сумели уйти.

— А бандиты, идущие за Гроссом тут побывали? — деловито справился Сомов.

— Еще бы.

— Прочему же они не забрали трупы своих?

— Хрен их знает. Должно быть спешили. Других причин не вижу.

Чуть позже, метрах в трехстах от ристалища, они отыскали могилу ефрейтора. Собственно, пройти мимо все равно бы не получилось — тело наспех захороненного Бориса Куца виднелось из-под прошлогодней листвы и ветвей. То ли дикие звери, то ли кто-то из шедших по следам первой группы бандитов раскидал тонкий слой валежника, однако останков бойца не тронул.

— Все ж таки один из них погиб в стычке у дороги, — прикуривая сигарету, констатировал комбриг. — Николаич, осмотри парня.

— И этого нашли сволочи. Нигде от них ни укрыться, ни спрятаться… даже в могиле! — еле слышно ругался майор, обследуя труп. Закончив изучение, объявил: — Пулевое отверстие в затылочной области головы. Причем пуля небольшого калибра, скорее всего, пять и шесть десятых миллиметра. Более ни царапины.

— Пуля в затылок? — вскинул брови комбриг. — У кого из троих оставшихся малокалиберное оружие?

— У Гросса «Вал» и «Гюрза» под девятимиллиметровые патроны, — вспоминая, нахмурил лоб оперативник. — У Шипа СВД и спортивный малокалиберный «Марголин». Циркач взял такой же, как и у Торбина «Вал» и этот, как его?..

— Кажется, он предпочитает «Дротик», — помог полковник.

— Совершенно верно — малокалиберный «Дротик»! Значит, такими боеприпасами снабжены двое: Шипилло и Воронцов.

— Когда команда попадает в подобную передрягу, сзади обычно остается снайпер — плюс-минус тридцать метров значения для него не имеет, зато сподручнее бить из укрытия, не обнаруживая себя перемещениями, — задумчиво молвил Щербинин, затем смачно сплюнул под ноги и проворчал: — Выходит, Шип был сзади. Я, черт возьми, уже перестаю удивляться!

— А я в таком случае неприятно удивлен, — гневно выдохнул Сомов.

Пожилой собеседник воззрился на него с немым вопросом.

— Положительно удивлен тому факту, Юрий Леонидович, что круг подозреваемых в предательстве сужен до неприличия. Получается, что оборотень — один из хорошо знакомых нам людей. Впрочем, едва ли кому-нибудь от этого большая радость. Легко можно ошибиться в предсказании на кого нынче укажет жребий.

Не ответив, тот вдавил окурок в землю, зло прихлопнул его ногой и, отойдя в сторону, принялся изучать карту.

Через четверть часа гранатометчик был похоронен должным образом. Бойцы постояли возле неприметного бугорка, водрузили на головы повязки и ринулись в дальнейшую погоню.

Поздним вечером четвертых суток преследования отдел «Л» связался с генералом Бондарем и продиктовал следующее лаконичное послание, полученное от Константина Николаевича:

«Иудой уничтожен пятый боец спецгруппы Гросса — ефрейтор Куц. Отставание от первой группы сократилось до четырех часов.

Б. К.»

Часть вторая Провал «Вердикта»

Последнее донесение из отряда полковника Щербинина вызвало у штабных офицеров оперативного соединения немалое замешательство.

Во-первых, за короткий срок операции «Вердикт» появилось слишком много жертв, весьма слабо подходящих под определение «боевые потери». Объяснять и оправдывать «в верхах» смерть людей из-за действующего и не изобличенного по сей день провокатора, командованию становилось все сложнее.

Во-вторых, после нескольких громких провальных рейдов Федеральных сил, столичным генералитетом незадолго до старта «Вердикта» был спущен некий негласный лимит все того же «боевого ущерба». Потери, указанные в официальных реляциях и докладных, существенно занижались, и хотя простой русский люд давно понимал, что к приукрашенным цифирям следует, как минимум, добавлять ноль, московское начальство все еще строило иллюзии. Директива чем-то смахивала на закрытые документы из Политбюро ЦК КПСС и гласила: в сутки данные о потерях не должны превышать более одного человека из взвода; трех из роты; девяти из батальона. Дальше по логике, говоря о масштабах полка, должна была следовать цифра «двадцать семь», но о таком уроне в столице боялись даже думать. Спецгруппа Торбина, недотягивающая по численности и до отделения — минимального армейского подразделения, уже прилично превысила свой предел.

И, наконец, в-третьих. Предателем, судя по всему, являлся кто-то из оставшихся трех профессионалов высочайшего уровня. Это подливало изрядную порцию масла в вот-вот готовый разгореться грандиозный скандал: наличие оборотней из числа прапорщиков, а тем более боевых офицеров издавна считалось пятном позора, явным образом характеризующим колоссальные недоработки не только в воспитательной работе, но и во всех остальных аспектах жизни и деятельности силовых структур.