Масштабная операция - Рощин Валерий Георгиевич - Страница 10

— Вперед, — прошептал Гросс молодому солдату.

— Давайте вы, а я последним, — предложил тот слегка подсевшим голосом.

От старшего группы не укрылось изрядное волнение парня. На учебном полигоне любой спецназовец многократно проходил подобные тренировки, но в реальных боевых условиях следовало брать поправку с известным «коэффициентом обалдения».

— Последним спускаться сложнее, Роман, — мягко, но не без твердости в голосе объяснил офицер. — У тебя получится — ты же в спецназе служишь, а не в милиции, верно? Где твой скрепер-блок? Давай-ка, пристегивай, и пошел.

Деркач быстро произвел нужные манипуляции со стопорным устройством самохвата, фиксирующегося на фале в момент падения, и в нерешительности остановился на краю обрыва. Торбин похлопал его по плечу и легонько подтолкнул к ущелью. Рядовой повиновался — развернувшись спиной к пропасти, исчез в темноте…

Капитан прислушался. Тихий, короткий свист должен был оповестить об удачном нисхождении. Однако через несколько секунд он уловил непонятный шорох, звуки осыпающихся мелких камней и заметил, как обе веревки елозят по краю скалы то вправо, то влево — видимо, юный боец продолжал нервничать.

— Спокойно Рома, спокойно, — лежа у обрыва, произнес командир и придержал второй фал, исполняющий роль страховочного.

Но вместо ответа или сигнала об окончании спуска из черного безмолвия внезапно донесся истошный крик, оборвавшийся далеко внизу гулким ударом…

После переезда в Санкт-Петербург и поселения в холостяцкой общаге бригады, больше напоминавшей казарму, нежели жилье гостиничного типа, Торбин около года провел в постоянном изучении новых для себя дисциплин. Полковник Львовский по достоинству оценил владение молодым лейтенантом тонкостей кулачного боя, но недвусмысленно при этом заметил: «Надобно тебе, парень хорошенько обучиться и другим единоборствам». Разумеется, Стас постигал азы всевозможных видов драк еще с училищной поры, потом шлифовал навыки в войсках, однако, побывав на первой же тренировке рукопашников, понял: до совершенства далековато…

Теоретические занятия проводились в специально оборудованных аудиториях. На стенах одной висели стенды с разнообразными системами оружия. По углам другой стояли огромные стеллажи с образцами достижения в области ультрасовременной связи. В кабинете тактики десятки планшетов разъясняли методы ведения боев в различных условиях. Кроме того, в учебном корпусе имелись помещения для изучения психологии вероятного противника и способов оказания экстренной медицинской помощи. Теория сменялась практикой на полигонах и стрельбищах. Вечерами же, будто одержимый, Гросс отрабатывал в спортзалах до автоматизма элементы каратэ-До, сетокана, фехтования холодным оружием, армейского и русского рукопашного боя, боевого самбо, самозащиты без оружия и приемы комплекса «Молния».

Командиры, они же — преподаватели, в отряде подобрались маститые, многократно бывавшие в горячих точках планеты и успевшие многое из учебного материала испытать на собственной шкуре. Помимо текста теорий, изложенного сухим служебным языком, они частенько и в красках рассказывали подопечным о Кавказской войне, о культуре, быте, традициях и религии чеченцев с ингушами. Не раз потом Станислав с благодарностью вспоминал «лирические отступления» наставников от утвержденных программ. Кое-что из услышанного ему не просто пригодилось в будущих командировках, а подчас спасало жизнь.

