Ярость рвет цепи - Романовский Александр Георгиевич - Страница 54

Однако Курт заставил себя успокоиться. То, что он вызовет к указанному месту “чистильщиков” или даже подкрепление, не даст ему ровным счетом ничего. Конечно, он лишний раз умоет руки в крови (и напьется ею же), но только смысла в этом не больше, чем если бы он остановил машину, вышел на улицу и начал убивать прохожих. Те, кто приехал бы с “базы” по вызову, вероятнее всего, не имели бы никакого отношения к бойне в убежище. Они выполняли приказы, не более.

Вот почему Курт решил сперва наведаться к другому персонажу.

Но это было не все. Когда джип поворачивал на перекрестке, в боковом зеркале заднего вида мелькнуло нечто странное. Волк всмотрелся и не поверил собственным глазам. Над телом охранника склонился какой-то силуэт. Все детали были смазаны движением, да и расстояние было приличным. Тем не менее Курт не без труда разглядел суставчатые конечности — несколько стояли на асфальте, а две копошились внутри мертвого тела, — блестящий корпус, а также десяток объективов на круглой голове…

Курт рефлекторно оглянулся, но джип уже миновал перекресток.

Лысый Хью обитал в том еще райончике. Место это именовалось Клоповником, и лежало оно на востоке мегаполиса — аккурат против стерильного, чистого Сити. Мрачная клякса с рваными краями. Забираться туда, пусть даже под ярким дневным солнцем, поостережется любой здравомыслящий человек, какими бы физическими данными он ни обладал… В этом отношении репутация Клоповника ничуть не уступала Запретному городу, а в чем-то, вероятно, даже превосходила… Запретный город походил на сонное кладбище, залитое лунным светом, в то время как его моральный конкурент был похож на пир вурдалаков, вставших из могил…

Клоповник варился в самом себе, бурлил, истекая зловонным соком, и, казалось, был совершенно доволен таким положением. Границы его изменялись с каждым годом. Там постоянно что-то менялось, строилось, взлетало на воздух и вновь перестраивалось. Благодаря этому обстоятельству на детальной карте мегаполиса отсутствовали целые кварталы. Такие места были обозначены пустыми пятнами, на которых впору было писать: “Здесь водятся чудовища”.

Противопоставление Клоповнику Сити — делового центра города — было отнюдь не случайным. Именно Клоповник, а не трущобы “буферной зоны” или даже “спорных территорий”, являлся криминальным центром мегаполиса. Здесь обитали те, кто стоял по ту сторону закона (как одной ногой, так и обеими) или же занес ногу, чтобы переступить таковой. Именно в Клоповнике творились дела, за информацию о которых осведомители легавых получали неплохие деньги — если, конечно, успевали донести эту информацию до адресата. Именно здесь, а не где-либо еще, готовилась значительная часть умышленных корыстных преступлений, последствия которых пожинали уже по всему мегаполису. Именно в Клоповнике можно было купить практически любое оружие — от удавки до зенитной установки, — орудия взлома, андроидов, имплантанты, наркотики, а также любые компьютерные побрякушки: от железа до софта (ледорубы, вирусы и, разумеется, информацию на любого покупателя)… Если кому-то, кто не обладал здравомыслием в должном объеме, требовалось приобрести нечто не вполне законное (либо же в обход закона), он отправлялся прямиком в Клоповник. Эта экскурсия, как правило, становилась одним из наиболее ярких событий его жизни, о котором он еще долго потом рассказывал и пересказывал друзьям за кружкой пива…

Впрочем, в Клоповнике продавались не только ПРЕДМЕТЫ.

Если кому-то требовалось найти людей, готовых выполнить некую работу (за определенную, конечно, плату — порой не отличавшуюся умеренностью), он тоже отправлялся прямиком в Клоповник. Там обитали убийцы, воры и негодяи всех мастей, а кое-где можно было запросто встретить витрины с корявыми надписями вроде “Прафессиональные паджоги, званить с 19:00 до 05:00”, “Взыщем любые долги. Кому нужен суд?” или “Грабим по наводке. Наводчику 10%. Возможен торг”.

Вот таким местом был Клоповник.

Люди вроде Лысого Хью чувствовали себя там как рыба в воде. Они знали нужных людей, а нужные люди знали их. Они нюхом чуяли любое подводное течение, рыболовные сети, а при приближении более крупного хищника тут же ложились на дно. Они знали, как выжить в этих местах, в какую сторону следует крутиться, а когда — остановиться. Они могли найти любую трещину или лазейку, а после просочиться в нее расплавленным свинцом.

Одним из таких людей был Лысый Хью.

Оставив джип на окраине Клоповника, дальше волк двинулся на своих двоих. Проформы ради он включил сигнализацию, но был уверен, что в этих местах такая машина не задержится на месте более четверти часа. Но это уже было не важно. (Отключенная сигнализация, напротив, могла отпугнуть угонщиков, а в интересах Курта было, чтобы джип оказался где-нибудь совсем в другом месте).

По утрам в Клоповнике было относительно спокойно, но зверь не спал, а только дремал перед новой охотой, пока в желудке варились куски свежего мяса. Собственно, это было главным, что характеризовало Клоповник, — голод, то есть даже не голод как таковой, а неутолимая, ненасытная страсть — к пище, зрелищам, развлечениям, роскоши… Под напором этой страсти все моральные запреты слетали, как ненужная шелуха, обнажая истинное естество и сокровенную суть. В этом отношении Клоповник не уступал самим Ульям, не говоря уж о каком-то там Сити…

Курт целеустремленно шагал к цели, не утруждаясь петлянием и проверками на предмет слежки (разве что инстинктивно, но это не в счет). Прохожих было немного, а те, что попадались, изо всех сил старались остаться незамеченными — не потому, что что-то задумали, просто боялись. Они ждали утра, когда большинство хищников забирались в берлоги, и только тогда выходили из дома и спешили сделать поскорее свои дела, чтобы успеть домой задолго до того, как солнце вновь начнет катиться к горизонту.

Сильный и ловкий молодой человек, каким, без сомнения, Курт казался со стороны, внушал упомянутым травоядным инстинктивный страх. Хищник идет с охоты, наверняка думали они. Задержался, мерзавец. Судя по тому, что он не тащил с собой мешка с награбленным добром, аборигены могли заключить, что волк промышлял совсем другим ремеслом. В чем, разумеется, были недалеки от истины…