Готовность №1 - Рощин Валерий Георгиевич - Страница 30

Глава первая

Тбилиси — Исламабад — Доха

Удобно устроившись в кресле гражданского лайнера, Арби Мусаев с облегчением вздохнул — наконец-то гарантирована неделя спокойной, вольготной жизни. Эта жизнь могла сравниться разве что с райской, после холодных, продуваемых всеми ветрами палаток, в изобилии разбросанных по горным плато и перевалам южной Ичкерии. Бригадный генерал мысленно поблагодарил Всевышнего за предоставленную передышку и под мерный рокот реактивных двигателей прикрыл глаза. Разогнавшись, самолет плавно оторвался от ровной бетонной полосы тбилисского аэропорта и взял курс на юго-восток…

Сзади, через четыре ряда кресел от Мусаева и сопровождавших его помощников, сидел пассажир лет сорока пяти с загорелым круглым лицом и заметно выступающим брюшком, туго перехваченным брючным ремнем где-то далеко под пупком. В одной руке он держал скомканный платок, коим беспрестанно протирал шею либо промокал лоб, другой неспешно пролистывал какой-то журнал, лежащий на его пухлых коленях…

В сущности, этот полноватый и безобидный с виду мужичок совершенно не отличался от десятков других пассажиров мужского пола, беспечно путешествующих по южным странам Среднего Востока. Руководитель какого-нибудь хорошо поставленного бизнеса в Грузии, Абхазии или России — примерно такую бы он заслужил характеристику, заставь кого-то из попутчиков повнимательнее к нему присмотреться. Однако если бы среди летевших в Исламабад нашелся хотя бы один человек с наметанным взглядом контрразведчика, то некие мельчайшие детали в поведении толстячка, непременно бы его заинтересовали…

Изредка, найдя нечто для себя интересное, мужчина приподнимал лощеное издание и, держа перед собой, прочитывал статью. Во время чтения взгляд его частенько перемещался поверх листов и упирался в затылок маститого чеченского функционера. Когда до посадки лайнера осталось сорок пять минут, а из-за шторки выпорхнула стюардесса, неся поднос с прохладительными напитками, он встал, небрежно бросил на сиденье журнал и, захватив с собой платок, направился в носовую туалетную комнату.

Пухленький пассажир шел неспешно, вразвалочку и с худенькой миловидной стюардессой поравнялся как раз у места Арби Мусаева. Задержав на мгновение руку с платком на спинке его кресла, он с трудом разминулся с улыбнувшейся его несуразной комплекции девушкой и потопал дальше, пока не исчез за плотной портьерой, отделявшей салон от служебных отсеков лайнера. Ни один праздный взгляд, насмешливо провожавший потного толстячка, не приметил, как из мягкой пластиковой ампулы, спрятанной в платке, аккуратно выскользнула маленькая капля бесцветной жидкости, точно угодившая на плечо высокопоставленного чеченца…

К тому времени, когда повеселевший мужчинка вернулся и, плюхнувшись объемным задом прямо на журнал, стал с неимоверным усердием застегивать под животом привязной ремень, следов от мизерной капли на белоснежной тонкой рубашке Мусаева почти не осталось. Пропитав материю и соприкасаясь с кожным покровом, сильнейший яд постепенно проникал в кровь…

Сердце полномочного представителя мятежной Ичкерии остановилось ровно через полтора часа в шикарном номере респектабельного пятизвездочного отеля…

Устранение бригадного генерала Мусаева происходило через трое суток после передачи сведений майором Болотовым в отдел центрального подчинения и спустя сутки с момента выхода из печати газетного номера со статьей Анны Снегиной. Благодяря такой сверхоперативности российских разведчиков, дипломатов и спецслужб, смешной толстячок с двумя агентами прикрытия благополучно сошел по трапу самолета в Исламабаде и направился к билетным кассам аэровокзала. Там, предъявив запасной комплект документов с другой фамилией и гражданством, он приобрел билет на рейс «Исламабад-Стамбул», а утром следующего дня спокойно писал отчет о прошедшей командировке, сидя в номере одной из московских гостиниц.

