Ярость on-line - Романовский Александр Георгиевич - Страница 5

Опасались они одного — задевать сферу компетенции Запретного города. Как, впрочем, и остальные. Город являлся тайной во плоти, вещью в себе. Кроме того, даже при колоссальном желании коснуться сферы его компетенции было бы весьма затруднительно. Все, что имело какое-либо отношение к хирургическому или генетическому вмешательству в биологические тела, априори относилось к одному-единственному району Гетто. По степени концентрации материальных ценностей Запретный город мог соперничать с самими Ульями. Но на то он и считался Запретным… Составить ему конкуренцию могли только недосягаемые лаборатории в тех же Ульях. Раздобыть оборудование, требующееся для подобных изысканий, было столь же непросто, как и найти нужных специалистов.

Поэтому «Всадники апокалипсиса» ограничивались металлом, пластиком, а также байтами, витающими непосредственно в воздухе — нужно лишь протянуть руку и взять. Но и традиционные для гангстеров доходные отрасли, нужно заметить, не остались без внимания. «Всадники» тоже открывали рестораны, дискотеки, бары, сбывали краденое, прокручивали махинации с металлоломом, гидропоническим зерном…

Последнее давало относительно малую долю доходов, но, как ни странно, занимало Черепа в первую очередь. Откажись «Всадники апокалипсиса» от старомодных, традиционных способов дохода, и конфликт был бы исчерпан. Суть проблемы состояла в прозаической конкуренции. Однако если деловые люди привыкли решать споры в арбитражном суде, то гангстеры поступали немного иначе.

Война разразилась без предупреждений, без каких-либо официальных заявлений. Все, впрочем, восприняли это как должное. Бандиты, что с них взять? Орден ударил первым (собственно, если считать «Лавину», то удар был вторым), разгромив один из ресторанов, принадлежавший «Всадникам». Помимо клиентов и обслуги, внутри находились несколько гангстеров — боевики или «оперативники», пушечное мясо. Все они с тяжелыми побоями были спешно перемещены в ближайшую реанимацию. Сам же ресторан подвергся катастрофическому разгрому.

Водка горит хорошо.

И понеслось. Не проходило и дня, чтобы Орден не трепал конкурентов. Сеть-бары, лаборатории, склады «железа», коммуны юных киберкрыс… На третий день «Всадники» точно очнулись. Были жестоко разгромлены два бара и одно подпольное казино. Последнее — с участием бульдозера. Бейсбольные биты, что налетчики бросили на месте побоища, были липкие от крови. Череп бродил среди обломков, бранясь и сокрушенно качая головой. Курт — в связи с серьезным обострением ситуации — был временно причислен к охране начальства (по сути, единолично заменяя таковую), а потому следовал за Черепом почти неотступно. Это оказалось небезынтересно.

Такого поворота глава Ордена не ожидал. Похоже, он невольно повторил ошибки диктаторов, развязывавших захватнические войны. Свято убежденные в своем превосходстве, они всерьез рассчитывали на то, что противник сразу капитулирует или, по крайней мере, не окажет сопротивления, едва завидев победоносные войска. Но «Всадники» тоже были не лыком шиты. Шестеро «черепов», охрана заведения, получили множественные травмы. Один спасся бегством и по сотовому вызвал подмогу. Но когда таковая явилась, все в казино было уже разгромлено.

Череп велел в спешном порядке усилить охрану всех заведений, складов и прочих мест, «подведомственных» — Ордену. Но это не особо помогло — попросту не хватало людей. Куда бы «всадники» ни пришли, их было значительно больше, чем охраны. Орден терпел огромные убытки. «Всадники» громили злачные места, грабили грузовики с ценным грузом (от медного лома до контрабандной водки), накрывали дилерские сети по сбыту наркотиков… Череп скрежетал зубами, но пресечь злодейство не мог.

Один раз, благодаря жиденьким утечкам информации из стана противника, Ордену удалось застать налетчиков врасплох. Изумление «всадников» не знало предела, когда из вроде бы совершенно безобидного на вид кабачка выскочили две дюжины разъяренных «черепов», вооруженных битами, стальными прутами, кастетами и другим холодным оружием. Поражение «Всадников» было гарантировано.

Эта скромная победа дала Ордену передышку и возможность для маневра. Череп незамедлительно усилил натиск на противника. Традиционная ориентация, помимо всего прочего, обусловила мощный силовой момент. В частности, Орден считался многочисленней. Соответственно, в нем состояло много больше исполнителей — простых боевиков, чьими руками вершились темные дела. Череп панически боялся конкуренции (внутри собственной группировки в том числе). «Всадники» же делали упор на светлые головы, которые не всегда имели в своем распоряжении крепкие кулаки. Это помогало вести бизнес, ослабляя, с другой стороны, группировку физически. Так что Орден не терял надежды.

Как говаривал Череп:

— Боевой дух силен как никогда! Мы еще повоюем!

Но Курт, бесшумно исследуя коридоры штаб-квартиры Ордена, слышал и менее оптимистичные высказывания. Кое-кто из боевиков ворчал, что, дескать, им «эта война поперек глотки стоит. Пора с этим завязывать!». Впрочем, беседовали на подобные темы лишь в обществе доверенных товарищей, да и то вполголоса. Бунта на корабле пока не предвиделось. Мало того, что все боялись Черепа (он-то, по большому счету, и воплощал собой весь Орден целиком), — на страже его интересов стоял грозный метаморф. Убийца убийц, как его за глаза называли. В положении Волка не имело смысла проявлять инициативу. Он присматривался, прислушивался, запоминал.

А гангстерская война тем временем набирала обороты, словно огромный паровоз, несущийся по рельсам, — все быстрее и быстрее, опережая свист собственного котла…

Что касается полиции или другой исполнительной власти, то Нижнее гетто и прежде, пытаясь нащупать опору в лице государства, лишь чудом не падало в пучину анархии. Департамент полиции охотнее интересовался тем, что происходило в благоустроенных Ульях, предоставив «нижним» решать проблемы, как им заблагорассудится. От закона и гражданских прав остались одни названия. Закон исполнялся лишь тогда, когда за ним маячила карающая длань. Если угроза репрессий исчезала, улетучивался и смысл поступать так, как предписано законом. В общем, в Гетто право скатилось до первобытного уровня — обычаев и общепринятых правил. «Нижние» выдумывали и соблюдали только такие законы, какие сами желали соблюдать. Химеры, появившиеся на свет, были достойны докторской диссертации (что, кстати, кто-то в Ульях уже сообразил).