Ярость рвет цепи - Романовский Александр Георгиевич - Страница 4

Курт мчался среди толстых бетонных колонн, петлил и сворачивал, почти не задумываясь о том, куда бежит. Он изучил все это подполье еще щенком, когда мир безволосых казался особенно привлекательным. Но в последнее время его все чаще и чаще стало охватывать странное ощущение — от одной только мысли о том, сколько бетона и стали находится над ним, у него стеснялось дыхание и начинало казаться, что вся эта масса вот-вот обрушится на него, давя и сминая беззащитную плоть. С ума сводила одна лишь попытка представить, какая неимоверная тяжесть висит над убежищем. Улей был необъятен.

Единственным спасением от этого кошмара были вылазки на поверхность, но они были такие короткие. Как всегда, время пробегало слишком быстро, и Курт ругал себя за то, что так глупо им распорядился. Он возвращался в затхлое подполье, падал на койку и, чтобы заглушить нараставшую боль, принимался мечтать. Он думал о разных вещах, но чаще всего о том, как однажды они с Джейн покинут стаю, чтобы поселиться где-то на поверхности, поближе к небу, солнцу и звездам… Сознание того, что этим мечтам никогда не суждено сбыться, делало их еще слаще. Это был запретный плод, о котором никто не догадывался, как он, по крайней мере, считал.

Курт бежал по бетонному полу, перепрыгивал через трубы и пучки силовых кабелей. Его путь освещал ровный желтый свет, излучаемый лампами накаливания. Сенсоры заранее обнаруживали приближение твердого тела, после чего давали команду светильникам. Но стоило Курту промчаться мимо, как лампы тут же выключались. Несколько метров полумрака, и другие сенсоры обнаруживали появление волка.

Свет мчался вместе с ним, хотя Курт не нуждался даже в этом спутнике. Безволосые любили всякого рода удобства, не терпели темноты и легко могли заблудиться даже в собственном жилище, если там вдруг отключили бы электричество. Курту было трудно представить, как они живут с таким обонянием, полагаясь только на зрение.

С другой стороны, у них была куча других преимуществ, о которых волки могли только мечтать. Машины, обладавшие практически сверхъестественными возможностями, превосходные еда и питье, роскошно обставленные жилища, мягкие безволосые самки… Наконец, они могли ходить где угодно, не прячась по душным подвалам! Они жили, будто короли, в своих недосягаемых Ульях.

Спохватившись, что думает совсем не о том, о чем надо бы думать, молодой волк невольно замедлил бег. Жизнь с каждой секундой уходит из тела сестры, а брат, низкий, продолжает грезить о своем запретном плоде. Даже эту вылазку, которая может оказаться для Джейн последним шансом, он, Курт, воспринял как еще одну возможность коснуться этого плода.

Неопределенное будущее одновременно страшило и притягивало его. Он никогда не слыхал об участи тех волков, которых в прошлом изгоняли из стаи. Что, в общем-то, было неудивительно — из памяти изгнанников предварительно стирали всю информацию о местонахождении убежища.

Курт Страйкер никогда не решился бы уйти из стаи, но в глубине души страстно хотел этого.

Тут Курта пронзила страшная мысль, от которой он даже споткнулся.

А что, если он решился на это злодеяние вовсе не из-за страдающей сестры? Что, если именно то, что таилось в глубине его сознания и заставляло снова и снова подниматься на поверхность, и подтолкнуло его сейчас на дорогу, с которой уже не свернуть?! Втайне от себя самого он желал, чтобы его изгнали из стаи. Только знал, что не переживет такого позора.

И вот, пожалуйста, подходящий случай представился.

Упрямо стиснув челюсти, Курт устремился вперед. Лампы пролетали мимо так быстро, что превратились в смазанные желтые пятна. До выхода осталось рукой подать. Ну и что, если его догадка верна? Что это меняет? Он любит свою сестру и сделает все, чтобы ее спасти. Если богам угодно, чтобы его мечты осуществились именно таким замысловатым образом… Что ж, тем лучше. Он готов.

Наконец ноги вынесли его к лестнице. Никаких ступеней, одни холодные и неудобные железные брусья. Проем в потолке был такого размера, чтобы в него смог протиснуться крупный безволосый. Волкам это удавалось без труда, хотя когти порядком мешали обхватывать перекладины.

Прежде чем приступить к подъему, Курт задержал дыхание и около минуты прислушивался. Остроконечные уши чуть подрагивали, улавливая малейшие колебания воздуха. Ничего. Даже приложив левое ухо к металлической лестнице, он не услышал ни единого шороха. Безволосые бродили где-то далеко.

Курт начал подъем. Лапы скользили по холодному металлу, и, чтобы не сорваться, приходилось прилагать изрядные усилия. Через несколько секунд голова вынырнула из бетонной полыньи. Показался следующий ярус — практически ничем не отличавшийся от предыдущего. Изощренности и глупости безволосых можно было лишь поражаться (ну и, конечно, завидовать). Они возводили свои Ульи для того, чтобы экономить место, а на деле получалось, что огромные помещения предназначались исключительно для того, чтобы обслуживать другие помещения, те — еще какие-то, и так — до бесконечности. В таком случае, кто же сидит на самом верху? Это была одна из тех загадок, которые Курт никак не мог разгадать.

Помедлив, он вновь прислушался, попробовал воздух на вкус. Ничего. Но вдруг совсем рядом раздался тихий шорох, словно что-то тащили по бетонному полу. Волк осторожно выглянул наружу.

Как он и думал, это оказался один из роботов-ремонтников, которых безволосые запускали в подвал чинить мелкие поломки. Внешне эта машина напоминала таракана — большого, с блестящим металлическим хитином. Он неторопливо перебирал тонкими ножками, продвигаясь куда-то по своим делам и освещая дорогу фонариком. Казалось, робота ничуть не заботило, что происходит вокруг, но старейшина советовал держаться от этих штуковин подальше. Радиосвязь в подполье была ужасной из-за обилия бетонных преград и высоковольтных кабелей, поэтому тараканы-ремонтники были предоставлены самим себе. Тем не менее безволосые могли научить их обращать внимание на все подозрительное и запоминать увиденное. Появление таких шпионов имело бы для стаи крайне печальные последствия.