Увы, но операция по физическому уничтожению Али Аларханова проистекала не столь гладко, как на борту авиалайнера, и виной тому послужила все та же последняя статья молодой, амбициозной журналистки из Санкт-Петербурга. С некоторых пор внимательно следивший за ее публикациями Арсен Умаджиев, среагировал мгновенно — связался с надежными людьми в Исламабаде и Дохе, сообщив о нависшей угрозе над жизнями именитых соплеменников. Пакистанское представительство сепаратистской Ичкерии в ответ на ценную, но запоздавшую информацию с прискорбием известило о внезапной смерти Арби Мусаева. Диалог с земляками, обосновавшимися в Катаре, так же не спас известного чеченского лидера. Однако вторая акция спецслужб стартовала сутками позже, предоставив окружению Аларханова небольшую фору…

Мощное взрывное устройство из пластида, заложенное под днищем «Джипа», было приведено в действие, когда влиятельный кавказец с тринадцатилетним сыном и двумя телохранителями собирался совершить поездку по центру города. Аларханов и один из охранников погибли сразу; второй секьюрити скончался в больнице, сын же, получив ранения, выжил.

Трем российским офицерам ГРУ не хватило сорока минут, чтобы ускользнуть от службы государственной безопасности Катара, и двое из троих были арестованы в аэропорту Абу-Даби сопредельных с Катаром Объединенных Арабских Эмиратов…

Глава вторая

Горная Чечня

В несколько секунд проскочив Ушкалой, «Бумер» на безумной скорости мчался по шоссе, петлявшему между живописных горных склонов. Справа то появлялась, то исчезала внизу — за крутым обрывом река Аргун, несшая свои холодные воды в попутном направлении к большому селению Шатой, стремительно приближавшемуся с каждой минутой головокружительной погони. Олег уверенно вел автомобиль, почти не сбрасывая скорости на поворотах, легко обходя редкий попутный и молниеносно реагируя на встречный транспорт. Сжимая оружие, мужчины напряженно вглядывались вперед, а единственная девушка, выполняя приказ командира, снимала бешеную гонку на камеру…

Серый «уазик» с темными разводами по бортам показался впереди минут через семь-восемь. Выражение лица Извольского оставалось спокойным, движения полны уверенности. Заметив, как Болотов высунул в окно ствол «РПКСНа», он недовольно пробурчал:

— Я сам остановлю его.

При этом командир вытащил из жилетного кармана «Гюрзу» и приготовился к стрельбе. Но когда они сблизились с автомобилем Умалатова до нужной дистанции, произошло нечто совершенно неожиданное…

Едва преследуемый чеченец проскочил неприметную, прилегающую слева лощинку, извилистой змейкой подползающей к дороге от высоких хребтов, как с нее проворно выехал бортовой «Урал». Встав поперек шоссе, он преградил собой путь несущемуся на огромной скорости внедорожнику.

— Влево, в лощину! — крикнул подполковник.

Но Ярцев и сам видел, что другого выхода нет — справа круто вниз уходил обрывистый речной берег. Под визг стиравшихся о дорожное полотно покрышек он крутанул руль влево, а по капоту и бортам «БМВ» беспорядочно защелкали пули.

«Засада! — мелькнула в голове Жоржа догадка, а затем один за другим пронеслись закономерные вопросы: — Кто организовал ловушку?! Откуда они узнали о нашем появлении?! Сколько их и какова диспозиция?»

А пока вездеход скакал по булыжникам узкой обочины, пытаясь избежать столкновения с грузовиком или скалами. Машинально меняя «Гюрзу» на «Вал», Извольский озирался по сторонам, пытаясь отыскать огневые точки чеченских стрелков, а Болотов, подпрыгивая на мягком сиденье, все ж высунул пулемет наружу и, не прицеливаясь, куда-то палил…

— Крути вправо — попробуем прорваться по дороге! — крикнул подрывнику подполковник, между делом изрешетив из автомата кабину «Урала», оставшегося позади справа. В этот миг он почувствовал удар в спинку кресла, а на лобовом стекле появилось три отверстия — еще одна точная очередь прошила салон вездехода.

Олег отчего-то не спешил выполнять команду, и автомобиль продолжал забирать влево, плавно удаляясь от шоссе.