Классические тексты дзэн - Маслов Алексей Александрович - Страница 60

Ты же сегодня, опираясь на слова, поворачиваешься спиной к их смыслу. Ты считаешь, что то, что уничтожается – не постоянно, а то, что неизменно и окостенело – то и вечно, и тем самым ты неправильно понимаешь последнее наставление Будды[256], смысл которого всеохватен, утончен и глубок. Ты можешь читать [сутру] вдоль и поперек тысячи раз, но какая польза будет от этого?

Внезапно в этот момент Синчан получил Великое пробуждение и произнес гатху:

Хуэйнэн сказал: «Сегодня ты полностью проник [в суть учения о Постоянстве], а поэтому отныне твое имя будет Чжичэ – «Решимость к полному проникновению»

Чжичэ поклонился, поблагодарил Патриарха и удалился.

Однажды тринадцатилетний юноша, чье имя было Шэньхуэй, родившийся в клане Гао в Шэньяне, пришел из монастыря Юйцюаньсы (Нефритового источника)[257] выразить свое почтение [Хуэйнэну]. Наставник сказал:

– Глубокомудрый! Ты пришел из далека и наверняка утомился. [Тем не менее, не сможешь ли ты мне сказать], понял ли ты, что такое «основа» (бэнь)? Если ты обладаешь знанием основы, то значит знаешь и ее правителя?[258] Проверим, что ты сможешь сказать!

– Отсутствие привязанности – вот основа. «Видеть» (или «прозревать» – А.М.) – вот ее правитель! – ответил Шэньхуэй.

– Что за легковесные слова говорит этот сраманера (новичок-монах)! – воскликнул Хуэйнэн[259].

– Когда Вы, Преподобный, сидите в медитации, – спросил Шэньхуэй, – Вы видите или не видите (или «прозреваете ли [собственное сердце]»)?

Наставник ударил его три раза своим посохом, а затем спросил:

– Вот я тебя ударил – тебе больно или не больно?

– Одновременно и больно и не больно, – ответил Шэньхуэй.

– Вот также и я [во время медитации] и вижу и не вижу.

– Да как же это можно одновременно и видеть и не видеть? – спросил Шэньхуэй.

– То, что я постоянно вижу – это мои собственные ошибки. То, что я не вижу – это хорошее и дурное в других людях. А поэтому и говорю, что я и вижу и не вижу одновременно. Вот ты сказал, что тебе и больно и не больно одновременно. Если бы тебе было только не больно, то ты был бы подобен дереву или камню. Если бы тебе было только больно, то ты ничем не отличался бы от обычных людей, у которых [в ответ на боль] поднимаются гнев и ненависть. То, о чем ты меня только что спрашивал, «видеть» и «не видеть» – это двойственность. «Больно» и «не больно» – это как жизнь и смерть[260]. Ты же не видишь своей собственной само-природы. Так что же ты пришел сюда беспокоить меня?

Шэньхуэй поклонился патриарху, извинился и поблагодарил его.

Учитель же сказал: «Твое сердце полно заблуждений, которых ты не видишь, попроси тех, кто добр и знающ, чтобы они показали тебе дорогу. Когда твое сердце придет к пробуждению, то ты сам прозреешь свою изначальную природу и сумеешь действовать в соответствии с буддийской дхармой. Ты пребываешь в заблуждениях и не видишь собственного сердца, но [вместо того, чтобы узреть собственное сердце], ты приходишь ко мне спросить вижу я или не вижу его. Я то вижу и сам знаю об этом, но как это может устранить твои заблуждения? Равно если бы ты сам прозрел (увидел), то это не устранило бы моих заблуждений! Так почему же ты не хочешь сам познать и сам узреть, интересуясь лишь тем вижу я или не вижу?!»

Шэньхуэй еще раз поклонился патриарху сотню раз, выразил свое величайшее раскаяние и попросил Хуэйнэна простить его. И после этого служил наставнику не отходя от него ни влево, ни вправо[261].