Краткосрочный дебютный вояж в Чечню уже в качестве спецназовца случился ровнехонько через неделю после присвоения Гроссу очередного офицерского звания. В ушах еще гремела музыка банкета, организованного в отрядной столовой, еще не забылись поздравления новых приятелей, как он в составе небольшой группы летел на транспортном самолете ВВС из северной столицы в маленькую южную республику. Командовал группой сам Львовский, а двух старлеев — Торбина и Воронцова взял то ли в качестве заместителей, то ли для скорейшего вхождения молодых и толком необстрелянных парней в строй боевых товарищей…

— Задача перед нами стоит следующая, — объявил полковник, когда бойцы в ожидании грузовых автомобилей, выстроились в две шеренги на магистральной рулежке аэродрома. — В одном из сел под Урус-Мартаном разведка засекла банду Дукузова — эмира Урус-Мартановского района. Для тех, кто еще не владеет полной информацией, поясняю… — он слегка покосился на двух молодых офицеров и продолжил вводный инструктаж: — Дукузов Аслан Магомадович по кличке Барс — авторитетный полевой командир и один из сподвижников известного террориста Арби Бараева. Выполняет со своими головорезами самые дерзкие и жестокие налеты на части федеральных войск…

Стас стоял рядом с прапорщиком Шипилло, привычно держал руки за спиной, быстро перебирал пальцами монетку с заточенными как у бритвы краями и внимательно слушал комбрига. Перед глазами же сами собой всплывали кадры трофейных видеосъемок, захваченных в разное время при ликвидации бандформирований. Спецназовцев частенько собирали в одном из классов питерской базы и прокручивали эти страшные записи. Чеченские видеооператоры бесстрастно фиксировали пытки и казни военнопленных. Юных русских мальчишек сначала избивали до полусмерти, потом выкалывали глаза, рубили головы… В лучшем же случае просто стреляли в затылок. После просмотра подобной хроники, предназначенной для закрытого показа людям с исключительной нервной системой, бойцы расходились молча, сжимая в неистовой жажде мщения свои здоровенные кулаки…

— Итак, — оторвал Торбина от мрачных воспоминаний голос полковника, — на днях начинается крупномасштабная операция Федеральных войск, нам же, под их прикрытием, предстоит ювелирная акция по устранению Барса. Повторяю, — он снова мимолетно глянул на старлеев, — бригаде поручено физическое уничтожение Барса. Точное время операции пока неизвестно, но будьте готовыми к ее началу в самый неожиданный момент. Девиз и принцип наших действий остается прежним: пусть он умрет сегодня, а мы умрем позже!

Алексея Эдуардовича Львовского подчиненные боготворили. За долгую службу он успел побывать чуть не во всех горячих точках, упоминаемых в средствах массовой информации; с десяток лет потрудился в легендарной «Альфе»; к тому времени был бессменным командиром бригады со дня ее основания в далеком 1992 году. Офицером слыл образцовым, подопечным своим прощал многие выходки в Петербурге, считая это нормальной разрядкой после продолжительных чеченских кошмаров. Штабистов и хозяйственников не терпел, понося и гоняя их при любом удобном случае.

Операции по устранению главарей-моджахедов разрабатывал самостоятельно, сам же принимал в них непосредственное участие, преподнося молодежи личным примером уроки бесстрашия и военной хитрости. Подобной практикой сыскал себе огромный авторитет и всеобщее уважение. Опыт с легкостью передавал остальным, душой был открыт, характер имел уравновешенный. Никто ни разу не слыхивал от него дурного слова или фразы, сказанной в пылу гнева. Однако жутко провинившихся, равно как и недоучек вызывал поодиночке в кабинет или командирскую палатку и душу выматывал прямым мужским разговором так, что желающих потом сказаться очередником на такую пытку не находилось месяца три-четыре…

Первый этап «крещения» — психологический, состоялся еще по дороге в палаточный городок расположенный под Ханкалой. Колонна автомашин и бэтээров прикрытия следовала с аэродрома по извилистой грунтовке, проложенной среди рельефной, каменистой местности. Водители старательно выдерживали скорость и дистанцию, установленные на инструктаже и вели технику предельно осторожно. Примерно через полчаса пути, змейка дорожного полотна плавно вильнула вниз, одинокие деревья и редкие бугорки кустов на обочинах постепенно сменились густым лесом.

Львовский находился в кабине первого бронетранспортера и не мог видеть, как с одной из примыкающих проселочных рокад в колонну затесался чужой КамАЗ. Сидевший в последнем автомобиле Торбин сразу же сообщил по рации о подозрительной машине командиру, и тот, досконально зная уловки террористов, среагировал мгновенно: