Проделки Лесовика - Ольченко Дмитрий - Страница 72

Вожак успокоил дельфинов и попросил мормируса вести их к Кашалоту как можно быстрее. Вскоре они настигли зубастого гиганта, беспечно разгуливающего среди волн. Это был еще молодой и глупый Кашалот из числа тех, которые больше всего на свете рады крепким зубам и сильной челюсти. Он готов был глотать все, что ни встретит. Юрка рядом с ним выглядел крохотным и беспомощным. Кашалот удивился, когда вдруг очутился в окружении множества дельфинов.

— «Послушай, родич, — обратился к нему вожак дельфинов, — ты проглотил нашего друга! Мы тебя очень просим: выплюнь его обратно!»

Кашалота просьба сначала изумила, а потом рассмешила.

— «Вон чего захотели! — ответил Кашалот. — Да если бы я даже согласился отрыгнуть его, я не смог бы это сделать! Меня никогда не тошнит, заметьте себе. Между прочим, не скажу, что ваш дружок — лакомое блюдо. Я все время чувствую какую-то тяжесть в желудке, а один раз меня так что-то кольнуло, что я не мог места найти себе».

— «Как же сделать, чтобы он все же отрыгнул его, а? — спросил вожак своих приближенных.

— «Надо, чтобы он проглотил что-нибудь рвотное!»

— «Что же именно?»

Этого никто из дельфинов не знал. Спросили самого кашалота, и он ответил, что его желудок переваривает все, что туда ни попадет.

Кашалоту, кажется, понравилось, что его упрашивают дельфины. И он плыл себе, играючи, на крупной океанской зыби, сытый и довольный жизнью. Вдруг кашалот снова почувствовал режущую боль в брюхе и даже вскрикнул.

— «Ей-богу, вы правы, — сдался он, — я хочу его отрыгнуть. Но как?»

— «Проглоти физалию!» — предложил вожак дельфинов.

— «Не поможет. Я однажды по глупости проглотил их штук десять — и ничего».

— «А мурены? Наглотайся мурен!»

— «Тоже глотал. Мурены мне даже понравились.»

— «Прилипалы! Мы забыли о прилипалах!»

Услышав о прилипалах, Кашалот сделался весьма серьезным, брезгливо поежился.

— «Надо попробовать, — согласился Кашалот, когда режущая боль возобновилась. — Это зловредное существо в брюхе, видно, взбесилось и, должно быть, очень ядовито. Если не язва, то хронический гастрит мне наверняка обеспечен. Ой-ой-ой! — снова застонал бедный Кашалот. — Пригоните прилипал! Да побольше и поскорее».

В несколько минут дельфины собрали стаю прилипал, штук тридцать, и погнали их прямо в раскрытую пасть Кашалота. Мучаясь, он проглотил их все до единой. В немом ожидании дельфины столпились перед ним…

Позже Петька вспоминал, что долго разыскивал нож. Нашел и сразу же начал прорезать в желудке Кашалота… окошко. Вдруг какая-то могучая сила подхватила его и увлекла вперед, к сумеречному свету.

На Кашалота уже никто не обращал внимания. Ребята обнимались в окружении дельфинов, которые радостно терлись об их бока и повизгивали.

Дельфиненок тщетно пытался пробиться к Юрке.

— «Мы рады, что твой друг не пострадал! — сказал вожак дельфинов. — Можно сказать, что ему повезло! Оказаться в пасти Кашалота — это же верная смерть!»

Петька дрожал, все не мог успокоиться. Но вокруг были друзья, и все страхи вскоре развеялись. Ребята надули поплавки и закачались на волнах. Над ними раскинулось звездное небо.

У Юрки мелко дрожали руки и подбородок. Петька вздохнул. В свете звезд его лицо казалось особенно бледным.

— Наш финвал теперь, наверное, ой как далеко! — сказал Петька, зевая.

— Он испугался. Кашалоты — самые лютые враги финвалов.

— Как же мы теперь будем добираться домой?

— Подождем до утра. Закроем шлемы и попробуем спать на плаву.

Из темноты вдруг выплыл дельфиненок. Он ткнул Юрку в бок и заявил, что теперь-то он их ни за что не оставит…

Вокруг было тихо, пустынно. Только темнота океанской бездны и таинственные тени вдалеке. Быстро наступал рассвет. Все стало оживать. В глубинах зашевелились щупальца актиний и офиур, распустились удивительно нежными хризантемами коралловые черви. Рак-отшельник с актинией на спине деловито направился в заросли в поисках чего-нибудь съестного. По пути он тронул клешней мантию пугливого моллюска, и моллюск мгновенно втянулся в раковину. Солнечные лучи проникали все глубже.