Однажды, обратясь к пастве, наставник сказал:

– У меня есть одна вещь, у которой нет ни начала, ни конца, нет ни имени, ни названия, нет зада, ни переда. Может кто из вас знает, что это такое?

Вперед выступил Шэньхуэй и произнес:

– Это – исток всех Будд и природа Будды самого Шэньхуэя.

– Разве я не сказал, – воскликнул Хуэйнэн, – что у нее нет ни имени, ни названия! Ты же называешь ее «истоком» и «природой Будды». Если же ты даже поселишься в соломенной хижине, то все равно сумеешь лишь стать «последователем учения знающих и трактующих»![262].

(После смерти патриарха, Шэньхуэй переехал в Лоян, где он широко распространил учение школы внезапного просветления из Цаоси, написав трактат «Сян цзун цзи» («Записи подробных [наставлений] в учении»). Он стал повсеместно известен под именем Хэцзэ чаньши – «Чаньский наставник Лотосового Пруда»)[263].

Патриарх, видя, сколь много сложных вопросов, возникающих от несовершенства сердца, задают ему ученики и сколь много таких людей собралось перед его местом, в жалости своей обратился к ним:

«Люди, что изучают Путь, должны целиком избавиться от всех мыслей – как хороших, так и дурных. Лишь безымянному можно дать имя. И имя этого – «само-природа». То, что не имеет двух природ именуется «доподлинной природой», и на этой доподлинной природе стоят все школы и учения. И говоря об этом, надо тотчас прозреть [собственную природу]!»[264]

Все люди, которые услышали эти слова, поклонились Хуэйнэну и попросили его быть их наставником.

Глава 9

Высочайшее покровительство Дхарме

В начале годов Шэньлунь (705 г.) в день высшего Первоначала (15 числа первого месяца года), в своем высочайшем эдикте императрица Цзэтянь и император Чжун-цзун сказала: «Мы пригласили двух учителей Хуэйаня и Шэньсюя прибыть ко двору и получить наши высочайшие дары и в моменты отдохновения от наших тронных дел мы изучали у них Колесницу Единого[265]. Но в своей глубочайшей скромности оба учителя сказали: «На юге живет чаньский наставник Хуэйнэн, который получил тайну [знания] Дхармы и рясу от пятого патриарха Хунжэня и [ныне] передает печать «сердца Будды». Пригласите его к себе».

И сейчас мы посылаем нашего особого посланника евнуха Пи Вэня с настоящим письмом, дабы пригласить [наставника к нам]. Надеемся, что Учитель будет столь милостив в своих помыслах, что не замедлит прибыть в столицу». Но учитель заявил, что желает провести остаток своих дней в «горных чащах»[266].

Пи Вэнь же сказал: «Благодатные чаньские наставники в столице обычно говорят: «Если хочешь познать Путь [Будды], то необходимо сидя в медитации (чань), изучать самадхи (дин). Если же не практикуешь ни созерцания (чань, дхиана), ни самадхи, то никогда не сможешь достичь освобождения. Могу ли я узнать Ваше мнение по поводу этих высказываний?»

– Дао прозревается сердцем – ответил Хуэйнэн, – так, причем же здесь «сидячая» [медитация]? «[Ваджрачхедика]-сутра» говорит: «Тот, кто говорит, что Татхагата (Воистину пришедший, т. е. Будда) либо лежит, либо сидит, следует неверным путем». Почему? Нет места, откуда он пришел, рангов как и нет места, куда он уйдет. Не иметь ни рождения, ни смерти – вот это и есть чистейший чань Татхагаты. Все дхармы пустотны и покойны и именно таково чистейшее сидение Татхагаты [в медитации]. И если внимательно посмотреть, то нет здесь даже ничего такого, что необходимо бы было «достигать», так к чему же беспокоить себя [мыслями] о сидении?