Алюта — воздушный слоненок - Розанов Сергей Григорьевич - Страница 16

— Нет, не может быть, — сказал другой милиционер. — Детей мы никак не пропускали.

Все-таки милиционеры решили отправить на поиски Травки двух своих товарищей. Те не нашли Травки, но вместо него привели маме Алюту.

Мама бросилась к Алюте и торопливо заговорила:

— Это ты, Алюта — воздушный слоненок?

Алюта не успела ничего ответить, только улыбнулась.

— Как же ты, такая большая девочка, и учишь мальчика прыгать с парашютом? Скажи, он разбился?

Алюта даже удивилась.

— Нет, я его не учила прыгать. И он не разбивался.

— Так где же он тогда? Ты берешь его с собой на луну?

— Да нет, меня и самое-то не берут. Обещали даже написать папе и в школу, что я собралась лететь без позволения и чуть было не помешала их полету.

Мама видела, что девочка ни в чем не виновата, но она так переволновалась, что продолжала нападать на нее будто Алюта какая-нибудь похитительница детей.

А Алюта видела, что мама очень волнуется, и старалась говорить так, будто бы ничего, ну, ровно ничего не случилось.

— Ну, мы с ним расстались на соловьиной аллее. Мы с ним, правда, не попрощались, но только он, конечно, пошел домой. Вот честное пионерское, я так думаю, что он пошел домой. А у пионеров все слова честные.

Мама продолжала волноваться.

— Да нет, он домой не возвращался. Ну, поедем сейчас со мной. Покажи мне место, где ты его оставила. Ну, пожалуйста, поедем.

Алюта не знала, что ей и делать. Ей было жалко Травкину маму, и самой ей было немножко не по себе: ведь она оставила товарища одного, не разыскала его тогда. Может быть, и правда, Травка попал в беду.

Но ей очень хотелось посмотреть, как будет отправляться ракета. Не напрасно же она летела из Ангарогэса и храбро прыгнула со стратоплана. А потом она все-таки тайком надеялась, что вдруг что-нибудь случится и ее все-таки возьмут на луну.

Если бы мама знала!

Если бы мама знала, что Травка летает на дирижабле почти над самой ее головой, она, наверное, перестала бы так теребить Алюту. Но она даже забыла, что Травка вылетел в Циолковск на дирижабле, хотя ей и говорили про это по радиотелефону.

И Железнов, и Катенин, и Травка хотели показать маме с Алютой, что они тут, рядом, но у них ничего не выходило. Они проплывали над самой маминой головой и давали громкие сигналы. Но вокруг летало столько аэропланов, дирижаблей и воздушных велосипедов, что ни мама, ни Алюта не обращали никакого внимания.

Травка написал: „Мама, я здесь. Алюта, твой папа тоже здесь“. Он выбросил записку из окошка гондолы, но бумажка поплыла по воздуху и упала далеко на аэродроме. Травка посмотрел на обоих летчиков. Те посмотрели друг на друга.

— Делать нечего, придется слезать, — сказал Спартак Васильевич. — Давай трап, Катенин.

И. И. Катенин подошел к механизму, при помощи которого из гондолы выбрасывалась лесенка.

Но тут раздался голос по радио:

— АЛЛО! ВО ВРЕМЯ ОТПРАВЛЕНИЯ ЗВЕЗДОЛЕТА ЗРИТЕЛЯМ ОСТАВАТЬСЯ ВБЛИЗИ АЭРОДРОМА ВОСПРЕЩАЕТСЯ. ВСЕМ, КТО НАХОДИТСЯ НА ЗЕМЛЕ, НЕОБХОДИМО СЕЙЧАС ЖЕ ОТЪЕХАТЬ НА ДВА КИЛОМЕТРА. АЭРОПЛАНАМ И ДРУГИМ ТЯЖЕЛЫМ ЛЕТАТЕЛЬНЫМ МАШИНАМ ОТЛЕТЕТЬ НА ПЯТЬ КИЛОМЕТРОВ. ДИРИЖАБЛЯМ — НА ДЕСЯТЬ КИЛОМЕТРОВ. ЗВЕЗДОЛЕТ ВЫЗОВЕТ ПРИ ОТПРАВЛЕНИИ ВИХРЬ ГРОМАДНОЙ СИЛЫ. ОСТАВАТЬСЯ БЛИЖЕ, ЧЕМ УКАЗАНО, КРАЙНЕ ОПАСНО.

— Я так и знал, — сказал Катенин. — Летим. — И он снова стал на свое место к рулям дирижабля.

— А как же с дочкой? — произнес Железнов. — Она ведь здесь одна, в чужом городе. Ты один не справишься? Я бы слез.

