Врачебные тайны дома Романовых - Нахапетов Борис Александрович - Страница 9

Это суждение, по-видимому, основывается на «Врачебных замечаниях о последней болезни и кончине императрицы Екатерины I» В. Рихтера: «Существует мнение, что душевное беспокойство было причиной её последней болезни, а также то, что она скончалась от яда, данного рукой врача». В архиве находится копия с донесения её лейб-медика архиатра И.Л. Блюментроста, в котором сказано, что «10 апреля 1727 года почувствовала воспаление в груди. К ожидавшемуся к седьмому дню болезни критическому перелому тем более умножался кашель и стеснение в груди, так что врачи без труда могли предвидеть возрождение нарыва на лёгком, что подтвердилось за четыре дня до смерти истинно гнойной мокротой, в большом количестве выходящей через харкание. Слабость умножалась час от часу и более, и монархиня скончалась 6 мая поутру в 8 часов на 39-м году от рождения» (на самом деле императрице Екатерине I было 43 года).

Екатерина I очень неосторожно относилась к своему здоровью. Один из современников отмечал: «Царица продолжает с некоторым излишеством предаваться удовольствиям до такой степени, что это отзывается на её здоровье… Так как она чрезвычайно полна и ведёт жизнь очень неправильную, то думают, что какой-нибудь непредвиденный случай сократит её дни».

Историк Н.И. Павленко пишет:

«В последние годы жизни Екатерина I, никогда не отличавшаяся богатырским здоровьем, выносливостью и физической силой, превратилась в рыхлую, невероятно располневшую даму, страдавшую от многочисленных хворей. Это, однако, не удерживало императрицу ни от гастрономических излишеств, ни от соблюдения странного распорядка дня, когда она отправлялась ко сну в пять утра и таким образом превращала день в ночь. Выдержать такой ритм жизни было трудно даже для такой крепкой, здоровой женщины, какой была Екатерина I.

Из-за частых и продолжительных болезней за время своего кратковременного царствования (1725–1727) она неделями, а иногда и месяцами не покидала покоев. К концу 1726 г. стали нарастать признаки декомпенсации состояния здоровья царицы — её мучили приступы одышки и удушья, появились отёки ног, нараставшие к вечеру. С начала 1727 г. к ним присоединились боли в груди и частые периоды лихорадки. Екатерина была вынуждена слечь в постель.

5 апреля, вечером, возник приступ лихорадки, императрица стонала, бредила. 10 апреля консилиум врачей поставил диагноз „злокачественной горячки“. Поскольку до первой половины XIX в. воспаление считалось основой большинства болезней, то и лечили их охлаждающими процедурами и кровопусканиями, добавляя к ним приём различных настоев.

Прогнозы врачей, уверявших, что, поскольку симптомы чахотки возникли у императрицы в зрелом возрасте, болезнь будет развиваться медленно и доброкачественно, не оправдались. Обострение, возникшее в апреле 1727 г., едва удалось снять постельным режимом, общеукрепляющими и успокаивающими кашель средствами.

Донесения французского дипломата Маньяна регистрировали постепенное угасание императрицы. 12 апреля (1727 г.) он извещает версальский двор о том, что за последние два месяца она лишь единственный раз покинула покои дворца и большую часть времени проводила в постели. Неделю спустя сообщает: „Императрица до того ослабела, так изменилась, что её почти нельзя узнать“. В конце апреля появилась надежда на выздоровление, которой, однако, не суждено было сбыться: Екатерина то и дело теряла сознание и задыхалась от удушья. 24 апреля 1727 г. у смертельно больной Екатерины наступило облегчение. В день кончины императрицы смерть как бы отступила от своей жертвы, и к ней вернулось сознание».

Днём 5 мая 1757 г., на пике одного из приступов кашля, возникло обильное кровохарканье с примесью гноя — видимо, произошло опорожнение полости, образовавшейся в лёгком. Положение государыни стало быстро ухудшаться.

Наступила суббота, 6 мая 1727 г. Екатерина Алексеевна тихо угасала. Днём начался бред. Кончина последовала около девяти часов вечера. Императрица Екатерина Алексеевна умерла в возрасте 43 лет.

