Миллиард долларов наличными - Ромов Анатолий Сергеевич - Страница 77

Кто-то взял его под мышки, стал вытаскивать из машины. Он не сопротивлялся, хотя почему-то продолжал крепко сжимать руку жены. Почувствовал: кто-то осторожно разжимает его пальцы. Потом понял, что уже лежит на носилках. Увидел над собой лица охранников из первой машины. Один из охранников, пригнувшись, спросил:

— Петр Николаевич, как вы?

Он хотел объяснить многое. Хотел сказать, что у него всего одно ранение, в плечо. Хотел спросить, жива ли жена. Но горло, которое пыталось вытолкнуть из себя эти фразы, было словно деревянным.

Наконец он ощутил, как его носилки кто-то вдвигает в фургон «Скорой помощи». Ощутил движение машины, услышал вой сирены. Увидел склонившееся над ним лицо медсестры. Огромным усилием воли заставил себя сказать:

— Где… Где…

Замолчал, не в силах продолжать. Сестра улыбнулась:

— Не волнуйтесь, больной. Сейчас я введу вам укольчик. И все будет хорошо.

Он почувствовал, как ему задирают вверх рукав, как в вену входит игла. После этого наступило забытье.

Гарий, как и хотел, выпустил по черной «Волге» всю кассету. Правда, последние пули ушли в мостовую — поскольку машина, потеряв управление, выпала из зоны обстрела, уйдя влево. Но большая часть пуль, он это видел, попала в цель.

Оглядевшись, снял наушники. Достав платок, тщательно вытер им автомат. Положив оружие на картонную подстилку, посмотрел с жалостью. Такая вещь, а приходится бросать. Взяв термос, подошел к люку, ведущему к лифтам. Спустившись сначала по пожарной лестнице, а потом по лестничному пролету к двери лифта на верхнем этаже, нажал кнопку. Войдя в подошедший лифт, спустился на нем вниз. Ему везло, в подъезде, когда он выходил из лифта, никого не было. Но даже если бы и был — что с того? У него был самый обычный вид. Обычный парень лет двадцати с небольшим, одетый в парусиновые брюки и ковбойку навыпуск. Серые волосы, серые глаза, курносый нос. Таких в Москве тысячи.

Дверь подъезда выходила в большой двор с деревьями, неработающими фонтанами, качелями и песочницами, в которых копошились дети.

Пройдя по двору, Гарий ненадолго остановился, чтобы допить то, что оставалось в термосе. Термос, аккуратно завинтив крышечку, поставил у одной из скамеек. Затем, свернув в переулок, вышел к остановке троллейбуса.

Стоя на остановке, увидел: движение по улице перекрыто. Посмотрев вдаль, увидел несколько троллейбусов, стоящих друг за другом перед скоплением милицейских машин.

Что это было за скопление, он отлично знал. Но теперь, войдя в обычный ритм улицы и смешавшись с прохожими, он был спокоен. Оглядев затор, повернулся и не спеша двинулся к центру города.

На следующий день практически все центральные российские газеты вышли с сообщением о попытке покушения на вице-премьера правительства страны Петра Петракова. Сообщалось о беспримерном по наглости террористическом акте, о снайпере-киллере, засевшем на чердаке одного из домов по пути следования машины, в которой, помимо П. Н. Петракова, находились его жена и двое охранников. Киллер, сообщалось в газетах, при появлении машины открыл по ней сверху беспорядочную стрельбу. В результате прямых попаданий были убиты жена П. Н. Петракова Е. Д. Петракова и двое находившихся в машине охранников. Сам П. Н. Петраков, получивший ранение в руку, в настоящее время находится в больнице. Его жизнь вне опасности, он скоро будет выписан из больницы. Как сообщил вице-премьер побывавшим в больнице корреспондентам центральных российских и иностранных газет, по выходе из больницы он собирается сразу же приступить к работе.

Сообщения о снайпере-киллере были короткими. Как сообщали корреспонденты, поисковая группа, составленная из работников правительственной охраны и милиции, довольно скоро обнаружила на чердаке одного из близлежащих домов место, откуда велась стрельба. На этом месте был найден брошенный автомат системы «Калашников», что говорит о том, что действовал профессионал. ФСБ и милиция ведут поиски преступника.

Сообщения о покушении на вице-премьера правительства России были перепечатаны большинством газет мира и переданы в вечерних выпусках теле — и радионовостей всех без исключения стран.

Петраков стоял у окна огромной палаты, разглядывая больничный двор. Плечо ныло, но уже не болело — ему только что ввели обезболивающий укол. Разглядывая парк, скамейки между деревьями, сидящих на скамейках и прогуливающихся по парку людей в халатах, попытался понять, кто и почему мог это сделать. Кому была нужна его смерть? Перебирал фамилии, события, поступки — и тут же отбрасывал их.

В дверь постучали, заглянула дежурная сестра. Улыбнувшись, сказала:

— Петр Николаевич, тут на ваше имя еще пришла почта.

— Почта? Что за почта?

Утром он уже получил несколько телеграмм с соболезнованиями по поводу смерти жены. Пришло много записок от знакомых и родственников, присланные в конвертах.

— Вот, — сестра протянула ему открытку. Взяв открытку, на лицевой стороне которой было изображено здание Совета Министров России, подумал: все-таки обо мне помнят. Кивнул:

— Спасибо.

Сестра ушла. Подойдя к окну, перевернул открытку. Ровным незнакомым почерком на обороте было написано:

«Уважаемый Петр Николаевич! Скорбим вместе с Вами. Но все же помните, кто сделал Вас человеком. Ваши верные друзья». Подписи, равно как марки и почтовой печати, не было.

Он стоял, механически перечитывая текст, и в конце концов понял, от кого открытка. И понял, почему стреляли по «Волге» и почему погибла его жена. Понял он также, кем были снаряжены катера, которые, как туманно сообщал в радиограмме его сын, пытались напасть на «Хаджибей».

Внезапно его охватил приступ ярости. Скомкав открытку и прошептав: «Как они смеют?» — подошел к двери. Резко распахнул ее, собираясь позвать сестру и спросить, как и каким образом эта открытка могла попасть в отделение правительственной больницы.

Он уже открыл было рот, но тут же сдержал себя. Осторожно прикрыл дверь. Отошел в глубину палаты.

Скрипя зубами, подумал: смешно спрашивать, как эта открытка могла попасть в отделение правительственной больницы. Да и, собственно, какие у него могут быть претензии к этой открытке? Ведь текст на обороте — самый невинный. Он вполне к месту. Верные друзья выражают ему сочувствие и скорбят вместе с ним. Хорошо еще, что смысл текста понимает только он.

Шевельнулось: а ведь они могут прослушивать его телефон. Здесь. Ведь домашний телефон они точно прослушивали, поэтому и узнали маршрут машины.

Проклятье. Но нет, он еще подержится. Только теперь он должен все пересмотреть. Все.

Подойдя к пластиковому ведру для отходов, нажатием педали поднял крышку. Мелко порвав открытку, бросил кусочки бумаги в ведро. Подумал: хорошо, что в ведре лежат окровавленные клочки ваты и спирали использованных бинтов. Санитарка все выкинет.

Отпустив педаль, подошел к окну. Почувствовал: колотится сердце. Сын. Вот что волнует его теперь больше всего. Они могут добраться до сына.

Нет, он все еще силен. Все еще. Утром, чтобы справиться, как он себя чувствует, ему звонил сам президент.

Постояв, подумал: а ведь все не так плохо. После этого покушения его шансы осуществить давнюю мечту, самому стать президентом, наверняка повысятся. Его рейтинг как политика и раньше был высок. Сейчас же, когда его имя у всех на слуху, рейтинг станет еще выше. Надо только все пересмотреть. Все.

Лег на кровать, повторяя про себя: все будет хорошо, все будет хорошо. Вот только — сын…

Попытался вспомнить, когда же будут передавать «Хаджибей» иранцам. Завтра? Послезавтра? Проклятье… Точно он не помнил. Если бы он был на работе, он бы тут же это выяснил. Но здесь он бессилен. Ясно, что по телефону из больницы он больше ни с кем разговаривать не сможет.

Но ничего, он выкарабкается. Обязательно выкарабкается.

Подойдя после завтрака к ангару, Седов увидел двух старшин из боцманской команды. Надев маски и вооружившись автогенными горелками, старшины методично разрезали ворота на части. Засовы уже были срезаны, четверть одной из створок ворот — тоже.