De Paris avec l'amour (СИ) - Волкова Дарья - Страница 32

К шести вечера его охватило какое-то совсем подростковое нетерпение. Из дому с собой прихватил бутылку вина. И еще надо за пирожными заехать — в любимую кондитерскую мадам Нинон. И, кстати… Цветы? Да, конечно, цветы!

В пять вечера она плюнула на все и отправилась в ближайший магазин за вином. Вернулась с покупкой, выпила бокал. Потом еще один. Отпустило. Что она, как школьница, волнуется? Это всего лишь Бетанкур. С которым они знакомы уже четыре месяца, между прочим. Она его уже неплохо знает. Да справится она! Что бы он там ни придумал! И вообще, у них договор.

Договор… Договор… Петтинг? Легкий? Выше пояса? Боже, она идиотка! Софья вытерла повлажневшие ладони о джинсовые шорты. Так, как говорил Карлсон, спокойствие, только спокойствие. Дело-то житейское.

Серж на пороге ее квартиры выглядел классическим мужчиной, пришедшим на свидание — букет, бутылка и коробка явно из кондитерской.

— Привет. Проходи, — она предпочла взять из протянутого именно коробку. — Что здесь?

— Макаруны. Профитроли с апельсиновым кремом. И еще какие-то пирожные — я забыл название.

— Спасибо. Вот сюда, пожалуйста. А вино зачем? Мы будем пить чай.

— Я и букет не предлагаю тебе есть. Просто в подарок.

— Спасибо, — повторяет она. И букет синих лилий приходится принять. Пахнут они одуряюще.

— Мне кажется, у них цвет ровно такой, как у твоих глаз.

Соня прокашлялась. Господи, кто придумал, что игра на своем поле помогает? Да в сто раз сложнее!

— Присаживайся. Я сейчас.

— А у тебя мило, — это он говорит ее спине — Софи уходит на кухню. Точнее, кухоньку, или кухонную зону. У нее крошечная квартира. Спальни, похоже, нет в принципе. Значит, придется вот на этом диване? Узкий. Но, наверное, раскладывается как-то. Хотя вряд ли им будет до этого. Серж, пользуясь тем, что Софи занята цветами, несколько раз попрыгал пятой точкой на сиденье черного кожаного дивана. Вроде бы, не скрипит. И то благо. И принялся любоваться хозяйкой квартиры. Было чем. Он то ли недооценил Софи, то ли переоценил — не понял сам. Но определенно был доволен, как она была одета. Джинсовые шорты умеренной длины, чуть выше середины бедра. Топик скромный, поверх него рубашка, не клетчатая, а вполне романтичная, тонкая, темно-розовая. И проказливые гольфы до колена. Она такая… совсем юная в этом наряде. И домашняя. Что это значит, он сейчас не мог решить, да и не хотел. Но снять все это с нее не составит труда — в этом Серж был уверен.

— Ты будешь черный или зеленый? — окликнула его Софи с кухни.

— Что?

— Чай какой заваривать? Ты черный будешь? Или зеленый? Есть улун, тигуанинь, с жасмином…

Он чуть не расхохотался. Ну, давай еще поиграем в чаепитие.

— С жасмином, — ему все равно, просто зацепился за последнее слово.

— Хорошо.

Софи очень мило смотрится с чайным подносом. Такие симпатичные официантки его никогда не обслуживали. Пока она расставляла на столике чайник, блюдо с пирожными, чашки, он беззастенчиво пялился на ее попу, обтянутую джинсовыми шортами. Пришлось пальцы в кулак сжать — не очень мудро лапать девушку, в руках которой горячий чайник. Софи отнесла на кухню поднос, вернулась в комнату.

Серж улыбнулся тому, как она вздохнула, прежде чем сесть рядом с ним. Ну, как рядом — в противоположный угол дивана. Но это все уже сейчас не важно. Они вместе, наедине, и это — главное.

Софи протянула руку за чайником. Нет, все, эти игры в чаепитие пора прекращать. Перехватил ее ладонь, потянул на себя. Упирается. Да и ладно, он сам. Пересел ближе, дернул к себе сильнее. Притянуть и поцеловать.