Петербургский судебный медик Ю.А. Молин полагает, что характерная клиническая картина — приступы удушающего кашля, одышка, боли под лопатками, резкая слабость и психическая апатия, сменявшаяся всплесками неестественной лихорадочной активности и веселья, специфическая температурная реакция — может свидетельствовать о том, что у царицы был злокачественно протекавший туберкулёз, или, как говорили врачи XVIII в., «скоротечная чахотка».

В столице поползли слухи, что Екатерина скончалась якобы от «отравленной засахаренной груши, которую ей преподнёс граф Девиер» (Б.Х. Миних, 1774). Ю.А. Молин оставляет эту версию без комментариев ввиду явного её противоречия всему комплексу медицинских и иных данных по факту смерти императрицы.

Туберкулёз у лиц зрелого возраста имеет особенности течения. Они обусловлены прежде всего сочетанием воздействия на организм коварной инфекции и других патологических процессов обычно после 40 лет. Это вызывает недоброкачественность течения туберкулёза. Ещё более утяжеляет прогноз сочетание этого специфического поражения организма с хроническим алкоголизмом, что, видимо, имело место у Екатерины I в последние годы её жизни. Процесс, особенно в случаях нарушения режима и неадекватного лечения, быстро прогрессирует, захватывая оба лёгких, с развитием казеоза, каверн и тенденцией к появлению лёгочных кровотечений (Ф.В. Шабанов, 1969).

Между прочим, туберкулёз в разных его проявлениях являлся как бы «семейной» болезнью Романовых.

Как писал в своих «Записках о России» К. Манштейн, «обыденная жизнь императрицы (Анны Иоанновны) была очень правильная. Она всегда была на ногах ещё до 8 часов. В 9 она начинала заниматься со своим секретарём и с министрами; обедала она в полдень у себя в комнатах. Летом императрица любила гулять пешком; зимой же играла в биллиард. Слегка поужинав, она постоянно ложилась спать в 12-м часу».

Анна Иоанновна умерла внезапно. В конце сентября 1740 г. у неё появились припадки подагры; на это никто не обратил внимания, причиной недомогания сочли совсем не подагру, а присущую критическому возрасту императрицы женскую болезнь. Вскоре появились кровохарканье и сильные боли в пояснице, которые связали с нарывом в почках. Но и это не насторожило императрицу — она надеялась быстро преодолеть недуг. Тем более что лечащие её врачи не предрекали скорого конца. Кроме того, Анна Иоанновна весьма неохотно следовала врачебным советам. Петербургский историк Е.В. Анисимов в недавно вышедшей книге «Женщины на российском престоле», ссылаясь на материалы следствия арестованного Бирона, приводит его рассказ о том, что он, «увидев, что императрица лекарство с великой противностью принимает, а часто и вовсе принимать не изволит, припадал к ногам Е.и.в., слёзно и неусыпно просил, чтобы теми определёнными от докторов лекарствами изволили пользоваться. А больше всего принуждён был Е.в. в том докучать, чтоб она клистер себе ставить допустила… к чему напоследок и склонил».

5 октября 1740 г. во время парадного обеда у Анны Иоанновны внезапно возникла кровавая рвота. Она потеряла сознание. После осмотра консилиум врачей постановил, что здоровье государыни внушает серьёзные опасения, не исключён скорый печальный исход (С.Ф. Либрович, 1912). 47-летняя императрица, прикованная к постели, тяжело переживала свою болезнь. К болям в животе и спине присоединились психические нарушения — государыню преследовали кошмары — видения некоей белой фигуры, бродившей по дворцу…

…Между тем болезнь императрицы с каждым днём всё более усиливалась. Она скончалась 28 октября 1740 г., 46 лет, 8 месяцев и 20 дней от рождения. «Вскрытие показало, что врачи ошиблись в диагнозе: на самом деле в почках образовались камни, один из которых запер мочевой пузырь, что вызвало воспаление».

Изучение симптоматики болезни (в первую очередь описания мочи, имевшей «гнойный вид», результатов исследования трупа, при котором в почечных лоханках были обнаружены коралловидные камни) дало основание Ю.А. Молину предположить, что причиной её смерти явилась запущенная, не леченная должным образом почечно-каменная болезнь, возможно, сочетавшаяся с циррозом печени.