Морская звезда, лениво изгибая лучи, раздумывала, в какую сторону двинуться. А над зарослями кораллов закружилась стайка резвых лазурных попугайчиков. Поодаль, у куста ламинарий, остановился огромный окунь. Он открыл зубастую пасть, оттопырил жабры, и несколько маленьких, червеобразных, ярко окрашенных рыбок засуетились вокруг него. Они заплывали окуню в пасть, тыкались носиком о его бока. В глубинах воцарялся мир.

Петька опять вздохнул.

— Как ты думаешь, что еще нас тут ждет?

— Не знаю! — ответил Юрка. — Все может быть.

— А знаешь, мне после Кашалота уже ничего не страшно.

— Ну, я думаю! — засмеялся Юрка. — Не каждому так везет. Побывать в китовом брюхе и вернуться словно после экскурсии!

Дельфиненок прислушивался к разговору ребят и радовался, что все обошлось хорошо.

— «Самое страшное — это акулы и косатки, от них можно ожидать всяких напастей», — заявил мормирус. Ой оказался тут же.

— «А чем занимаются маленькие рыбки возле окуня?» — спросил Юрка у мормируса.

— «А, это рыбки-парикмахеры. Они избавляют окуней и других больших рыб от паразитов».

— «Смотри-ка, служба быта!»

Окунь минут пять был неподвижен. Когда процедура обслуживания закончилась, окунь прикрыл жабры. Парикмахеры выскользнули из пасти, и она захлопнулась. Окунь взмахнул плавниками и уплыл прочь, так как в очереди толпилось с десяток других рыб. Петька достал кинокамеру. Еле слышное стрекотание заполнило тишину.

Океан жил своей будничной жизнью. На небольших глубинах, куда проникали солнечные лучи, подводное царство поражало гармоничной игрой красок и полутонов. Но бездна отдавала холодной пугающей синевой. Над бездной ребят постоянно охватывал страх.

Петькин гидродвиг натужно фыркал, обдавая Юрку тучей пузырьков. Юрка держался за Петькины ласты. Так они и плыли: Петька впереди, а Юрка за ним. Дельфиненок гонялся за летающими рыбками. Мормирус скользил рядом с Юркой, изредка схватывая зазевавшихся мальков.

Необыкновенная четверка плыла уже часа два. По пути она осмотрела несколько участков морского дна, показавшихся Юре интересными… Но осмотры по-прежнему были бесплодными.

Когда день стал близиться к закату, мормирус подал сигнал тревоги:

— «На нас мчатся барракуды. Надо найти скалу. Нельзя, чтобы они окружили нас. За мной! Да побыстрее!»

— «О, барракуды — это ужасно. Очень прожорливые твари! — прокомментировал дельфиненок сообщение мормируса. — Но не показывайте им, что боитесь. А то будет совсем плохо… И вообще, никому никогда не показывайте, что вам страшно. Я вот даже перед акулами не дрожу… Правда, они все равно меня не боятся и всегда норовят сожрать, но…»

Пришлось опуститься на большую глубину, туда, где в зеленоватом полумраке вырисовывались причудливые очертания коралловых рифов. Пестрые рыбки — стетоюлисы таращили изумленные глаза на непрошеных гостей. Они сбились в стайку и, охваченные тревогой, выжидали. Как только расстояние между ними и пришельцами сократилось, они рассыпались среди зарослей.

Мормирус выбрал грот попросторнее и тщательно обследовал его; в нем могли притаиться коварные мурены.

Юрка внимательно осмотрелся вокруг, это стало у него привычкой. В любой обстановке важнее всего освоиться, чтобы увереннее чувствовать себя перед угрозой опасности.

Вожак стайки стетоюлисов высунул мордочку из зарослей, робко спросил:

— «Можно к вам приблизиться? Мне хотелось бы знать, чем вы встревожены».

Только сейчас Юрка стал различать среди водорослей и коралловых зарослей притаившихся рыб и рыбешек. «Вот странные рыбы! — говорили их глаза. — Они явно чем-то обеспокоены, значит, можно быть посмелее». И это было одно из проявлений обыкновенной рыбьей логики: если ты испуган, значит тебе не до нас, ибо ты дрожишь за свою собственную шкуру. Рыбки понемногу выплывали из укрытий, кружа вокруг грота.