Она еще поупиралась какое-то время. А потом сдалась. Впустила в свой рот, к своему телу. Отвечать стала — так, как отвечала на его поцелуи и раньше. Только тогда, в прошлые разы, в машине их могло многое остановить. Сейчас — ничего. Кроме ядерного взрыва в центре Парижа.

Все происходит слишком быстро, но иначе невозможно. Он с ума сходит. Нежные губы, упругая грудь под его пальцами, рука скользит вниз, сжимает внутреннюю поверхность бедра, у самого края джинсовых шорт, палец забирается под ткань.

— Не надо… — смутно выдыхает Софи, пытается остановить его руку. — Ты не должен…

Ох… Пока он еще в состоянии говорить. Отстранился слегка, но руки не убрал. Ниоткуда не убрал. Прижался своим лбом к ее.

— Послушай, Соф… Давай прекращать эту идиотскую войну. Пожалуйста, Софи… — она судорожно вздохнула. — Пожалуйста. Если ты хочешь, чтобы я признал — признаю. Проиграл. Хочу тебя. Сейчас. Немедленно. Очень хочу, — пальцы его сжались. — Я сдался, Софи. Сдавайся и ты.

А потом он снова поцеловал ее. И больше она его не останавливала. Правда, наверное, он уже и не смог бы остановиться.

Серж потом так и не смог вспомнить деталей. Мозг отключился, телом правил инстинкт. Который знал только одно: «Хочу туда, в нее!». А в ней было так идеально, что оргазм едва не накрыл Сержа тут же. Но и отсрочка в его наступлении была невелика. И каждая секунда этой отсрочки была дрожаще-сладкой. Пожалуй, это единственное, что он помнил точно.

И только потом, после, когда стала понемногу выплывать из чувственного тумана голова, начали проступать детали. Противно липнет к влажной спине кожаная обивка дивана. Единственное, что оказалось снятым из их одежды — это его джемпер и шорты Софи и ее же трусики. Он даже не заметил, какие на ней. На столике опрокинута чашка, блюдо с пирожными опасно сдвинулось на самый край, и совсем не в тему этого натюрморта — надорванная упаковка с презервативами. Быстро. Все случилось очень быстро. Ничего, это же только первый раз.

Под боком шевельнулась Софи. Диван чертовски узкий, надо его разобрать. Софи встала, быстрым движением поправила качнувшееся блюдо с пирожными, другой рукой стянула внизу полы рубашки. Эта розовая рубашка прикрывает Софи чуть выше середины бедер, но не делает ее внешний вид хотя бы толику пристойней. Растрепанная. Вспухшие от поцелуев губы. Голые ноги в гетрах. Прелесть какая. Серж усмехнулся. У него снова эрекция.

— Знаешь, — Софи продолжает придерживать края рубашки, — я рада, что это случилось сегодня.

— Я тоже рад, — улыбнулся он довольно, по-кошачьи. — Иди сюда. Куда ты?

— Хорошо, что это случилось сегодня. А не через два месяца. Потому что это не стоило того, чтобы ждать полгода. Это даже не стоило того, чтобы ждать четыре месяца. Это вообще… ничего не стоило. Я в душ, — она резко отвернулась. — И чтобы через полчаса тебя здесь не было!

Он смотрел на мерно двигающуюся темноволосую голову. На то, как его собственный пенис то исчезает, то появляется между розовых губ. Все возбуждение было там. В твердости эрекции. В тяжести внизу живота. Голова же была холодная. Серж зажмурился. Представить, что это ее губы, ее язык ласкают его сейчас. Нет. Невозможно.

Те губы — ядовиты. Они способны только на то, чтобы унижать и оскорблять. Сладкая и ядовитая. Стерва. Красивая ядовитая сладкая стерва! Он застонал от бессильной ярости, но стон этот был воспринят той, что ласкала его сейчас, как поощрение. И девушка принялась за дело с удвоенной энергией.