— Чудак! — ответил Катенин. — Ты что, не видишь, что управление раздельное. Моторы — одно, а рули и оболочка — другое. Где же здесь справиться одному, особенно при вихре? Это тебе не аэроплан. Дирижабль — машина не очень-то поворотливая. Особенно этот мой старик. А твоя дочка не пропадет. У нас в Союзе ребята не пропадают. Я знаю.

Железнов отвернулся к моторам и замолчал.

— А я-то? — воскликнул Травка. — Меня-то и забыли. Все равно я управлять дирижаблем пока не умею.

Старшие молча переглянулись. Потом Железнов весело крикнул:

— А ведь верно!

— Я так и знал! — закричал И. И. Катенин еще веселее. — Я так и знал, что Травка у нас молодчина!

Травке тоже стало весело. Пока спускали лесенку, он даже попрыгал на одной ножке в гондоле. И. И. Катенин строго посмотрел на него и сказал очень серьезно:

— Лезь, да, смотри, не свались. Это тебе не шалости.

Дирижабль немного отлетел в сторону, где было поменьше народа, и остановился так низко, что до него можно было бы добраться по обыкновенной березе. Лесенка опустилась к самой земле.

Если бы мама видела, как Травка спускается по воздушной лесенке, она поняла бы, что не зря беспокоилась так о своем сыне. Дирижабль довольно сильно относило ветром. Лесенку никто не держал, и она раскачивалась по воздуху из стороны в сторону. Ступеньки уходили из-под ног. Сверху наклонился Железнов и давал Травке советы:

— Только цепко! И только храбро!

Травка действовал и цепко и храбро. Поэтому он благополучно спустился на землю. Он посмотрел наверх, улыбнулся и помахал летчикам рукой. Потом он побежал к воротам станции межпланетных сообщений.

Перед воротами не было видно ни мамы, ни Алюты. Вообще там никого не было. Милиционеры окружили площадь перед воротами и не пускали туда никого. Для самих милиционеров стояли наготове большие автомобили вроде открытых автобусов.

Все веселье Травки пропало. Он чуть не заплакал. Дирижабль с тихим рокотом плыл над ним. Травка поднял голову и развел руками: „Никого нет!“

Из окошечка гондолы высунулся Железнов и бросил Травке бумажный белый комочек. Комочек упал к самым Травкиным ногам. Это была небольшая гайка, обернутая бумагой. На бумаге было написано:

— Они садятся на троллейбус.

К Травке подбежал милиционер, схватил его за плечо и спросил, тяжело дыша от бега:

— Тебе куда, мальчик? На дирижабль, на троллейбус, на солено?? Где твои родители?

— Конечно, на троллейбус, — ответил Травка. — Там моя мама.

— Так беги скорей на остановку, вон туда, а то не успеешь уехать. Тебя зашибет вихрем.

И милиционер показал Травке дорогу на остановку троллейбуса.

Приключения Травки

Троллейбусы шли только в одном направлении — от аэродрома. Они стояли по обеим сторонам шоссе двумя неподвижными рядами. Было похоже, что стоят два длинных поезда из троллейбусных вагонов. На каждом вагоне, словно две удочки, закинутые рыбаком в речку, виднелись наклонные шесты токоприемников. Пассажиры занимали места.

Травка бежал мимо вагонов. Мамы не было видно нигде. Он засматривал в лица всех женщин. Он отбегал от троллейбусов подальше, чтобы посмотреть в окна, не села ли уже мама с Алютой в вагон.

И вот в одном окне он увидел мамину синюю шляпу и белый воротник. Травка крикнул:

— Мама!

Та не оборачивалась. Сквозь стекло она не могла услышать Травкиного голоса.

Троллейбусы на той стороне шоссе начали отходить один за другим, но Травка не обращал на них внимания. Он достал из кармана гаечку от записки Железнова и хотел бросить ее в окно. Он уже размахнулся, но подумал, что стекло может разбиться, и опустил руку. Нужно было бросить в окно чем-нибудь полегче, но ни в карманах, ни под ногами ничего подходящего не было.

Вдруг у него на глазах мама исчезла. Только что сидела у окна и исчезла. Вместо нее на Травку смотрела женщина в маминой шляпе, в мамином воротнике, но с совсем чужим, незнакомым лицом. И костюм на ней был не мамин — голубой, а чужой, темнокрасный.

Травке стало пусто и неприютно. Троллейбусы на его стороне начали трогаться в путь. Вот проплыл мимо Травки вагон с темнокрасной женщиной. Нужно было что-нибудь делать. Он побежал обратно, к тем троллейбусам, которые еще стояли на месте. Несколько раз ему казалось, что он видит маму, а один раз мелькнуло будто бы Алютино лицо. Но на самом деле все это были не они.